— А разве дайнетика — секта? — поинтересовалась я.
— Ну, уж не мировая религия, по крайней мере. Дайнетика сейчас активно завоевывает сферу влияния и, полагаю, не брезгует ради этого никакими методами. Кстати, Андрей тебе симпатичен?
— Нет.
— Вот видишь! А ведь в твоем вкусе. Ладно, о нем пока хватит. Кто следующий? Что это мы все к мужикам прицепились, а? Пусть будет для разнообразия дама. Лида, например. Ну, и Максим.
— Что — и Максим? — уточнила я.
— Он действительно не дама, — улыбнулась моя подруга, — но логично включить его в список рядом с матерью. Тем более, у нас как-то естественно получилось разбиение по комнатам.
— Зачем его вообще включать в список?
— Как зачем? — изумилась Бэби. — А вдруг убийца — он?
— Он ребенок! Прекрати!
— Ага, как голубям ноги связывать, так он достаточно взрослый, а тут, видите ли, нет? Помнишь, у Агаты Кристи в одном романе все убийства совершила одиннадцатилетняя девочка? Так наш Максим ничуть ей не уступит.
Агату Кристи Бэби обожает и перечитывает регулярно.
— Ты со своей логикой с ума сошла! — разозлилась я. — Ребенка включать в список не позволю! И без того тошно!
— Ага, — съязвила моя подруга, — а следующую истерику ты мне наверняка устроишь по поводу Мити. Его тоже нельзя будет включать?
Я подавленно смолкла. Лучше б она была менее проницательной, честное слово!
— Ладно, — смилостивилась Бэби, — Максима тебе уступаю. Хотя он, по-моему, убьет — дорого не возьмет. Впрочем, если это он, его все равно не разоблачишь. Ему даже мотив не нужен — убил, чтобы развлечься. И даже его признание не будет доказательством — он ведь несовершеннолетний. Во некоторым везет!
— «Жирных убивают», — вспомнила фразу ужасного дитяти я. — Да уж, глядя на такого, раздумаешь рожать. Только включать его в список все равно не надо, ладно?
Мне почему-то верилось, что если человека не включать, то и убийцей он оказаться не сможет.
— Тогда Лида. Она ухлестывала за Петром Михайловичем, а он не поддавался. Могла разозлиться.
— Тогда зарезала бы скорее тебя, — предположила я. — Лида очень практичная.
— Пожалуй. Только, говорят, от ревности даже практичные теряют голову. Может, он ее так отшил… Ну, Петр Михайлович же деликатностью не страдал. Сказал какую-нибудь жуткую гадость, она в сердцах побежала за ним и ткнула ножом. Вспомни, она рассказывала, как в институте сдавала зачет по медицине. Уж как-нибудь не забыла, где у человека сердце. Ну, а Лешу уже пришлось убрать по необходимости. Он кое о чем догадался.
— Если бы она убивала каждого мужчину, дающего ей от ворот поворот, ее жизненный путь был бы усеян трупами. Раз она при таком инициативном характере до сих пор никого себе не нашла!
— Так-то так, — протянула моя подруга, — только есть еще один момент. Сперва я не придала ему значения, а теперь… Помнишь, сегодня утром мы загорали на пляже все вместе?
— Помню.
— Ты обратила внимание, чем там занимался Максим?
— Ну… играл во что-то… точно не помню.
— А я помню. Он играл в увлекательную игру под названием «Мама убивает дядю Петю».
— Что? — опешила я.
— А вот то! Я и сама от этого обалдела. Разыгрывал всякие диалоги. «Ах, Петруша, не останетесь ли вы выпить чаю?» «Нет, не останусь». «Ах, Петруша, ваше посещение так скрасило мое одиночество!» «Мне пора идти». «Ах, ты так, подлый мерзавец? Так получай же!» Бах, бах! Ножик в бок! «Ой, помираю!» «Ну и помирай! Так тебе и надо, раз не хочешь жениться!» Что-то очень похожее. Дословно не процитирую, однако смысл такой.
