Поверить ему? Поверить человеку, в кармане которого лежала деталь автомобильного мотора?
Но самое худшее заключалось в том, что ей безумно хотелось верить. Да нет, чего уж там! Она почти поверила ему! Ничего в жизни не хотела она так сильно, как таять под его руками, будучи убежденной в том, что ничто-ничто на свете не имело сейчас для нее значения, ничто, кроме ночи, ночи с ним. Никогда раньше не отвечала она на мужские ласки подобным образом, никогда.
И в этот момент — видно, так уж было угодно Господу — зазвонил телефон. Если бы не это, кто знает, что бы она сейчас делала? Она сделала лишь малейшее усилие, чтобы высвободиться из его объятий.
Джек простонал и нехотя отпустил ее. И она, спотыкаясь на ходу, быстро подошла к телефону, словно боясь, что он передумает.
В трубке зазвучал приятный мужской голос.
— Добрый вечер. Это Катерина Мур?
— Да.
— Это Эстебан Бласко.
Бласко? Катерина попыталась привести в порядок мысли и сообразить, что может означать его звонок по тетиному телефону. Но сообразительность изменила ей.
— О да. Я хотела... поговорить с вами, мистер Бласко. О кодексе.
В трубке как будто виновато помолчали.
— Простите, сеньорита. Но мне не хотелось бы говорить на эту тему с вами.
— Не... хотелось бы? — переспросила она и подумала: тогда почему же он звонит?
— На самом деле, — продолжал Бласко, — я хотел бы поговорить с мистером Джибралтаром.
С Джеком Джибралтаром? Девушка вскинула на него глаза и нахмурилась. Все, что всего минуту назад царило в ее душе, исчезло. Она глубоко вздохнула и вздернула подбородок.
— Я и не знала, что он кому-нибудь оставил этот номер телефона, — сказала она. В трубке раздался смех.
— Я обычно знаю, где можно его застать.
— Ах даже так?
— Мы добрые друзья.
— Добрые друзья?
Джек тоже нахмурился, переводя глаза с нее на телефон и обратно.
— Так я могу поговорить с ним, сеньорита?
Катерина передала ему трубку.
— Это тебя.
— Меня?
— Мистер Бласко. — Она выдавила из себя улыбку. — Ты наверняка его помнишь. Ты еще говорил о нем как об акуле, поедающей археологов на завтрак.
— Да, но...
— Так вот он утверждает, что вы с ним добрые друзья.
Джек вежливо осведомился о состоянии здоровья мистера Бласко, ответил на тот же вопрос, два раза сказал "да", подтвердил дату и время и повесил трубку.
Затем он повернулся к женщине, которая какие-нибудь три минуты назад таяла в его объятиях.
Одного взгляда на нее оказалось достаточно, чтобы понять — больше она не тает. Она смотрела прямо перед собой, ее руки были скрещены на груди в защитном жесте. Гордость распрямила ей плечи и приподняла подбородок, а в широко раскрытых глазах поблескивала страсть, сделавшая бы честь самой Жанне д'Арк.
Джек вздохнул. Похоже, сейчас ничто не могло бы изменить ее настроения.
— Что же было нужно мистеру Бласко? — спросила она.
Джек быстро взвесил последствия возможных ответов на этот вопрос и решил сказать правду.
— Хотел поговорить со мной о кодексе.
— Да, а говорить со мной он не захотел, — спокойно произнесла она.
Джек усмехнулся, на секунду опустил глаза и ответил:
— На вкус и цвет товарища нет.
— Перестань.
— Перестань что?
— Пытаться отвлечь меня. Ничего не получится. По крайней мере... сейчас.
Сейчас? Когда вместо того, чтобы шептать ему на ухо слова любви, она стояла на расстоянии двух метров от него? Да еще с таким видом?
Джек сунул руки в карманы и переспросил:
— Так ты считаешь, что я это делаю? Э-э... отвлекаю тебя?
— Давай сейчас не будем говорить об этом, — ответила она.
