– Я пока что выпустил все пары, теперь мне надо отдохнуть. Я слышал, Фред Эмбридж в городе.
– Ну, Фред всегда становился предметом сплетен, где бы ни появился.
– Ты в порядке?
Кэтрин передернула плечами.
– Минуту назад ты говорил, что я великолепна, а сейчас спрашиваешь, в порядке ли я.
Майкл погладил ее по голове.
– Кэт, я выходил из себя, когда он уехал. Я был при тебе в те времена. Ты помнишь?
– Конечно, помню. – У нее задрожал голос. – Ты был очень внимателен ко мне. Что бы я делала без тебя и Марианны.
– Я не об этом, Кэт. Я хочу знать, как ты сейчас себя чувствуешь. Я могу снова предложить тебе переломать ему все кости, если ты согласна.
Кэтрин засмеялась.
– Уверена, что ты настоящий убийца, Майкл, но в этом нет необходимости. Я не собираюсь повернуть время вспять.
– Но ты еще влюблена в него?
Кэтрин не ожидала такого прямого вопроса, и, уловив тревожный взгляд Майкла, помедлила с ответом.
– Спроси лучше, люблю ли я его.
– Мы оба уже знаем ответ на этот вопрос. – Говоря это, Майкл коснулся ее руки. Певица отвернулась. – Мы с тобой были друзьями долгие годы. Что изменилось в твоем отношении ко мне?
– Поверь, ничего не изменилось. Абсолютно ничего. Фредерик – это прошлое. Однако никто лучше меня не знает, что мы не можем убежать от своих воспоминаний, так же как и справиться с ними! Теперь пойдем, покажи костюм, который ты сделал для меня, чтобы произвести очередную сенсацию. Они вошли в примерочную. Модельер крикнул:
– Принесите платья для мисс Джонер.
Кэтрин была приятно удивлена. Ткань первого платья была такова, что оно производило впечатление светящегося. На сцене оно будет вспыхивать кроваво-красным и серебряным в ярком свете юпитеров.
Она восхищенно смотрела на свое отражение в зеркалах, а Майкл тем временем укладывал складки, подгоняя платье под ее фигуру.
Шесть лет назад Кэтрин приходила в ужас, когда ее изображали на обложках журналов, на афишах во время гастролей. Это все случилось так быстро – грандиозный успех после одного-единственного вечера. Она была очень молода, но уже пыталась доказать, что не относится к той категории людей, кто случайно выплыл на поверхность. Роман молоденькой девушки с Фредериком Эмбриджем – известным певцом и композитором – стал увлекательной новостью для журналистов, но не повредил ее карьере. Она стала звездой эстрады. Больше шести месяцев их лица появлялись на обложках журналов, продававшихся в киосках на каждом углу. Они улыбались с обложек, а заголовки гласили: «Кэтрин и Фредерик вьют любовное гнездышко», «Кэт Джонер и Фред Эмбридж сами пишут музыку, сочиняют песни и сами их поют».
Фредерик сердился. Они старались избегать слишком навязчивой рекламы, потому что были счастливы и видели только друг друга. Потом, когда он внезапно уехал, знакомые фотографии и их фамилии все еще долго появлялись на журнальных обложках, но слова были холодными и жесткими, а подробности о неудачно сложившейся личной жизни звезды причиняли боль, выставляя ее переживания на публичное обозрение. Кэтрин перестала смотреть журналы.
Через год с небольшим она приобрела репутацию любимицы публики, знаменитой по праву. Ее карьера состоялась, более того – стала смыслом ее жизни. Певица научилась справляться с трудностями.
После сверкающего красно-серебряного платья Кэтрин переоделась в черный в обтяжку костюм и почувствовала себя, как в собственной коже. Всем своим существом она ощутила это единство одеяния и тела. Но после критического осмотра костюма девушка все же решила, что он вызывающе сексуален.
– Нет, я не стану приобретать такой костюм для турне по Европе, – сказала она, еще раз разглядывая свой силуэт в зеркале. – Майкл, не знаю, хватит ли у меня смелости надеть его.