Я неуверенно предположила:
— Наверное, ребенок фантазировал?
— Возможно. А возможно, нет.
— В любом случае, — сообразила я, — Лида не при нем же принимала Петра Михайловича! Максим не мог ничего слышать.
— Подслушивал, — парировала Бэби. — Он это любит. Сама вспомни!
Возразить было нечего, и я позволила записать:
«3. Лида.
Мотив: хотела захомутать Петра Михайловича, а он не давался. Могла сильно на него обидеться.
Подозрительные обстоятельства: последняя видела его живым. А Максим разыгрывал сцену, где она была убийцей. Сведуща в медицине. Рассудительна и умеет владеть собой».
— Трудно сказать, является последнее обстоятельство отягчающим или, наоборот, смягчающим, — пояснила мне подруга, — но я на всякий случай записала. Убийца должен уметь владеть собой, но в определенных ситуациях терять голову.
— В каких?
— Ну, в тех, которые вынудили его убить.
Я поинтересовалась:
— А разве нельзя убить продуманно, не теряя головы?
И Бэби безапелляционно заявила:
— Убеждена, что если хорошенько подумать, любую проблему можно решить более практичным способом, чем убийство. Все-таки даже в наше время остается риск, что тебя поймают, правда? Но какая-то одна конкретная проблема настолько лишает преступника разума, что он перестает думать о безопасных путях ее решения и начинает планировать убийство. И, как бы ни был хорош план, он все равно свидетельствует о помутнении рассудка. Всем известно, что безупречных преступлений не бывает!
Я кивнула, убежденная логичностью рассуждений, и она удовлетворенно продолжила:
— Значит, мы проработали Юрия Андреевича с Вадиком, Андрея и Лиду. Давай-ка не будем откладывать самое неприятное напоследок! Номером четыре будет Митя.
Все-таки моя подруга — железная леди. Я, например, всегда откладываю неприятное напоследок. А вдруг за это время случится конец света и делать неприятное не придется?
— Митя не убийца, — жалобно сообщила я. — Ты же веришь моей интуиции, да?
— Нет, — отрезала Бэби, — я ей не верю, хотя, разумеется, принимаю ее в расчет. Митя — человек непростой. То ли там двойное дно, то ли тройное, то ли вообще ни дна ни покрышки — в общем, дело темное. Ладно, то, что он дурит головы нам с тобою, еще можно как-то понять. Есть на свете прирожденные бабники, им вечно неймется. Хотя он ведет себя уж больно профессионально. Когда я смотрю со стороны, как он тебя обрабатывает, восхищение берет. Куда там примитивному Карнеги! Но вот зачем он морочил Петра Михайловича? Придумал байку, что я к Петру Михайловичу неравнодушна. Может, выманил его из дома якобы ко мне на свидание?
— Ага, и назначил свидание у туалета, — наконец-то нашла прореху в рассуждениях подруги я. — И вообще, вспомни! Петра Михайловича не надо было выманивать. Он сам ушел от Лиды.
— Тем более! Тем более непонятна цель Митиных демаршей.
— Просто Максим наврал, — с удовлетворением констатировала я. — Ради жвачки. Он такой!
— Не всегда же он врет, — пожала плечами Бэби. — Я и сама обратила внимание, Митя что-то шептал Петру Михайловичу, глядя на меня, а тот краснел. Это очень согласуется с заявлением Максима. Возможно, у Мити с Петром Михайловичем были не такие простые отношения, как кажется со стороны. Возможно, они были и раньше знакомы, да скрывали это.
— Нет, — убежденно возразила я, — невозможно. Уж скорее можно предположить, что они были раньше знакомы с Лешей, но не с Петром Михайловичем, это точно!
— Почему?
— Ну… Не знаю! Просто это видно. Митя и Петр Михайлович ведь познакомились при нас, так? Если бы они притворялись, ну, хоть что-то мы бы заметили, правда? Особенно со стороны Петра Михайловича. Из него еще тот притворщик!
— Ну, разве что со стороны Петра Михайловича, — милостиво согласилась моя подруга. — А теперь колись, что ты знаешь про них с Лешей!