— Но ведь всего несколько минут тому назад я, вернее, моя душа, если можно так выразиться, аккомпанировала твоему сердцу, дорогая.
— То было просто...
— Просто что? — Этим вопросом он заставил девушку зардеться.
— Ну хорошо! — удивила она его. — Мы оба знаем, что это было. — Она посмотрела ему прямо в глаза, и его поразила прямота ее взгляда. — И это совсем не то, что мы будем повторять!
О, как же нестерпимо ему хотелось сейчас именно этого — взять ее за плечи, привлечь к себе и — да, да! — повторить то, что они оба прошли! И доказать ей тем самым ее неправоту.
Но вместо этого он подошел к книжному шкафу, взял бокал, в котором все еще оставался скотч, и отхлебнул виски.
— Слушай, дорогая...
— И хватит говорить со мной по-испански!
— Почему?
— Потому что... потому что... — Потому что ей это нравилось? От этой мысли все мускулы на лице Джека затвердели. — Потому что именно на этом языке ты пытался неверно истолковать мои намерения около бара! Не говоря уже о том, что ты неверно перевел мне его слова!
— Верно, — пробормотал Джек, уязвленный тем, что Катерина играла с ним. Черт возьми, манипулирование правдой было его коньком, не ее. А находясь подле нее, он даже не был уверен в том, что хочет этого конька седлать. Секунду Джек раздумывал над этим парадоксом. — Человек около бара был агентом Бласко. Он отнюдь не собирался заключить честную деловую сделку.
— Да? Агент этой акулы? И твоего друга.
— Мистер Бласко мне вовсе не друг. Мало того, он даже не думает, что является моим другом!
— Тогда что же ему нужно?
Джек отхлебнул виски.
— Мои мозги, наверно.
— Ну хорошо, — сказала она. — Может, ему повезет больше, чем мне.
Господи, как же прямо она держалась — с напряженной спиной, вздернутым подбородком, в глазах все тот же вызов. Глаза у нее были такие глубокие, такие бархатные, что мужчина может запросто утонуть в них, подумал Джек.
Да, он остановился как раз вовремя!
Но что, черт возьми, он делает? И что ему делать?
Если сейчас он поддастся своему желанию говорить правду, то кончит тем, что подвергнет опасности самую драгоценную часть своего тела. И тогда шансы на то, что он когда-нибудь сумеет разделить ее с Катериной Мур, будут равны нулю.
Сделав публичное заявление по поводу кодекса, Джек лишь тянул время. А сейчас опять наступил такой момент, когда ему необходимо выиграть немного времени.
А с Катериной Мур это было непростым делом. Она смотрела на него сейчас с другого конца комнаты, в глазах ее светились лукавые огоньки, а сердце горело решимостью. И вдобавок ко всему с плеч ее снова соскользнула блузка.
Нет, то было не отвлечение. Это был нокдаун, тайфун, ураган — вот какими словами можно назвать то, что происходило с ним. Словами, которые ему прошептали на ухо. По-испански.
Проклятие! Он не помнил ни одной женщины, которая подействовала бы на него таким образом, причем совершенно непреднамеренно.
— Послушай, Кэти, — начал он, — я не думаю, что тебе надо волноваться из-за тети. Наверно, она просто уехала... куда-нибудь...
— Ну да, — усмехнулась девушка, — на Мексиканскую Ривьеру или еще куда-нибудь в этом роде.
— Да. Точно. Мадрид просто полеживает себе на солнышке, взяла длительный отпуск. А когда снова будет готова работать, то вернется загорелая и радостная. Никого же не увольняли. И даже просто не просили уйти. И на мой взгляд, она куда меньше тебя встревожена случившимся.
— Я вовсе не встревожена. — Не дав ему облегченно вздохнуть, девушка продолжила: — Я просто хочу узнать, что произошло. Произошло в действительности.
Джек прикрыл глаза ладонью.
— Археологи ошибаются. Такое часто случается.
— Конечно, с некоторыми — да, случается. Но не с моей тетей.
Что ж, она права, молча признал Джек. Мадрид необычайно проницательна. И не могла бы совершить глупой ошибки.