– Брось, костюм фантастический.
– Но не рассчитанный на снобов-аристократов. – Кэтрин повернулась и заметила, как пристально он разглядывает ее профессиональным взглядом. – Он слишком откровенен...
– У тебя красивое миниатюрное тело, Кэт. Ни одна из моих клиенток не наденет платье без того, что ты называешь «откровенным». Хорошо, снимай его. Костюм прекрасен именно в таком виде, я не стану его переделывать. Со временем ты поймешь, что он – для тебя.
– Я буду чувствовать себя, как на осмотре у врача, – сказала Кэтрин, надевая синие брюки в обтяжку и блузку. – Кто знает самые большие секреты о нашем теле? Только портной.
– А кто знает еще больше о ваших секретах, дорогая? Женщина становится болтливой, когда она полуодета.
– Представляю, какие очаровательные сплетни тебе известны. – Застегнув пояс, Кэтрин подошла и дружески прильнула к плечу своего друга. – Расскажи что-нибудь ужасно нескромное и шокирующее. Расскажи, Майкл, ведь ты все обо всех знаешь.
– Ну, Линда Хармен намекнула, что будет играть главную роль в мюзикле «Мелодии любви», – пробормотал Майкл.
Кэтрин остановилась на полпути к двери.
– Что-о-о? – Она порывисто дернулась. – Иногда я думаю, что с тобой надо быть поосторожнее, чтобы никто прежде времени не узнал моих замыслов. Сколько лет я мечтала получить возможность написать тексты и музыку к этому фильму! – Она пожала плечами. – Линда Хармен!.. Не хотела бы я, чтобы она играла роль в моем фильме. Кто работает над партитурой, Майкл? – Кэтрин обхватила его шею. – Давай, скажи мне, я ведь могла бы это сделать? Я так этого хочу!
– Она не знает, Кэт. Ты так сжала мне шею, что нарушила кровообращение, – добавил он, освобождаясь от ее рук.
– Она не знает! Это еще хуже, в тысячу раз хуже! Какой-то безликий, никому не известный сочинитель, не способный толком понять даже общий замысел произведения, будет пыхтеть за роялем, делая непростительные ошибки.
– Всегда найдется кто-то талантливый, кто, возможно, исправит их.
– Кто стоит за этим, уж не ты ли? – спросила она и накинула на плечи жакет.
Он посмотрел на нее, потрепал по щеке и звучно поцеловал.
– Иди домой и спустись на грешную землю, дорогая. Это тебя успокоит.
– Я пойду не домой, а в соседний магазин, к Мэри Форд, – с угрозой произнесла она имя главной конкурентки Майкла.
– Я пропущу эти злые слова мимо ушей, – насмешливо сказал модельер. – Ведь у меня золотое сердце.
Кэтрин улыбнулась, взяла сверток с костюмами и ушла.
Когда певица вернулась домой, ее встретила тишина. Она почувствовала запах лимона и гвоздики, значит, в доме была уборка. По привычке она бросилась в музыкальный салон и убедилась, что там, слава Богу, никто ничего не трогал. Она, несмотря на свою неорганизованность, не терпела, когда в ее любимой комнате нарушали известный ей одной порядок.
Кэтрин купила дом такого размера, чтобы можно было свободно по нему бродить. Она выросла в маленькой комнатушке и боялась замкнутого пространства. Ей нравился аромат чистоты. И она ненавидела больницы с их специфическими запахами, дым от дешевых сигарет, тошнотворно сладкий дух вчерашней выпивки. Этот прекрасный дом она смогла приобрести благодаря своему голосу, благодаря своей каторжной и такой любимой работе.
Кэтрин кружила по комнате, наслаждаясь ее теплом и уютом. Я счастлива, думала она, счастлива оттого, что нахожусь здесь. Она вынула уже увядшие розы из китайской вазы и, спускаясь в холл, запела. В библиотеке ее остановил вид голых ног Марианны, лежащих на письменном столе.
Ее дорогая подруга, болтая по телефону, жестом пригласила Кэтрин войти и продолжила разговор.
