По-прежнему люблю - Лорин Батлер 6 стр.


— Значит, он действительно изменился…

Голос Мартина оторвал Синди от ее мыслей. Чувствуя на себе его изучающий взгляд, она потупила взор.

— Я бы не хотела говорить об этом, — пробормотала она. — Зачем причинять его родителям лишнюю боль?

— Быть может, им стало бы легче, если бы они поняли, почему это случилось? — предположил Мартин. — Как его жена, ты должна была догадываться о причинах.

Синди отрицательно покачала головой.

— Мартин, пожалуйста… Я же просила…

— Это из-за меня? — Голос Мартина стал резче. — Его беспокоило то, что ты… все еще испытываешь какие-то чувства ко мне? Что ты не любишь его так, как он тебя?

Синди рывком поднялась на ноги.

— У тебя слишком большое самомнение! — Ее голос дрожал от негодования. — Ты считаешь, что ни одна женщина не может тебя забыть! Ошибаешься! Теодору было известно, что когда-то я была влюблена в тебя, и его это совершенно не беспокоило! Он знал, что с этим покончено.

— Покончено? Когда мы прощались перед моим отъездом в Южную Америку, мне так не казалось, — с горечью напомнил Мартин.

Синди почувствовала смятение.

— Теодор предложил мне то, чего не мог предложить ты, — с трудом выдавила она из себя. — Дом. Семью. Любовь. Он любил меня до последнего дня своей жизни. И я… Я тоже любила его! Если он и стал другим, ты здесь ни при чем!

Она резко отвернулась от Мартина, прекрасно понимая, что он прав в своих подозрениях. Хотя в фокусе мрачных мыслей Теодора находился Эдвин, Синди знала, что в сознании ее мужа ребенок и его отец давно сплелись в одно целое.

— Ой, кажется, я слышу голос Эдвина, — пробормотала она и поспешно направилась к двери, едва не столкнувшись на пороге с Салли. Мальчика с ней не было.

— Он проснулся, но выходить не хочет, — озабоченно пояснила экономка. — Наверное, услышал незнакомый голос… Ты ведь знаешь, каким пугливым он стал в последнее время… особенно с мужчинами.

— Наверное, он еще не совсем проснулся. Пойду посмотрю.

Не оглядываясь на Мартина, Синди проскользнула мимо Салли и направилась в детскую.

Эдвин, сжавшись в комочек, сидел в уголке кровати. Обхватив ручонками согнутые колени, он пристально смотрел на дверь. В его больших и черных, как у матери, глазах читалась недетская тревога.

— Ну, как ты, дружок? — ласково спросила его Синди. — Все в порядке, милый, мама снова дома. — Она присела на кровать и обняла малыша. — К нам приехал твой… дядя Мартин. Издалека. Помнишь, бабушка и дедушка рассказывали тебе о нем? О том, как он много путешествует по всему миру и делает замечательные фотографии. А еще он плавал на байдарке по горным рекам и даже победил в соревновании. Они ведь тебе показывали его фотографии в журналах. Там был и он сам, в джунглях, помнишь?

— Рад слышать, что я не совсем чужой для своего юного племянника, — раздался позади низкий с хрипотцой голос Мартина.

Синди бросила удивленный взгляд через плечо и в то же мгновение почувствовала, как Эдвин испуганно прижался к ней.

— Ну что ты, малыш, — поспешила она успокоить ребенка, — не надо бояться. Это твой дядя Мартин. Разве ты не помнишь его фотографии?

Дороти время от времени показывала мальчику журналы со снимками Мартина, и одна из статей… Нет, лучше не упоминать сейчас о ней.

— Помнишь фотографию большого водопада? Скажи, как он называется?

Эдвин отрицательно помотал головой, не сводя с Мартина немигающих глаз.

— Ну, давай же… вспомни, — настаивала Синди, целуя мальчика в кудрявую макушку. — Водопад Виктория! Теперь вспомнил?

