Или это просто дворовая сплетня?
Что ж, ясно, в какое русло направлять завтра разговор с профессором Пыгаловым, васинским оппонентом. Если Васин действительно педераст, Пыгалов уж наверняка не удержится, расскажет. Еще и подробностей подбавит – если Наде удастся держаться раскованно и не краснеть.
Впрочем, в успехе встречи с Пыгаловым Надя не сомневалась.
Университет, кафедра, профессор да Булгаков с Вересаевым – это ее.
Глава 9
Дорогой Димочка! Я нашла тебе "бомбу". Не спрашивай, чего мне это стоило, потому что стоило – дорого.
Твой профессор Васин… – Надя задумалась. Мирное слово "гомосексуалист", на ее взгляд, не отражало всей глубины профессорского падения. И она написало грубо, но справедливо:
– Старый педик. Хуже того: интересуется он исключительно молодыми мальчишками, от пятнадцати до двадцати лет. В МУГНе, где Васин преподает, о нем ходят легенды. Например, рассказывают, что однажды на своем спецсеминаре (куда он берет только мальчиков) профессор сказал: "Современный, прогрессивный ученый обязан уметь формулировать ответ на любой – а не только связанный со своей специальностью – вопрос. И велел студентам своими словами объяснить, что такое… – Надя снова, безбожно тратя дорогое интернетовское время, задумалась. И использовать уличные синонимы все-таки не решилась, написала по-научному:
– ..орально-генитальный контакт. Один из студентов, нормальной ориентации, возмутился и доложил о "спецсеминаре" в деканат. Надеялся, наивный, что профессора Васина прищучат. Однако вышло совсем по-другому: через месяц не в меру бдительного парня исключили из института за академическую неуспеваемость.
Влияние Васина в МУГНе исключительно велико. Он является председателем диссертационного совета, – Надя сделала для дремучего в научных вопросах Полуянова пояснительную приписку, – то есть практически единолично решает, состоится защита кандидатской или докторской или нет. Говорят, что практически всем его аспирантам мужского пола приходилось расплачиваться за заветные кандидатские корочки сам понимаешь как.
Но два месяца назад Васин впервые – к радости всех его коллег – попал под раздачу. В МУГНе появился талантливый студент, – Надя на секунду задумалась и с легким злорадством указала его имя, – твой тезка Дмитрий П.
Мальчик проявлял незаурядные способности и демонстрировал искренний интерес к русской литературе. Разумеется, попал на спецсеминар к Васину, и тот немедленно стал его окучивать. Студент вроде бы не возражал. Их неоднократно видели вместе, Васин отечески обнимал молодого гения за плечи… Но профессору не повезло: психика у студента оказалась ранимой, и, говорят, после первого контакта он покончил с собой. Эта история вызвала сильный резонанс. Отец Димы П. оказался каким-то начальником в Министерстве финансов и настоял, чтобы причины самоубийства были расследованы со всей тщательностью.
Против Васина возбудили уголовное дело, – Надя сверилась с записной книжкой, – по статье 132, часть 1, лишение свободы на срок от трех до шести лет. В тот день, когда следователь выносил решение о мере пресечения (подписка о невыезде), Васин улетел в США… Так что, если встретишь его там, в Штатах, передавай ему, что в России его очень ждут.
И еще, Дима – не знаю, пригодится это тебе или нет.
Примерно в то же время, когда Васин попался на мужеложестве, в МУГНе на кафедре истории произошел еще один инцидент – был убит 32-летний старший преподаватель, кандидат исторических наук Антон Андреевич Фомин. Убийство произошло, кстати, на Солянке, неподалеку от нашей библиотеки. Смертельное пулевое ранение в грудь, преступник до сих пор не найден. Фомин, говорят, был умник, интеллектуал, ему большое будущее светило…
Что интересно, оба ученых – и Фомин, и Васин – были активными читателями нашей библиотеки. Правда, ходили они не в наш зал, а в зал отечественной истории, девчонки их помнят. Васин, говорят, старик мерзейший, а Фомин – ничего, приятный, вежливый, только весь прыщавый, хотя ему уже (как и тебе) за тридцать.
Цени, Димочка, мою информацию. Чтобы ее собрать, мне пришлось два часа прикидываться социологом и чуть ли не писать курсовую по совершенно мне не нужному Булгакову. Но зато достоверность вышеуказанных сведений я тебе могу гарантировать.
Давай, доктор Ватсон, – отдыхай там, в Штатах, как следует и ни в чем себе не отказывай – а твой Шерлок Холмс работает за тебя.
Привет америкосам и Тихому океану.
Надя.
ДИМА ПОЛУЯНОВ
За истекшие два дня Пола не позвонила. Полуянов еще раз набрал номер особняка и опять наткнулся на снисходительный голос секретаря Пьера.
Дима снова, уже безо всякой веры в успех, продиктовал ему сообщение: русский журналист-де знает тайну книг и рукописей.
И опять – никакого ответа от госпожи Шеви. Пола или сама блефовала, или – что вернее – раскусила Димин блеф.
И тогда Полуянов решил перейти к активным действиям. На своем "Форде" он отправился в центр города, в район яхт-клубов и лодочных станций.
– Я хотел бы взять лодку напрокат.
– К вашим услугам, сэр. Какую вы предпочитаете?
– Самую маленькую.
– Могу предложить вам вот эту.
– Да, хорошо. Я согласен. Сколько будет стоить на одни сутки?
– Семьдесят пять.
– Прекрасно. Я согласен. Оформляйте.
