— Человек, который знает, что он проиграл.
— Как вас понимать? — сердито спросила она. — Я пришла сюда за помощью, а не для того, чтобы отгадывать загадки. Ответьте мне на один вопрос: вы Дуг Браун?
Какая разница, если она это узнает?
— Да.
— Тогда вы тот человек, которого я ищу. Почему с вами так трудно говорить?
— Я вовсе не тот человек, которого вы ищете, — возразил он с силой. — Идите к полицейским, — добавил он, поворачиваясь, чтобы уйти.
— Я же сказала, что уже была у них. Полиция не может найти Лу, даже ФБР не может. Вот почему я здесь. Пожалуйста, выслушайте меня, хотя бы выслушайте. Потом… — эти слова дались ей с трудом, — если вы откажетесь помочь… я уйду тут же, обещаю.
Ей показалось, что она проиграла: он не подал вида, что слышал последнюю просьбу. Мужчина молча стоял по другую сторону ворот. Наконец он спросил:
— Кто послал вас?
— Простите, — она попыталась подойти ближе, борясь с ветром, — что вы сказали?
— Я спросил, — он пристально посмотрел ей в лицо, — кто послал вас?
— Человек по фамилии Брендон.
— Элиас Брендон! — В его возгласе прозвучало больше гнева, чем удивления.
— Да, — кивнула она, — он.
— Ну! — Дуг сердито схватился за створки ворот, держа их открытыми.
Она поняла: он ждет, пока она подойдет к нему. Закрыв за ней ворота, Дуг засунул руки в карманы куртки и быстро зашагал по дороге. Через несколько ярдов он остановился и оглянулся.
— Долго вы собираетесь стоять и мокнуть под дождем? Мне холодно, я совсем разбит.
Мгновение спустя она шла рядом с ним.
— Я Нора Уайт.
— А ваша дочка? — Он не хотел знать, но слова, казалось, вырвались помимо воли.
Она колебалась, перед тем как ответить.
— Лу, ее зовут Лу. — Нора посмотрела на строгий, словно вырезанный из камня профиль этого человека.
Сжав челюсти, ускорив шаги, Дуг не отозвался на ее ломкий от внутренней боли голос.
До дома было добрых две мили ходьбы от кладбища. Они шли под ледяным дождем, и Нора старалась не отставать от своего спутника, идти рядом, не сетуя на то, что не поспевает, не может шагать так же широко, как он. Хорошо уже то, что он согласился выслушать ее, — она не надеялась даже на это! Заглянув в первый раз в его потухшие, темные глаза, она подумала, что заглянула в ад, и содрогнулась. После, когда она слегка пришла в себя от шока и отбросила всякие мысли о чем-то тайном и страшном, таящемся в глубине его души, она почувствовала к нему симпатию и сострадание, и если бы не была на грани отчаяния, то оставила бы в покое этого человека.
Элиас Брендон не стал вводить ее в курс дела, объясняя, почему Дуг отгородился от всего мира. Он только упомянул, что после недавней трагедии его сослуживец превратился в отшельника. И добавил, что, если кто-нибудь и может найти Лу, так это Дуг Браун. Вот почему она из последних сил пыталась приноровиться к его широкому шагу.
До дома, окруженного высокими деревьями, они добрались в рекордное время. Это было здание с портиком, очень старое, построенное из камня, с трубой на красной крыше.
Нора медленно вошла в дом вслед за Дугом, краем глаза заметив, что он не остановился, чтобы отпереть дверь. В небольшой передней Дуг снял куртку, повесил ее на вешалку, освободился от грязных ботинок. Потом не глядя протянул руку за ее плащом. Не стал он и ждать, пока она скинет мокрые туфли, прежде чем последовать за ним в холл. Туда выходили две двери, по одной с каждой стороны холла.
Обе были закрыты. Лестница в конце холла вела на второй этаж.
Дуг повернул направо. Они оказались в маленькой, скудно меблированной комнате. Подойдя к камину, он зажег уже подготовленные дрова.
Грея над огнем замерзшие руки, он бросил взгляд на окровавленный и грязный платок и почувствовал, что рана все еще пульсирует. Наверное, следовало бы подняться и осмотреть ее, но вначале придется выслушать рассказ женщины и избавиться от нее.
— Так в чем дело? — спросил он, стоя к ней спиной.
— Меня с детства учили, что следует смотреть на человека, который разговаривает с вами. Этого требуют хорошие манеры, — мягко упрекая его, она в то же время подумала, что холод и аскетизм комнаты отражают характер ее собеседника.