— Ничего, — удивилась я.
— А почему ты в таком случае это сказала?
— Что сказала?
— Ну, что скорее можно предположить, что Митя был раньше знаком с Лешей.
— А я так сказала? — искренне удивилась я. — Я не обратила внимания.
— Тем не менее изволь объяснить, — строго велела Бэби. — Надо отвечать за свои слова.
Я задумалась.
— Ну… Леша иногда так обращался к Мите, словно они приятели. Но, возможно, у Леши просто такой характер, без комплексов? А еще иногда… ну, сморозит что-нибудь и словно начинает перед Митей оправдываться. Если, разумеется, мне не показалось.
— Да, — кивнула Бэби, — ты известная фантазерка, однако принять к сведению твои слова надо. Еще такой момент! При обнаружении трупа — то есть в сложной ситуации — Митя оба раза автоматически объединял себя с Русланом.
— В каком смысле?
— Да в самом прямом! Либо он с Русланом постоит у тела, а остальные сходят к администратору, либо наоборот.
— А с кем ему еще себя объединять? — поинтересовалась я. — Вадик и Юрий Андреевич — одна семья, не разобьешь же их!
— С Арсением.
— Ну… Арсений такой необщительный. С ним не пообъединяешься.
— Да, кстати, — обрадовано вспомнила моя зловредная подруга, — после первого убийства Митя был одет так, словно и не ложился.
— Вадик и Юрий Андреевич тоже, — парировала я. — А сегодня Митя явно оделся наспех, я обратила внимание.
— Я тоже. Ладно, записываю!
И она недрогнувшей рукою записала:
«4. Митя.
Мотив: Петр Михайлович мог узнать его тайну.
Подозрительные обстоятельства: Митя скрытен и хитер. Возможно, был ранее знаком с Петром Михайловичем или Лешей и Русланом».
Я порадовалась, что как мотивов, так и подозрительных обстоятельств набралось негусто, а Бэби уже перескочила мыслью дальше:
— А что ты скажешь о Руслане? Его взаимоотношения с Лешей тебя никогда не удивляли?
— Леша им командует, — сообщила я.
— Вот именно! Я часто думала, и как он это позволяет? Ведь не слабак же какой-нибудь, а нормальный человек. Почему терпит?
— Потому что хорошо к Леше относится, — объяснила я. — Он сам мне сказал.
— Что сказал?
— Что Леша не какой-то там марсианин, а хороший человек, просто не знает, как себя вести, и от смущения хорохорится. Что на самом деле он все переживает не меньше любого другого и надо быть с ним поделикатней. Я еще подумала, что Руслан очень любит Лешу, раз решился на подобный разговор.
— И когда это было?
— Вчера утром, когда нас допрашивали.
Бэби нахмурилась, потом уточнила:
— А ты верно передала его слова?
— Ну… приблизительно.
— А вот эта фраза, про марсианина… Он ее действительно произносил или это твоя фантазия?
— Вроде произносил. Но поручится я, конечно, не могу. А что?
— А то! Про то, что Леша не человек, а марсианин, придумала ты со своим поэтическим воображением, и можешь быть уверена, что ни у кого другого на подобное фантазии бы не хватило. Если Руслан произнес эту фразу, значит, узнал ее от тебя. Ты ему такое говорила?
— Нет, — отреклась я, — точно нет. Неужели я бы стала говорить человеку такие вещи про лучшего друга?
— Значит, подслушал, — констатировала Бэби.
— Может, случайно? — предположила я. — Или я что-то путаю, и он говорил другими словами. Хотя вряд ли. Я еще удивилась, что Руслан оказался не таким, как я предполагала, не марсианином, а нормальным человеком. Что он рассуждает не как Леша, а как все мы.
— Ну, разумеется, рассуждает, как надо! — удивилась Бэби. — По нему сразу видно, он мужик разумный. Удивительно, что он оказался настолько сентиментален, что полез к тебе с россказнями про Лешу и его ранимую душу. Как-то это с Русланом не вяжется.