— Поверь мне, — пробормотал Джек, — на эту фальшивку любой бы купился.
— Да, например, ты.
— Ну, я понял свою ошибку. Но потом. Знаешь ведь, как это бывает?
Она и глазом не моргнула. Нет, она этого не знала, рассудил Джек. Но собиралась узнать. Во что бы то ни стало.
Вероятно, она устремится к Бласко, стоит только ему оставить ее одну, подумал Джек. Он помешал лед в бокале, допил виски и поставил пустой сосуд на полку, искоса поглядывая на Катерину.
Господи, ну как же ему отправить эту неисправимую идеалистку обратно в библиотеку, туда, где ее настоящее место?
Он прикрыл на секунду глаза и беззвучно выругался. Нет, он должен, обязан выручить ее из беды.
— Слушай, — наконец сказал он, — хочешь поговорить с Бласко?
— Ну конечно, хочу.
— Ну и хорошо. Тогда пошли со мной завтра вечером к нему. В качестве моей девушки.
— Твоей... девушки?
В ее вопросе прозвучало столько недоверия, что Джеку пришлось снова обдумать имевшийся у него план, прежде чем ответить на ее вопрос. Ему пришлось лишний раз сказать себе, что он знает, что делает, — выручает ее из беды. И устраивает все так, чтобы одним махом поразить две цели. Предохраняет тщательно разработанный, но рискованный план и предвосхищает совет, который ему могут дать.
Все это не имело никакого отношения к его желанию ее как женщины.
— Только так ты можешь попасть на обед к Бласко, — живо отозвался Джек.
— Значит, прибегнем к уловке.
— Вот именно.
Девушка прикусила нижнюю губу, и Джек решил, что она нервничает. Он поневоле задался вопросом, сможет ли она сыграть свою роль. Все-таки она была, наверно, самым бездарным лжецом на свете.
— Ты думаешь, сможешь справиться с задачей? — спросил он.
Она нахмурилась.
— Ну, конечно, справ... — Она отвела взгляд. — Ну, хорошо. Я буду делать все, что должна делать.
В каком это смысле? — задался он вопросом. Что она имеет в виду? То, что она спустится на эту грешную землю и позволит себе немного лжи во спасение? Или то, что, идя на свидание с ним, она принесет что-то вроде жертвы?
— Леди, но до сих пор ты делала только то, что тебе хотелось.
— Вряд ли это справедливо! Ведь это ты усадил меня в свою таратайку и привез сюда!
— Но ведь ты все равно сюда ехала.
— Но я не собиралась сюда ехать до того, пока не завела знакомство с весьма общительным человеком, имеющим кучу нужных мне связей, а ты увез меня от него!
Он удивленно посмотрел на нее.
— Ты хотела поговорить с Бласко. Отлично, я даю тебе шанс это сделать. В качестве моей девушки. Единственное, о чем я прошу, чтобы ты сыграла свою роль.
— Что конкретно ты имеешь в виду?
А что он, собственно, имел в виду? Джек поднял бровь.
— Красавица моя, ты действительно хочешь, чтобы я ответил на твой вопрос?
— Нет, — быстро сказала она. — Позвольте мне объясниться, мистер Джибралтар. Я не имею ни малейшего желания вступать с вами в какие бы то ни было отношения.
— Да, мы уже говорили об этом, — заметил Джек и про себя добавил: десять минут назад, когда она называла его "ми амор" и вытаскивала рубашку из его джинсов.
— Нет, тот тип отношений был бы несостоятельным, — заявила она.
Несостоятельным! Бог мой, как же он не терпел этих ученостей. И ученых. В особенности тогда, когда они были правы. Ведь он уже сказал себе, что, вступая в отношения с Катериной Мур, обрекает себя на несчастья. Она была настойчивой и невероятно проницательной особой, и ей не составило бы труда разгадать их план. Более того, она была очень несдержанной, и чувство самосохранения было ей недоступно. Так что то, что она говорила, было абсолютно верно.