— Так, значит… — Мартин подошел ближе. — Значит, мама показывала тебе некоторые из моих работ?

Хотя он смотрел на Эдвина, Синди понимала, что эти слова адресованы ей. Он был явно удивлен.

— Вы ведь родственники, как никак, — заметила она, не оборачиваясь.

Синди всегда радовалась, когда Дороти с гордостью показывала Эдвину новые работы Мартина в каком-нибудь журнале или газете. Пусть мальчик знает о существовании этого человека, представляет, чем он занимается, в каком уголке земного шара находится в данный момент… пусть даже как далекий «дядя».

— Ты не слишком часто давал знать о себе в последнее время, — сухо добавила она, с трудом сдерживая давнюю обиду.

За те два года, что Мартин провел на Амазонке, он не написал им с Теодором ни слова. Все новости они узнавали от Дороти. И это были, как правило, отрывочные сведения или оставленные на виду журналы с его работами. Теодор всегда очень болезненно реагировал на все, что имело отношение к его двоюродному брату, а его родители, видимо, были полностью уверены, что Синди тоже не желает ничего знать о Мартине.

— Я не видел в этом особого смысла, — с горечью сказал Мартин. — Кроме того, мне не часто представлялась возможность отправить сообщение. — Он с улыбкой подмигнул Эдвину и пояснил: — Я провел много времени в далеких, затерянных уголках земли — в настоящих дебрях. Там не так легко найти телефон или почтовый ящик. — Он перевел взгляд на Синди. — И все же приятно узнать, что ты рассказывала обо мне племяннику.

— Я считала, что он должен знать, почему дядя Мартин никогда не навещает его… и почему он уехал так далеко от родных мест. — Синди старалась, чтобы ее слова звучали как можно равнодушнее. — Разумеется, твое имя упоминалось время от времени. Дороти и Квентин ведь очень любят тебя.

— И тебя тоже, Синди, — напомнил ей Мартин. Его лицо посуровело. — На твоем месте я бы сто раз подумал, прежде чем оставить их совсем одних в такой трудной ситуации.

— Я вовсе не… — начала было Синди и осеклась. Мартину не понять, что именно об их чувствах она и думает. Ей нужно стать независимой, чтобы потом, когда они узнают правду об Эдвине… — Я не могу оставаться в этом доме, — сказала она. — И вообще, в Джейсон-Крике. Послушай, я ведь не уезжаю, как ты, за тридевять земель. — Она встала и взяла ребенка на руки. — Мне надо умыть и накормить Эдвина. Ты, кажется, собирался к Дороти и Квентину. Поезжай, они тебя ждут. Поужинай у них. Заодно повидаешься с остальными родственниками. Ты ведь превратился для всех в легенду.

Мартин посмотрел на нее сверху вниз каким-то странным, растерянным взглядом.

— А вы с Эдвином не хотите поехать со мной?

Синди представила толпу нетерпеливых родственников, спешащих поприветствовать известного журналиста, и покачала головой.

— Нет, Мартин, езжай один. — Возможно, он решит остаться там на ночь, подумала она. — Я хочу побыть с Эдвином и лечь пораньше спать.

Ей нужно время, чтобы привести в порядок мысли и чувства.

— Тогда дай мне ключи, чтобы я не беспокоил тебя, когда вернусь.

Мартин вглядывался в ее глаза, словно пытаясь уловить в них что-то. Но выражение его собственного лица было непроницаемым.

4

Синди лежала в постели без сна. Она услышала, как Мартин открыл ключом входную дверь, и замерла в нервном напряжении. Он на цыпочках прошел мимо ее спальни, направляясь в свою комнату, но минуту спустя снова вышел в коридор. У Синди перехватило дыхание. Вслед за этим из ванной раздались звуки плещущейся воды, потом приглушенные шаги и скрип пружин. Значит, Мартин лег в постель.

Даже за закрытой дверью спальни Синди не чувствовала себя в безопасности. Мысль о том, что Мартин рядом, что их разделяет лишь тонкая стенка, не давала ей покоя. Интересно, что на нем надето? Пижама? Или… ничего?

