– Подумаешь…
– Да, именно подумаешь. Рассказывай, что случилось.
– Да кто ты такой, чтобы меня расспрашивать?
«У них что, это семейное? – подумал Андреас. – Попадешься под горячую руку – виноват во всех бедах, взломах дома, твоих собственных слезах…»
– Никто, – согласился он, – так я пойду?
– Погоди, не обижайся.
Кирстен придержала его за рукав.
– Это из-за Джека…
– Из-за Джека? – поразился Андреас. – Нет, кто такой Джек, я вроде бы знаю, но что с ним не так?
– Мы его пригласили… Черстин не очень хотела, чтобы он приходил сегодня. Говорила, что в свое время Джек повел себя не слишком порядочно по отношению к жене… Но мне Джек нравился. Раньше он был занят, а теперь… Я думала, что он тоже испытывает ко мне симпатию.
– А оказалось, что не испытывает?
Кирстен пожала плечами:
– Ему, по-моему, вообще все равно. Явился раньше всех, отдал подарки и принялся методично напиваться. Пьет, словно и не пьянеет, но язык уже заплетается…
– Не вижу логики, – заметил Андреас.
– А, неважно. Если ему все равно, то и ладно. Непонятно только, зачем он пришел, если не рад тут находиться? Мог бы быть и поприветливей.
– А если он все еще переживает из-за жены? – предположил Андреас.
– Ой… Ты слишком хорошо о нем думаешь.
– Нет, это ты слишком хорошо о нем думаешь. Зачем тебе человек, который не переживает расставание с женой?
– И в самом деле, – задумчиво произнесла Кирстен. – Ну… Не знаю… Он такой славный, смуглый… Веселый.
– Мне он веселым не показался.
– Значит, был веселым.
Кирстен хихикнула и покачнулась на столе. Андреас едва успел подхватить ее, а для надежности подпер собственным плечом. Вспыхнул верхний свет.
– Так-так, – задумчиво сказала Черстин, – извините, не хотела вам помешать.
– О чем ты говоришь?
– Андреас, я все думала, куда же ты подевался и когда ты принесешь мне торт. Оказывается, ты тут очень занят. Что ж, не отвлекайся, тем более я уже и не хочу торт. Кирстен, некоторые из наших гостей расходятся, не хочешь проводить их?
– Угу, – кивнула Кирстен, – сейчас, только слезу со стола.
– Джек, кстати, тоже уходит. Кажется, у него свидание.
– Тогда, пожалуй, я прекрасно посижу на столе.
– Что ж, как знаешь.
Черстин вышла.
– Не пойму, – задумчиво проговорила Кирстен, – что с ней творится в последнее время? Раньше была для меня, как открытая книга.
Андреас молча пожал плечами.
– Она ведь даже еще не переспала ни с кем, – доверительно поделилась Кирстен.
Андреас чуть не поперхнулся:
– Кирстен!..
– А что такое?
– Ты сейчас наговоришь лишнего, а потом у тебя с Черстин будут неприятности.
– Отчего же? Ты ведь ничего ей не расскажешь?
Андреас со вздохом должен был признать, что да, он ничего не расскажет.
– Не знаю, переживает ли она из-за этого…
– А ты?
– Что – я?
– Переживаешь?
– Мне-то из-за чего переживать? – непритворно удивилась Кирстен. – Кстати, не нальешь мне еще немного выпить?
– Я думаю, что тебе хватит.
– Ну, пожалуйста, Андреас. Я ведь не делаю ничего плохого, да? Я же не алкоголик. Честное слово. У меня сегодня и день рождения, к тому же…
– Даже с учетом дня рождения, – твердо сказал Андреас.
– Один бокал. Мартини с соком.
Твердости Андреаса хватило ненадолго:
– Ну хорошо, – со вздохом сдался он. – Где твой бокал?
– Один мартини, без сока, – вдогонку ему крикнула Кирстен.
Андреас отыскал в гостиной мартини и вернулся на кухню с двумя бокалами. Он ведь не был за рулем. Решил, что ему тоже не помешает немного «подкрепиться».
