Джизус размышлял, как тактичнее поговорить с Мари и предложить свою помочь в устройстве ее будущего. Он потратил три дня, чтобы продумать все варианты. Наконец нашел решение, которое считал наилучшим, однако в теперешнем положении Джис не мог на нем настаивать.
– Мари, я знаю, что ты хочешь быть независимой и скоро станешь такой, я обещаю. Но сейчас ты еще слишком слаба, чтобы трудиться. Разреши мне откровенно высказаться по этому поводу.
Девушка медленно кивнула.
– У меня есть квартира, там две спальни… Я хочу, чтобы ты переехала туда вместе со мной. Ты будешь располагать полной свободой, и я буду всегда рядом, если понадоблюсь тебе.
– Я и так слишком многим обязана тебе.
Он не счел нужным отвечать на эти слова и продолжил:
– Потом, если будет безопасно и когда достаточно окрепнешь, ты сможешь найти себе работу.
– Безопасно?
Не думая о том, что делает, Джизус привлек Мари к себе, сжимая в своих объятиях.
– Человек, который пытался убить тебя, все еще на свободе. Полиция не хотела бы, чтобы ты снова стала его жертвой. – Он чувствовал, как она дрожит. – Дорогая, я смогу тебя защитить. Чак уверяет меня, что полиция уже подбирается к этому типу. Возможно, не пройдет и нескольких недель, как они найдут его. И ты к тому времени наберешься сил и сможешь работать. А пока что тебе лучше не выходить из дома без меня. Но если ты выйдешь и столкнешься с этим маньяком, и он узнает тебя……
– О, ну то, что он сразу же узнает меня – в этом нет никакого сомнения. – Девушка поняла, что, говоря это, Джис имеет в виду то, первое покушение на нее. – Он нашел меня даже в темной больничной палате.
Бертон не сказал ни слова.
– Знаю, – покорно сказала она, – ты все еще считаешь, что тогда был только ночной кошмар.
– Я не думаю, что это играет какую-либо роль, – осторожно сказал он. – Для дополнительной безопасности я собираюсь попросить Чака поместить заметку в газете, что тебя перевели в федеральный госпиталь для выздоравливающих где-нибудь в другом штате, например в Джорджии или Калифорнии.
– В газете?
– Тогда, в ноябре, все это широко освещалось в прессе. Все, что говорил этот тип. Журналисты до сих пор время от времени запрашивают госпиталь о твоем состоянии здоровья.
Девушке хотелось найти какой-нибудь выход, чтобы избавить Джизуса от ответственности за себя, которую он возложил на свои плечи.
– А что, разве в штате не существует какой-нибудь благотворительной организации, которая призвана заботиться о таких, как я? Почему именно ты должен этим заниматься?
– Потому что я сам этого желаю. – Бертон взял ее за плечи и повернул к себе. Осторожно он убрал прядь волос у нее со лба. – Я уже слишком заинтересован в этом. Неужели ты думаешь, я могу упустить шанс увидеть тот момент, когда ты полностью выздоровеешь?
Оказавшись лицом к лицу с Джизусом, Мари закрыла глаза, поэтому прикосновение его губ к ее устам было для нее полной неожиданностью. Она ожидала совсем другого – братского поцелуя в лоб. Вместо этого невинный поцелуй быстро перерос в нечто совсем иное. Она задержала дыхание – он ласкал ее губы своими, изучал их, пробовал на вкус. Боясь пошевелиться, боясь ответить, чтобы не нарушить эту близость, Мари покоилась на руках Джиса и позволяла ему целовать себя. Это были очень короткие, очень нежные поцелуи, но они таили в себе бурное продолжение.
Когда Джис осторожно попытался языком раскрыть ее рот, она, ожидая, что он может отпрянуть, бессознательно обвила руками его шею. Вместо этого его поцелуи стали еще более настойчивыми, более горячими, и внезапно вся напряженность, все опасения исчезли. Она ответила ему со всей страстью, которую так долго подавляла. Джис целовал Мари. И в один блаженный момент все, что разделяло их, перестало существовать.