Ее щеки вспыхнули в темноте. В сознании невольно возник яркий образ… Вот Мартин, обнаженный, тихонько прокрадывается в ее спальню… останавливается у кровати… наклоняется… касается ее…

Синди металась по постели, не в силах противостоять захлестнувшим ее эротическим видениям. Только сейчас она поняла, как ей не хватает его сильных мускулистых рук, страстных поцелуев, объятий… Хотя все это было лишь однажды. И даже тогда он боролся со своими чувствами. Все произошло как-то само собой… Так естественно… И какое острое наслаждение она испытала…

Никогда у нее с Теодором не было ничего подобного.

Тедди… Синди нахмурилась. Она изо всех сил стремилась испытать с ним в постели то же, что чувствовала в объятиях Мартина. Но Теодор всегда был слишком груб и нетерпелив в стремлении зачать собственного ребенка, заставляя ее испытывать неудовлетворенность и разочарование. Тогда как Мартин…

У Синди вырвался глубокий вздох. Одна только мысль о том, что он находится так близко от нее, в соседней комнате, вызывала в ней сладкий трепет. Быть может, он думает о ней…

Если бы они могли возвратиться в прошлое… в тот жаркий декабрьский день, который стал самым счастливым и одновременно самым горьким днем ее жизни. Если бы они могли начать все сначала…

Легкий стон сорвался с ее туб при воспоминании о том далеком дне, последнем перед отлетом Мартина в Бразилию. Это путешествие было его давней мечтой — он собирался один пройти на байдарке по Амазонке, начиная с верховий одного из ее отдаленных притоков. Популярный международный журнал уже заказал ему серию статей с фотографиями. Мартину удалось получить поддержку солидных спонсоров. Никто до сих пор не совершал подобного путешествия в одиночку. Попытки были, но они окончились неудачей. Многие считали эту затею самоубийством.

В тот прощальный день Мартин отвез Синди на машине в маленькую тихую бухту. Они взяли с собой еду и собирались провести на пляже весь день. Мартин был в приподнятом настроении, но Синди не могла думать ни о чем, кроме того, что завтра он уезжает навстречу смертельным опасностям, быть может, даже гибели. Ей хотелось сделать этот день настолько особенным, настолько необыкновенным, чтобы Мартин наконец проговорился о том, какие чувства испытывает к ней, и, может быть, даже изменил свое безумное решение. Она так боялась за него… Одинокий мужчина, пытающийся покорить Амазонку в утлой лодчонке только для того, чтобы доказать, что это возможно. Что именно он может сделать это.

Тогда Синди только что исполнился двадцать один год. Ее девичья влюбленность в Мартина давно переросла в глубокое чувство, только окрепшее за последние недели, которые он провел дома, готовясь к своему рискованному предприятию.

И Мартин чувствовал то же самое, она была уверена в этом. Вернувшись домой после долгого отсутствия, он буквально пожирал ее глазами. Не раз за последние недели она ловила на себе подобный взгляд. Впервые за все время их знакомства Мартин смотрел на нее так, как мужчина смотрит на женщину. Именно об этом она мечтала с их первой встречи.

В его отношении к ней теперь проявлялось и особое уважение. Синди успешно грызла гранит науки в университете, в ее манерах появились достоинство и уверенность, а недавно она получила право стажироваться в крупной газете и быстро набирала необходимые знания и опыт в области журналистики. Она видела, что Мартин гордится ею.

С тех пор, как он вернулся домой, они проводили вместе все свободное время, разговаривали, смеялись, шутили, как бы заново узнавая друг друга. Они очень сблизились. Мартин нередко обнимал ее, ласково смотрел ей в глаза. Он даже целовал ее — долго и нежно, но… никогда не переступал определенных границ и не говорил о любви или планах на будущее — кроме неясных намеков на возможность совместной работы когда-нибудь потом, когда закончится южноамериканский период его жизни.

Назад Дальше