Сжав зубы, Дуг повернулся к легкой фигурке, стоявшей у дверей.
— Вы пришли, чтобы давать мне уроки хорошего тона, или хотите рассказать о дочери?
Нора прикусила губу, но легкий вызов читался в ее взгляде. Потом она опустила глаза и воскликнула:
— Ваша рука!
Дуг посмотрел на свою руку, которую он бессознательно сжал в кулак. Обвязанный вокруг нее платок промок от крови. Она капала на пол, оставляя на дереве темно-красные пятна.
Подняв раненую кисть, он прошел мимо Норы к выходу из комнаты, с явным раздражением на лице. Она быстро отошла в сторону.
— Подождите, это займет только минуту, — бросил он ей через плечо.
Наверху Дуг наклонился над раковиной и снял платок. Он поранился почти до кости. Судя по всему, требовалось наложить швы. Все, что нужно, находилось на столике рядом с раковиной, вот только неудобно делать это левой рукой.
— Разрешите мне помочь.
Дуг посмотрел в зеркало и увидел Нору.
— Я сам, — бросил он коротко и тут же уронил на пол пузырек с антисептиком, который пытался открыть.
— Я не утверждаю, что вы не сможете. — Она наклонилась, поднимая коричневую бутылку.
Открыв пластиковую коробку, стоявшую сбоку от раковины, и достав маленький квадратный пакет, Дуг взял его в зубы, но раньше, чем он открыл его, Нора перехватила пакет. Она слегка потянула его к себе, но он не отпускал. Его глаза говорили: ухаживая за ним, она мало чего добьется. Нора это поняла и только кивнула. Через минуту пакет оказался у нее в руках. Он пристально следил за ее движениями. Достав иглу и нить для сшивания ран, она положила их на маленький столик и потянулась к его руке.
— Угу. — Дуг сжал пальцы. — Еще не все.
Здоровой рукой с полки за ее спиной он достал запечатанный пакет и пояснил:
— Бактерии.
Нора поджала губы, но открыла пакет и натянула резиновые перчатки. Потом, взяв его кисть, подняла на него внимательные серые глаза.
— Теперь потерпите, поболит недолго, в самом начале.
— Вы знаете, что делать? — Он не скрывал своего скептицизма.
— Конечно.
— И делали это раньше?
— А как вы думаете? — ответила она вопросом на вопрос.
Дуг медленно распрямил ладонь. Нора глотнула воздух, положила его кровоточащую руку на свою и как бы случайно спросила:
— Как это получилось?
— Стекло. Я поскользнулся и упал.
— Тогда лучше промыть рану, вдруг там остались осколки стекла или еще какая-нибудь дрянь.
Дуг разрешил ей оттянуть края раны — открылась синевато-белая пленка, покрывающая кость.
Услышав, как она тяжко и быстро ахнула, он почувствовал некоторое удовлетворение.
— Предупреждаю, сейчас будет больно, — пробормотала Нора, выливая антисептик прямо на рану.
Он крепко сжал губы, но она ощутила только, как дрожит его рука, лежащая на ее ладони. Нора облизнула пересохшие губы, отбросила прядь волос с влажного лба и наклонила его руку над раковиной. Вторая порция лекарства омыла всю открытую рану.
— А теперь? — спросила она, затаив дыхание и провожая глазами розовую жидкость, стекающую в раковину.
— Болит адски, — ответил он кратко.
— Простите, — пробормотала она.
В устремленных на него серых глазах не было и следа извинения.
— Продолжайте, — сказал он нетерпеливо. — Можно накладывать швы.
— У вас есть что-нибудь… обезболивающее?
— Нет! Просто зашейте. Если боитесь, дайте мне и покончим с этим.
— Хорошо. В-все в порядке.
В следующие за этим пятнадцать минут трудно было сказать, кто страдает больше. Нора полностью ушла в то, что делала, ощущая всем своим существом каждый укол иглы, проходящей сквозь твердую кожу на ладони Дуга. Он терпел ее манипуляции в мрачном молчании и с крепко сцепленными зубами. Конечно, ему было больно, но никто бы не сказал этого. Наложив последний шов, Нора уставилась на неаккуратный ряд черных узелков и с сожалением качнула головой.
— Может быть, вы сделали бы это лучше, чем я.
Дуг сжал руку, чтобы скрыть дрожь.
— Дело сделано, и это главное.
