-- Недаром вам дали прозвище Жеан Мельник, ваши руки и ноги и впрямь походят на четыре крыла ветряной мельницы. Давно вы здесь?
-- По милости дьявола, -- ответил Жоаннес Фролло -- я торчу здесь уже больше четырех часов, надеюсь, они зачтутся мне в чистилище! Еще в семь утра я слышал, как восемь певчих короля сицилийского пропели у ранней обедни в Сент-Шапель Достойно...
-- Прекрасные певчие! -- ответил собеседник. -- Голоса у них тоньше, чем острие их колпаков. Однако перед тем как служить обедню святому королю Иоанну, не мешало бы осведомиться, приятно ли Иоанну слушать эту гнусавую латынь с провансальским акцентом.
-- Он заказал обедню, чтобы дать заработать этим проклятым певчим сицилийского короля! -- злобно крикнула старуха из теснившейся под окнами толпы. -- Скажите на милость! Тысячу парижских ливров за одну обедню! Да еще из налога за право продавать морскую рыбу в Париже!
-- Молчи, старуха! -- вмешался какой-то важный толстяк, все время зажимавший себе нос из-за близкого соседства с рыбной торговкой. -- Обедню надо было отслужить. Или вы хотите, чтобы король опять захворал?
-- Ловко сказано, господин Жиль Лекорню [4], придворный меховщик! крикнул ухватившийся за капитель маленький школяр.
Оглушительный взрыв хохота приветствовал злополучное имя придворного меховщика.
-- Лекорню! Жиль Лекорню! -- кричали одни.
-- Cornutus et hirsutus! [5] -- вторили другие.
-- Чего это они гогочут? -- продолжал маленький чертенок, примостившийся на капители. -- Ну да, почтеннейший Жиль Лекорню, брат Жеана Лекорню, дворцового судьи, сын Майе Лекорню, главного смотрителя Венсенского леса; все они граждане Парижа и все до единого женаты.
Толпа совсем развеселилась. Толстый меховщик молча пытался ускользнуть от устремленных на него со всех сторон взглядов, но тщетно он пыхтел и потел Как загоняемый в дерево клин, он, силясь выбраться из толпы, достигал лишь того, что его широкое, апоплексическое, побагровевшее от досады и гнева лицо только еще плотнее втискивалось между плеч соседей. Наконец один из них, такой же важный, коренастый и толстый, пришел ему на выручку:
-- Какая мерзость! Как смеют школяры так издеваться над почтенным горожанином? В мое время их за это отстегали бы прутьями, а потом сожгли бы на костре из этих самых прутьев.
Банда школяров расхохоталась.
-- Эй! Кто это там ухает? Какой зловещий филин?
-- Стой-ка, я его знаю, -- сказал один, -- это Андри Мюнье.
-- Один из четырех присяжных библиотекарей Университета, -- подхватил другой.
-- В этой лавчонке всякого добра по четыре штуки, -- крикнул третий, четыре нации, четыре факультета, четыре праздника, четыре эконома, четыре попечителя и четыре библиотекаря.
-- Отлично, -- продолжал Жеан Фролло, -- пусть же и побеснуются вчетверо больше!
-- Мюнье, мы сожжем твои книги!
-- Мюнье, мы вздуем твоего слугу!
-- Мюнье, мы потискаем твою жену!
-- Славная толстушка госпожа Ударда!
-- А как свежа и весела, точно уже овдовела!
-- Черт бы вас побрал! -- прорычал Андри Мюнье.
-- Замолчи, Андри, -- не унимался Жеан, все еще цеплявшийся за свою капитель, -- а то я свалюсь тебе на голову!
Андри посмотрел вверх, как бы определяя взглядом высоту столба и вес плута, помножил в уме этот вес на квадрат скорости и умолк.
Жеан, оставшись победителем, злорадно заметил:
-- Я бы непременно так и сделал, хотя и прихожусь братом архидьякону.