Комната, обитая панелями из красного дерева, обставленная богатой мебелью, выглядела шикарно. Кэтрин уселась в уютное кресло.
Наконец Марианна положила трубку.
– Я так и не узнала у тебя, как прошла запись.
– Да. – Кэтрин глубоко вздохнула. – Она прошла великолепно. Счастливее этих мгновений у меня не было в жизни. По-моему, я всем очень понравилась.
– Ты работала как вол, – сказала Марианна, вспоминая о бесконечных бессонных ночах, когда певица сочиняла музыку к своим песням и сама делала аранжировку.
– Временами я не могу поверить... Я слышала звучание струнных и духовых инструментов, улавливала ритмы, повторы и не могла поверить, что все это мое. Я невероятно счастлива.
– И талантлива, – уточнила Марианна.
– У многих есть талант, – заметила Кэтрин. – Только они изнывают от скуки, играя на пианино в барах, и ждут своего часа. Если им не повезет, они так и пропадут там.
– Конечно, важно и везение, но, кроме того, нужно упорство и мужество. – Настойчивое утверждение подруги, что все дело только в счастливом случае, привело Марианну в ярость.
Она встретилась с Кэтрин почти в начале карьеры певицы, шесть лет назад, и стала свидетелем ее борьбы и разочарований. Она знала о ее страхах и сомнениях, о невероятной трудоспособности, об усилиях достичь почти невозможного совершенства. Нет ни одной мелочи в жизни Кэтрин Джонер, о которой бы не знала Марианна Адамс.
3
Фредерик Эмбридж стоял, незаметно наблюдая за ней. Первое, о чем он подумал, – как мало она изменилась. Время совсем не тронуло ее.
Перед ним была все та же Кэтрин Джонер – очаровательная девушка и первоклассная певица. Сейчас Фредерик присутствовал, пока ею не замеченный, при очередной записи. Это всегда проходило удачно, но певица порой считала, что могло бы быть и лучше. Главным для нее было почувствовать звучание музыки. И сейчас ей показалось, что в последней песне чего-то не хватало. Не зная точно, чего именно, Кэтрин подала знак звукооператорам остановить запись.
– Томас!
Рыжеволосый мужчина плотного телосложения, глядя на часы, вошел в кабину.
– Какие проблемы? – спросил он, прикасаясь к ее плечу.
– Последний номер немного... – запнулась Кэтрин, подбирая слово, – вроде бы пустой. Что ты об этом думаешь?
Она уважала Томаса Мартина как музыканта и относилась к нему по-дружески. Этот немногословный человек, любивший старые вестерны и восточные сладости, был одним из лучших эстрадных музыкантов страны. Кэтрин всегда думала, что он достигает своей цели с помощью нескольких фраз: «Исполните еще раз» или «Оркестр звучит отлично». Кэтрин улыбнулась ему и исполнила еще раз своим теплым, глубоким голосом песню «Свободная душа».
– В этой песне все правда, – пробормотала она, снимая наушники. Затем снова подошла к микрофону. – Следующую, пожалуйста «Нежность и надежда».
Память сердца ясна и сильна, Хоть давно не страдаю, как прежде, Осень все всколыхнула до дна, Но в душе оставляет она Место нежности, место – надежде...
Это была медленная страстная баллада, словно созданная для ее задумчивого бархатного голоса. Слова она написала когда-то давно и только на днях решилась исполнить ее перед публикой. Во время концерта Кэтрин поняла, что ее аранжировка не выражает всю полноту чувств. Пришлось еще потрудиться. И теперь, на прослушивании, ее голос лился свободным потоком. Прозвучала последняя, заключительная нота, наступила тишина. Певица добилась своего, и искренним было восхищение ее коллег.
– Ты была великолепна, – заявил Мартин, подходя к ней и целуя в щеку.
Ее глаза потеплели и, едва сдерживая слезы, она сказала:
– Мне это так нужно.
– Что? Поцелуй или комплимент?
– И то, и другое. – Улыбаясь, она откинула волосы назад. – Ты же знаешь, звезды нуждаются, чтобы ими постоянно восхищались.