Кирстен тем временем переползла на пол под подоконником. Подтянув колени к груди, она задрала голову вверх и пыталась сквозь стекло и свет уличных фонарей рассматривать звезды.
– О, – обрадовалась она, – давай сюда. Так на чем мы остановились?
– На том, что ты не переживаешь.
– Ах, да. Мне-то с чего переживать? С невинностью я рассталась еще в школе.
– Кирстен, хватит…
– Хватит что? – удивилась девушка.
– Ты меня шокируешь.
– Ты не выглядишь, как наивный младенец, – поделилась Кирстен. – И вообще, не перебивай, сделай милость. Это было в старших классах. На один из уик-эндов наш класс отправился на экскурсию в другой город. Ночевали мы в кемпинге. Девочки, естественно, с девочками, мальчики – с мальчиками. А Черстин в последний момент заболела. Мне пришлось ехать без нее. И ночевать тоже без нее. И никого из девочек ко мне не подселили…
– И что же было дальше? – не утерпел Андреас.
– Дальше ко мне на сок с печеньем… то есть на водочный коктейль с «Рафаэлло» заглянул Аксель.
– И вы… ну…
– Ага, – кивнула Кирстен, – мы даже не стали ждать для приличия, пока в остальных номерах все стихнет.
– И как тебе показался первый раз?
Самому Андреасу начинало казаться, что вроде бы он был гораздо трезвее в начале разговора и лучше соображал, чего можно, а чего нельзя делать, думать, говорить и так далее.
Кирстен пожала плечами, сделала большой глоток аперитива:
– Знаешь, никаких особых восторгов. Прелюдия была куда приятнее.
– А потом?
– Что – потом?
– Вернувшись в Стокгольм, вы продолжили практиковать? Чтобы… Эээ… Изменить твое первое впечатление от интимной близости.
– Нет, – призналась Кирстен, – я с самого начала знала, что этим все и ограничится.
– Но почему? Он тебе не нравился?
– Очень нравился, – ответила Кирстен со вздохом, – и я ему тоже нравилась.
– Тогда в чем же дело? Какой смысл начинать, если не предполагаешь продолжения?
– Дело в том, что… Аксель нравился и Черстин тоже.
– Так она не знала?
– Не знала и не узнала.
– А кто знал?
– Да никто не знал, что ты пристал, вот заладил!
– Получается, что я первый, кто об этом слышит?
– Получается, что так.
– А если ты призналась бы в этом Черстин, возможно, она согласилась бы уступить тебе возможность встречаться с Акселем?
– Видишь ли, Андреас, Черстин, может быть, и сделала бы столь великодушный жест. Но вот на ком остановил бы свой выбор Аксель, неизвестно.
– Так ему нравилась и Черстин тоже?
– Ага, – кивнула Кирстен, – с нами всегда так.
– По-моему, ты все усложняешь.
– Однажды, – не слушая его, продолжала Кирстен, – мы с сестрой обсуждали это непонятное явление. Я по-прежнему ничего не рассказывала ей, разговор о мужчинах зашел случайно. И мы решили, что раз нам нравятся одни и те же мужчины, более того, раз мужчины сами не могут определиться, которая из нас им нравится больше, так пусть между нами не встает ни один мужчина. Ну их. Так спокойнее.
Она засмеялась.
Андреас спокойно покачал головой:
– Кирстен, ты все еще веришь в этот подростковый бред?
– Верю, – печально ответила она, – как же не верить? Так постоянно происходит.
– Кирстен…
– Кирстен, ты не поможешь мне собрать посуду?
На этот раз Черстин не стала зажигать на кухне свет. Она просто возникла в дверном проеме, уперев руки в бока.
– А разве все гости уже ушли? – удивилась Кирстен.
– Почти все, – ответила сестра. – Томми вызывает такси, но, похоже, он еще долго будет это делать. Мари и Адам пытаются собраться с мыслями, отскрести себя от ковра и тоже отправиться по домам. Чем раньше мы начнем уборку, тем скорее мы ляжем спать.
– А я спать не хочу, – заявила Кирстен и отправила в рот остатки мартини.