Нора обмотала, несмотря на возражения, полоску марли вокруг его ладони, чтобы предохранить швы. Но когда она начала убирать следы своей работы, он кивнул на дверь и велел ей выйти.
— Я сам. Это займет минуту.
Нора была на середине лестницы, когда звук захлопнувшейся двери громко разнесся по дому. Она все-таки получила больше, чем надеялась. Теперь он знает: она не из тех, кто отступает при первой же неудаче.
Несколько минут спустя, когда он присоединился к ней, Нора сидела, сложив руки, и смотрела на огонь в камине. Он придвинул к камину свой стул с прямой спинкой, такой же, как у нее, и тоже сел.
— Ладно, послушаем вашу историю.
Нора не отводила глаз от своих рук, лежащих на коленях. Она знала, хотя он этого не говорил, что решение уже принято. В ту минуту, как он вошел в комнату, она это знала. То, что произошло наверху, не укрепило ее позиций, и она не могла понять, почему.
— Даже я не знаю с чего начать. Может быть, лучше рассказать немного о Уилли?
— Уилли?
Нора кивнула.
— Да, Уилли — мой бывший муж. Он… мы… встретились в колледже. Я была студенткой, а он преподавал литературу…
— Преподавал?
— Да, профессор колледжа. Старше меня. После того, как мы поженились, он захотел сразу же иметь ребенка, хотя я считала, что нужно подождать. Я тогда не знала… — Она сжала пальцы, прикидывая, как покороче рассказать обо всем, что произошло. Хладнокровная, спокойная женщина, которую он видел перед собой наверху, исчезла. В его комнате сидела измученная горем мать, которую больше всего на свете тревожила безопасность своего ребенка. — Откуда я могла знать… — Она встретила вопросительный взгляд его глаз. — Откуда я могла знать, что он… болен…
— Болен?
— Да… вы не понимаете?
Дуг молча смотрел на нее.
Глубоко вздохнув, она сказала:
— Давайте, я начну сначала. Уилли и я встретились в колледже, полюбили друг друга. О, не сразу, но вскоре после того, как начали встречаться. Поженились мы через год после того, как я закончила учебу, и были счастливы. Уилли хотел завести ребенка сразу же, но я уговорила его подождать немного. Мне нравилось быть с ним только вдвоем… — Она запнулась. — Вы знаете, что я имею в виду? — спросила она, встретив неподвижный взгляд Дуга.
— Продолжайте.
— Я забеременела через год, и у нас родилась Лу. — Тут Нора улыбнулась своим воспоминаниям о первых днях, когда она вернулась из больницы. — Все шло отлично. Уилли оказался добрым и любящим отцом и мужем, он вставал по ночам и смотрел за ребенком, чтобы я могла отдохнуть.
Мне бы нужно было насторожиться, когда он предложил, чтобы я вышла на работу в школе уже через шесть недель после родов. Я хотела оставаться дома с ребенком хотя бы первый год. Но он убедил меня, что ничего не случится, если мы пригласим женщину ухаживать за Лу. Не напрасно же я трубила четыре года, чтобы получить диплом учителя. Он меня убедил, тем более что я люблю свою работу — хотя, конечно, и не больше, чем Лу, — но я позволила ему уговорить себя. Мне казалось, он знает, что так будет лучше. Я бы ничего не заподозрила, если бы декан английского отделения не позвонил и не спросил, серьезно ли больна Лу. Оказалось, что Уилли часто уходил с уроков, поручая их проводить выпускникам, объясняя это необходимостью присматривать за дочкой. Я почувствовала себя полной дурой, не зная, что он имеет в виду. Могла только пробормотать извинение и притвориться, что в курсе дела. В этот же вечер, придя домой, я отвела в сторону Матильду — женщину, которая смотрела за Лу, — и спросила ее, что происходит. Понимаете, — медленно продолжала Нора, — вначале я подумала, что у него какая-то любовная связь. Но Матильда утверждала, что это не так. Ее тоже удивляло, когда мой муж начал приходить днем и отсылать ее домой. Она решила, что плохо работает, и поделилась с ним своим беспокойством. Однако он уверил ее, что к ней нет претензий, просто у него есть свободное время, а он хочет получить удовольствие от общения с дочерью. Потом Уилли сказал, что не следует никому говорить об этом, и повысил ей плату. Именно тогда я впервые заподозрила неладное и поняла, Что он хочет изолировать меня, вычеркнуть из жизни дочери.