— Только дернись, и мы тебе башку прострелим, — поясняет второй.
— Да отцепите мою руку, мать вашу, — устало говорит И.В. Все это она слышала уже миллион раз.
Как и в большинстве ЖЭКов, в «Белых Колоннах» нет ни тюрьмы, ни полицейского участка. Это так неприглядно, так снижает стоимость домов в анклаве! И подумайте о том, какие это наложит на нас обязательства. У метакопов по соседству есть франшиза, служащая им штаб‑квартирой. А что до тюрьмы, уродливого здания для содержания какого‑нибудь сбившегося с пути хабеас корпус, так его ни одна уважающая себя франшиза держать не станет.
И.В. везут в Передвижном Модуле. Руки ей сковали наручниками, и спасибо, что спереди. Одна рука все еще наполовину залеплена соплями и так сильно воняет винилом, что обоим метакопам пришлось опустить окна. Остальные спагетти тянутся футов на шесть по полу Модуля, свисая за дверь на мостовую. Метакопы не особенно спешат: катят себе по средней полосе, не считая ниже своего достоинства то тут, то там содрать штраф за превышение скорости — они же на своей территории. Завидев их, мотоциклисты сбрасывают скорость, испытывая разумный ужас от одной только мысли о том, что придется остановиться и полчаса выслушивать предупреждения, отводы, рекламу и запутанный бюрократический сленг. Иногда, полыхая оранжевыми огнями, мимо проносится по левому ряду доставка «Коза Ностры», и тогда копы делают вид. будто ничего не заметили.
— Ну и куда тебя везти? В «Кутузку» или в «Тюрягу»?
— В «Кутузку», пожалуйста, — говорит И.В.
— В «Тюрягу»! — Второй метакоп поворачивается к ней, с усмешкой пялясь через пуленепробиваемое стекло и наслаждаясь своей властью.
Когда они проезжают мимо «Купи и Кати», весь салон машины внезапно освещается. Поболтайся на стоянке «Купи и Кати», загоришь почище, чем на пляже. Потом придет «Мировой Дозор» и тебя арестует. От этого яркого света, призванного внушить чувство безопасности, на ветровом стекле Модуля на мгновение вспыхивают стакеры «Визы» и «Мастеркард».
— У И.В. карточка есть, — говорит И.В. — Сколько будет стоит соскочить?
— С чего это ты себя зовешь деревом? — Как большинство придурков, он неверно истолковал ее имя.
— Не ива. И.В., — говорит первый метакоп.
— Вот так И.В. и зовут, — говорит И.В.
— Но я же это и имел в виду. Ива.
— И.В., — говорит первый, с таким упором на "В", что на лобовое стекло летят брызги слюны. — Дай‑ка угадаю… Иоланда Вашингтон?
— Нет.
— Ивонна Веллингтон?
— Нет.
— Тогда от чего это за сокращение?
— Ни от чего.
На самом деле это сокращение от «Искренне Ваша», но если они не в состоянии сами сообразить, то пошли они.
— Тебе это не по карману, — говорит первый метакоп. — Ты же тут пошла против КВВ.
— Мне и не нужно официально отмыться. Я могла бы просто сбежать.
— Это Модуль высшего разряда. Побеги в меню не предусмотрены.
— Знаешь что, — говорит второй, — ты заплатишь нам триллион баксов, а мы отвезем тебя в «Кутузку». Тогда с ними попытаешься сторговаться.
— Полтриллиона, — говорит И.В.
— Семьсот пятьдесят миллиардов, — говорит метакоп. — Последнее слово. Надо же, сидит тут в наручниках и торгуется.
Открыв молнию на бедре, И.В. достает чистой рукой из кармана комбинезона кредитную карточку, проводит ею по прорези в спинке переднего сиденья и снова убирает в карман.
Открыв молнию на бедре, И.В. достает чистой рукой из кармана комбинезона кредитную карточку, проводит ею по прорези в спинке переднего сиденья и снова убирает в карман.
С виду «Кутузка» новая. И.В. видела отели с номерами гораздо хуже, чем здесь камеры. Вывеска с логотипом: кактус сагуаро в залихватски насаженной на верхушку черной ковбойской шляпе — чистая и новенькая.
КУТУЗКА
Заключение и заточение по высшему разряду
Принимаем автобусами!
На стоянке — пара машин метакопов, а чуть дальше припаркован еще и огромный автобус «Стражей Порядка» с карцером, обитым для удобства задержанных поролоном. Это заставляет метакопов задуматься. Стражи Порядка для метакопов все равно что соединение «Дельта» для «Корпуса мира». Метакопы против Стражей Порядка — все равно что «Корпус мира» против соединения «Дельта».
— Одну зарегистрировать, — говорит второй метакоп, когда они втроем уже стоят в приемной, где стены увешаны подсвеченными вывесками, с каждой из которых смотрит какой‑нибудь десперадо Дикого Запада. Бессмысленно пялится со своего портрета Энни Окли, призванная служить И.В. образцом для подражания. Стойка регистрации — в деревенском стиле. Все служащие носят ковбойские шляпы, а вместо бэджей — пятиконечные звезды, на которых выгравированы их имена. В задней стене — дверь с решеткой из милых сердцу старомодных чугунных прутьев. Помещение за ней похоже на операционную. Длинная череда маленьких камер с изогнутыми стенами и полом, со стенами, плавно переходящими в потолок и пол, будто фабричные душевые кабинки — если уж на то пошло, камеры выполняют эту функцию тоже, потому что душ тут принимаешь посреди комнаты. Яркий свет сам выключается в одиннадцать вечера. Телевизор, в который нужно бросать мелочь. Непрослушиваемая телефонная линия. И.В. ждет не дождется.
Нацелив на И.В. сканер, ковбой за стойкой считывает ее бар‑код. На графическом экране возникает около сотни страниц личной жизни И.В.
— Ага, — говорит он. — Женщина.
Метакопы обмениваются взглядами, словно говоря: надо же, гений, такому никогда не стать метакопом.
— Извините, ребята, но у нас все битком. Для женщин сегодня мест нет.
— Да ладно тебе.
— Видели автобус на задней стояке? Заваруха во «Вздремни и Кати». Наркоколумбийцы толкнули подпорченную партию «Головокружения», там все как с цепи сорвались. Стражи Порядка послали полдюжины нарядов, нам привезли человек тридцать. Поэтому у нас все забито. Может, в «Тюряге» есть места.
И.В. такое совсем не по нутру.
Метакопы снова запихивают ее в машину, включают подавление шума на заднем сиденье, так что она не слышит ничего, кроме бурчанья в своем пустом желудке и влажного хруста, стоит ей шевельнуть облепленной соплями рукой. Она и впрямь надеялась на ужин в «Кутузке» — «чили у лагерного костра» или «бандитские бургеры».
На переднем сиденье переговариваются метакопы. Вот они выезжают на трассу. Впереди квадратный подсвеченный логотип, черным по белому — гигантский Код Универсального Продукта, а ниже — «КУПИ И КАТИ».
На тот же столб, чуть ниже «Купи и Кати», приварен другой указатель, поменьше, узкая полоска непатентованного шрифта: «ТЮРЯГА».
Ее везут в «Тюрягу». Сволочи. Скованными руками И.В. бьет по стеклу, оставляя на нем липкие отпечатки. Пусть эти гады попытаются смыть собственные сопли. Оба оборачиваются и смотрят прямо сквозь нее; знают, подонки, что виноваты, и потому делают вид, будто что‑то слышали, но не могут взять в толк что.
Модуль въезжает в пятно радиоактивного синего света секьюрити вокруг «Купи и Кати».