Черстин пожала плечами:
– Я могу убрать свою часть, а ты утром уберешь свою.
– Вот что, мои дорогие, – решительно вмешался Андреас, – Кирстен на этот раз права. Зачем завершать праздник мытьем посуды и прочими малорадостными вещами?
– Что же ты предлагаешь? – недоуменно спросила Черстин.
– Отложить все дела до утра. Давайте ляжем спать, а утром со свежей головой и с новыми силами…
– Подожди, ты что, опять собираешься остаться у нас на ночь?
Андреас засмеялся:
– Прости. Конечно, я навязываюсь. Просто, видимо, уже привык, что вас нужно каждый раз спасать от уборочных работ. Конечно, я сейчас отправлюсь домой.
– Да пусть остается, Черстин, – подала голос вторая двойняшка.
– Я смотрю, вы тут спелись?
– Да ты посмотри, сколько он выпил. Куда ему сейчас идти?
– Спились, значит… Ладно, Андреас, оставайся. Все же немного прибраться придется прямо сегодня – надо же освободить для тебя твой диван. Оставайся… Если уж так не терпится ввязаться в очередную уборку. Друг семьи…
Кирстен засмеялась, делая безуспешную попытку подняться с пола:
– Точно, Андреас, ты у нас прямо друг семьи получаешься.
Андреас улыбнулся. Он промолчал. Однако он точно знал, что это звание, без сомнения, почетное и ко многому обязывающее, его не устроит.
Ни сейчас, ни когда-либо в будущем.
Но это соображение он предпочел оставить при себе до поры, до времени.
Уже ворочаясь на «своем» диване в гостиной в полной тишине и темноте, устраиваясь поудобнее, Андреас усмехнулся в пространство.
Девственница, надо же.
Кто бы мог подумать? С такой внешностью, с такой добротой и обаянием.
Если, конечно, Кирстен не заливает.
Или же, если у Черстин, в свою очередь, не найдется какого-нибудь любопытного, пикантного какого-нибудь секрета от сестры.
Ведь нашелся же такой секрет у Кирстен…
9
На удивление, не спалось.
Андреас, недоумевая, у кого он подхватил эту дурацкую привычку, посидел на широком подоконнике, поглядел в ночь, не зажигая света.
За окном изредка шумели проезжающие по проспекту машины. На какое-то мгновение Андреасу вдруг захотелось выйти из комнаты, отпереть дверь, покинуть квартиру – а дальше брести, куда глаза глядят, ходить по причудливым улочкам и строгим набережным Стокгольма… Идти и не останавливаться, думать и мечтать на ходу.
А еще лучше – ни о чем не думать.
Под утро, притомившись, можно заглянуть в какое-нибудь круглосуточное кафе с видом на городскую площадь. Сидеть, отпивать дымящийся эспрессо или капучино, глядеть на расцветающее нежными красками восхода небо, на гаснущие фонари, отогревать руки над маленькой кофейной чашечкой.
Андреас с трудом отогнал от себя это видение.
Ну куда он пойдет сейчас, на ночь глядя? К тому же придется разбудить кого-нибудь из девушек. Не оставлять же их спящими с открытой дверью?
Да. Иногда мечты слишком далеки от реальности. Нельзя позволять им слишком увлекать себя, забывая при этом о других…
Андреас слегка потянулся, легко соскочил с подоконника. Его пошатнуло.
– Так, не будем делать резких движений, – шепотом сказал он.
Интересно, когда же виски выветрится у него из головы?
Или что он пил сегодня вечером? Что наливал ему Джек? Андреас не очень разбирался в крепких напитках.
Одно он знал совершенно точно – не хочет засыпать нетрезвым. Закрывать глаза, ощущая, как диван кружится под тобой, кружится темнота перед внутренним взором, проваливаться куда-то… А потом сон – тяжелый, липкий, с трудным пробуждением.
Нет, это было не для Андреаса. Он пожал плечами, секунду подумал, огляделся вокруг, насколько это было возможно в полумраке.
На полу возле стеллажа он заметил початую бутылку. Бездумно протянул руку, открутил крышку, и, вместо того, чтобы просто понюхать, сразу глотнул.