Она жадно приоткрыла рот и задрожала, когда он крепче прижал ее к себе. Ее пальцы перебирали пряди волос на его затылке, и она счастливо вздыхала, прислушиваясь к ощущениям, которые переполняли ее тело. Джизус на мгновение прервал поцелуй, и его руки заскользили по ее нежному телу. Ее возбуждение все возрастало. Она трепетала от каждого его прикосновения, зная, что нет ничего, в чем она могла бы отказать Джису. Она уже была частью его, и никакие официальные церемонии, никакие ритуалы уже не смогли бы ничего к этому добавить. Теперь Мари принадлежала только Джизусу Бертону и была уверена, что такого у нее никогда и ни с кем не было.
– Мари. – Джизус осторожно отстранился. Ее руки все еще обнимали его шею и продолжали ласково перебирать волосы, когда он внезапно опомнился. – Прости, – хрипло произнес он. – Я не ожидал, что все это так получится.
– Почему?
Мари выглядела трогательно растерянной. Она выглядела так, как будто ее целовали впервые в жизни и она все еще переживает это как потрясение. Он молча мотал головой. Слова были бессмысленны. Все встало на свои места.
– А, понятно. – Она осторожно сняла руки с его плеч. – Врач не должен целовать свою пациентку. Священник не должен целовать женщину легкого поведения. Джизус не должен целовать Мари. – Она встала. Ноги не слушались ее. Она откинула голову назад и с горечью взглянула на Бертона.
– Я буду готова, когда нужно, Джизус. Я сделаю все, как ты говоришь. Но как только появится возможность, я уйду из твоей жизни. Ева собирается исчезнуть и захватить с собой яблоко. Тогда тебе не нужно будет опасаться искушения. – Гордо подняв голову и грациозно выпрямившись, она покинула комнату.
6
Квартира Бертона занимала четвертую часть старого особняка. Потолки здесь были в двенадцать футов, стены украшали ореховые панели, паркетные полы – настоящие отполированные шедевры, мебель – сплошной антиквариат. Поскольку жилье считалось временным и дом частично находился в состоянии ремонта, плату брали вполне приемлемую.
Мари расхаживала по квартире и восхищалась всем, что видела. По сравнению со стерильной больничной палатой здесь был сущий рай.
Предназначенная для нее спальня оказалась просторной и наполненной свежим воздухом. Оба окна, обустроенные балконами с решетками из кованого железа, на которые можно было выходить, перешагнув через низкий подоконник, выходили на улицу. Девушка смотрела на проносившиеся внизу автомобили и пыталась представить себе более тихие и спокойные времена.
– Замечательная улица. Я чувствую себя так, будто нахожусь на движущейся площадке.
– Я использовал эту комнату как кладовую, – извинялся Джизус, вынимая из шкафа кипу книг.
– Не утруждай себя. – Мари положила руку на ладонь Бертона. – Оставь все как есть. Я здесь долго не задержусь.
Джизус после поцелуя, который так потряс его, всячески старался как-нибудь случайно не прикоснуться к Марии. Теперь же он твердо положил руки ей на плечи. Он хотел попросить у нее прощения. И он желал целовать ее снова и снова.
– Знаю, что ты смущена и рассержена. Я тоже пребываю в растерянности. Хочу, чтобы ты была здесь. В этом я абсолютно уверен. Поцелуй в данном случае ничего не изменил. Может быть, теперь мы заключим перемирие?
– Не люблю быть кому бы то ни было в тягость. Я, возможно, мало что знаю о себе, но это уж знаю точно. – Девушка вызывающе посмотрела на него.
– Я хочу, чтобы ты была здесь, но не собираюсь умолять тебя, чтобы ты осталась навсегда. Это ты решишь сама.
После этих слов Мари почувствовала, что борцовский запал у нее окончательно пропал. Ситуация была очень непростая, но, даже если ей было бы куда податься, она все равно предпочла бы остаться с Джизусом.
– Я хочу отработать свое содержание.
– Что ты предлагаешь?
– Пока я нахожусь здесь буду убирать и готовить.