-- Хорошо тоже наше университетское начальство! Даже в такой день, как сегодня, ничем не отметило наших привилегий! В Городе потешные огни и майское дерево, здесь, в Сите, -- мистерия, избрание папы шутов и фландрские послы, а у нас в Университете -- ничего.
-- Между тем на площади Мобер хватило бы места! -- сказал один из школяров, устроившихся на подоконнике.
-- Долой ректора, попечителей и экономов! -- крикнул Жеан.
-- Сегодня вечером следовало бы устроить иллюминацию в Шан-Гальяр из книг Андри, -- продолжал другой.
-- И сжечь пульты писарей! -- крикнул его сосед.
-- И трости педелей!
-- И плевательницы деканов!
-- И буфеты экономов!
-- И хлебные лари попечителей!
-- И скамеечки ректора!
-- Долой! -- пропел им в тон Жеан. -- Долой Андри, педелей, писарей, медиков, богословов, законников, попечителей, экономов и ректора!
-- Да это просто светопреставление! -- возмутился Андри, затыкая себе уши.
-- А наш ректор легок на помине! Вон он появился на площади! -- крикнул один из сидевших на подоконнике.
Все, кто только мог, повернулись к окну.
-- Неужели это в самом деле наш достопочтенный ректор Тибо? -- спросил Жеан Фролло Мельник. Повиснув на одном из внутренних столбов, он не мог видеть того, что происходило на площади.
-- Да, да, -- ответили ему остальные, -- он самый, ректор Тибо!
Действительно, ректор и все университетские сановники торжественно шествовали по дворцовой площади навстречу послам. Школяры, облепившие подоконник, приветствовали шествие язвительными насмешками и ироническими рукоплесканиями. Ректору, который шел впереди, пришлось выдержать первый залп, и залп этот был жесток.
-- Добрый день, господин ректор! Эй! Здравствуйте!
-- Каким образом очутился здесь этот старый игрок? Как он расстался со своими костяшками?
-- Смотрите, как он трусит на своем муле! А уши у мула короче ректорских!
-- Эй! Добрый день, ректор Тибо! Tybalde alea tor [6] Старый дурак! Старый игрок!
-- Да хранит вас бог! Ну как, сегодня ночью вам часто выпадало двенадцать очков?
-- Поглядите, какая у него серая, испитая и помятая рожа! Это все от страсти к игре и костям!
-- Куда это вы трусите, Тибо, Tybalde ad dados, задом к Университету и передом к Городу?
-- Он едет снимать квартиру на улице Тиботоде [7], -- воскликнул Жеан Мельник.
Вся компания школяров громовыми голосами, бешено аплодируя, повторила этот каламбур:
-- Вы едете искать квартиру на улице Тиботоде, не правда ли, господин ректор, партнер дьявола?
Затем наступила очередь прочих университетских сановников.
-- Долой педелей! Долой жезлоносцев!
-- Скажи, Робен Пуспен, а это кто такой?
-- Это Жильбер Сюльи, Gilbertus de Soliaco, казначей Отенского колежа.
-- Стой, вот мой башмак; тебе там удобнее, запустика ему в рожу!
-- Saturnalitias mittimus весе nuces [8].
-- Долой шестерых богословов и белые стихари!
-- Как, разве это богословы? А я думал -- это шесть белых гусей, которых святая Женевьева отдала городу за поместье Роньи!
-- Долой медиков!
-- Долой диспуты на заданные и на свободные темы!
-- Швырну-ка я в тебя шапкой, казначей святой Женевьевы! Ты меня надул! Это чистая правда! Он отдал мое место в нормандском землячестве маленькому Асканио Фальцаспада из провинции Бурж, а ведь тот итальянец.
-- Это несправедливо! -- закричали школяры. -- Долой казначея святой Женевьевы!
-- Эй! Иоахим де Ладеор! Эй! Лук Даюиль! Эй! Ламбер Октеман!
-- Чтоб черт придушил попечителя немецкой корпорации!
-- И капелланов из Сент-Шапель вместе с их серыми меховыми плащами.