Бертон пожал плечами.
– Идет. А теперь я намерен отправиться с тобой по магазинам и приобрести что-нибудь из одежды.
В универмаге Джизусу пришлось настоять на том, чтобы Мари купила себе хотя бы самое необходимое. Как только он предлагал ей то, без чего, как она считала, можно обойтись, она тут же возвращала эту вещь обратно. Поход за покупками превратился в противоборство характеров, и, когда они возвращались домой, трудно было определить, кто же из них победил.
Как терапевт, Джизус наблюдал за реакцией Мари на окружающую ее толпу, на суету в магазинах и на все коллизии во время путешествия по шумному городу. Она прекрасно освоилась в этом море впечатлений. Когда пришло время ей окунуться вновь в поток жизни, он оказался вовсе не таким уж пугающим.
– Ну и как это было – снова войти в мир обыкновенных людей?
Девушка не сразу нашлась с ответом. Она и не задумывалась о том, что посещение магазинов было чем-то, чего она долгое время не делала.
– Абсолютно нормально.
– Хорошее начало.
– И что же мне теперь предпринять, чтобы закрепить успех?
Вопрос пришелся очень кстати. Госпиталь обязал его проводить лечение, пока память Мари не восстановится.
– Тебе нужен кто-нибудь, с кем ты могла бы поговорить, кто помог бы тебе вспомнить подробности твоей жизни.
– Как насчет тебя?
– Я уже есть в твоих воспоминаниях?
Мари кивнула.
– Другими словами, мне нужен кто-нибудь, с кем я чувствовала бы себя более раскованно.
– У меня есть друг– Джанет Кертис, у нее частная практика. Она согласна встретиться с тобой, если ты захочешь.
– Ты думаешь, это поможет?
– Во всяком случае, не повредит.
Мари смотрела в окно на проносящиеся мимо машины.
– Готова делать все, лишь бы узнать, кто я такая. Буду рада встретиться с ней.
– Итак, вы – Мари. – Джанет Кертис изучала сидящую в удобном кресле по ту сторону стола молодую женщину.
– Возможно, нет. – Девушка разглядывала небольшой кабинет, восхищаясь тем, с каким вкусом и как изысканно просто он был обставлен.
– Я впервые слышу, чтобы всего два слова можно было использовать так результативно. – Джанет откинулась на спинку стула. Она сразу же поняла, почему Бертон так рисковал и почему он был так очарован этой прекрасной молодой женщиной.
Мари переключила внимание на Кертис. Она думала, что та окажется старше. Она не ожидала увидеть такое изумительное сочетание ума и изящества. Мари задавалась вопросом, каковы были их отношения с Джизусом. Оба психолога стоили один другого. Ни тайны, ни темное прошлое не стояли между ними.
– Вы когда-нибудь имели дело с таким случаем, как у меня? – спросила она.
– Нет.
– И все же намерены ринуться в бой? – Мари улыбнулась. – Мне кажется, я боюсь своего прошлого.
– В таком случае, вот что мы должны будем с вами делать – снимать постепенно, слой за слоем, то, что мешает вашей памяти, пока вы не почувствуете себя достаточно сильной, чтобы взглянуть на все целиком.
– Но у меня не так много времени. – Мари подняла голову, и Джанет ощутила сильный характер, скрывавшийся за ее хрупкой внешностью. – Я должна узнать ровно столько, сколько нужно, чтобы дальше как-то самостоятельно жить.
– Нельзя торопить события. Все должно случиться само собой.
– Вы можете загипнотизировать меня и заставить вспомнить?
Джанет задумалась.
– Гипноз может помочь вам, но несколько позже. Сейчас в нем нет необходимости.
– Я вам скажу, в чем нет необходимости. В том, чтобы я жила на средства Бертона, дожидаясь, пока моя память окончательно восстановится. И в том, чтобы оставаться в городе, где находится человек, дважды пытавшийся убить меня. – Мари удалось произнести все это спокойным голосом, хотя она чувствовала себя так, будто при большом стечении народа произносила пламенную речь.