– Сэр, пожалуйста, мне нужны ваши права.
– Прошу.
– О, сэр!.. Извините, но мне нужные ваши не автомобильные, но морские права.
– У меня их нет.
– Какая жалость, сэр!.. Сожалею, но в таком случае я не могу удовлетворить ваше желание.
– Я заплачу вдвойне.
– О нет, сэр, что вы! Это невозможно!
– Вдвойне. Наличными. Без оформления. Без налогов.
– Что вы, сэр, нет, нет! Никак нельзя. Это абсолютно исключено.
Разговор повторился еще в трех пунктах проката моторок.
Когда Дима вышел, теряя терпение и надежду, из четвертого заведения, к нему подвалил мелкий, плохо выбритый белый хмыреныш.
– Эй, парень, тебе лодка нужна?
Хмырь шарил глазами по сторонам и непрерывно облизывал губы.
– Ну, положим, нужна. А у тебя есть?
– Хочешь, я сам тебя свожу куда надо. Двадцать баксов в час, и все дела. На рыбалку собрался? Или покататься?
– Да, вроде того.
Дима оглядел мужичонку. Похоже, он из тех перекати-поле, что пробавляются случайными заработками и вечно по мелочи нарушают закон – и тем очень похож на среднестатистического русского мужичка.
– Пошли, – скомандовал парниша. Чувствуя нерешительность клиента, он немедленно взял инициативу в свои руки.
– Не гони, – осадил его Дима. – Мне лодка нужна не сейчас, а вечером. Часиков в девять.
– Эй, парень, а зачем так поздно? – забеспокоился мужичонка. – Что-то противозаконное?
– Абсолютно ничего, – на голубом глазу соврал Полуянов. – Просто поедем кататься.
– А что у тебя за акцент? Ты из Европы?
– Я – русский.
– О, русские – богатые люди, – наполнился энтузиазмом хмырь.
– Не все, – усмехнулся Дима.
* * *
К владениям миссис Полы Шеви они подошли уже в полной темноте.
Лодка Хэнка – так представился мужичонка – оказалась грязной ржавой посудиной с подвесным мотором.
Пару раз на протяжении пути мотор глох. Хэнк ковырялся в нем – Полуянов подсвечивал ему фонариком.
Невероятно, но старинный механизм оживал.
Как Дима понял, Хэнк очень походил, по своей внутренней сути, на нашенских "бомбил", автослесарей, дальнобойщиков. Мелкий авантюрист, непоседа, жуликоватый ловчила.
Полуянов умел брать с такими верный тон.
По пути Дима рассказал ему свою историю. Душераздирающую историю. Как ни странно, она походила на правду Он, русский, познакомился с бабой-американкой по Интернету. Прилетел к ней в гости. Баба оказалась красивой, немолодой, но богатой. Он, бедный русский, греб ее в течение месяца. Хорошо греб. Очень она его греблей была довольна. А потом у них вышла ссора.
И он захотел поучить ее уму-разуму, "как принято у нас в Сибири": намотал волосы на левый кулак, а правым кулачищем дал по башке. А она, бичевка, пригрозила полицией и выкинула его из дома. И не дала ни цента денег. И ничего не подарила. И даже вещи его собственные, стервозина, прикарманила. И он остался в Америке в одной паре джинсов, с одной парой носков и парой сотен долларов в кармане. И за десять тысяч миль от собственного дома.
Он пытался хотя бы выручить у нее свою одежку – но она не отвечала на его телефонные звонки. И на порог не пускала. Сучка.
– Ну, и чего ты хочешь? – полюбопытствовал Хэнк, качаясь на корме.
– Забрать шмотки. И плюнуть ей в рожу.
– А вот "плюнуть", друг, это не надо. Копов вызовет.
Я мою вторую законную тоже хотел поучить, а она полицию взяла и вызвала. Загорал ночь в участке… А правда, – переменил тему американец, – что вы, русские, собак едите?
– Что? Нет, не правда. Собак не едим. Только кошек.
– Серьезно?!
– Шучу, шучу Мы едим такую же пищу, как вы. Пиццу там, макароны, мороженое, бифштексы. Только гамбургеры не любим.
– Это вы зря, – огорчился Хэнк. – А в России очень холодно?
– Нет, нормально. Примерно как у вас. Ну, чуть холоднее.
– Правда?! – не поверил американец. – Да ты, парень, настоящий русский? Может, ты француз? Или чех?
– Хочешь водки?
– А у тебя что, с собой?
– Имеется.
Дима вытащил из внутреннего кармана фляжку. Протянул спутнику. Тот зажал руль под мышкой, опасливо отвернул пробку, понюхал.
– И правда водка. Нет, я не буду.
Вернул фляжку журналисту.
– Ну а я остограммлюсь, – сказал Полуянов и картинно, словно на сцене, опрокинул в себя содержимое стопятидесятиграммовой фляги. С каменным лицом выдохнул, занюхал кожаным рукавом. Хэнк следил за ним с восхищением. Дима, рисуясь, перевернул фляжку вниз горлышком – оттуда на дно моторки упала одинокая капля.
– Bay, – сказал Хэнк.
– Русские обычно в таких случае говорят: "Ни хрена себе". Повтори!
– Ни хирэна сиб'ье, – пробормотал по-русски Хэнк. – Это прилично?
– Нет.
– Тогда надо запомнить. "Ни хирэна сиб'ье".
– Правильно.
После водки теплая волна поднялась снизу от желудка, ударила Диме в голову. Сразу стало жарко и беззаботно. И моторка, и Хэнк, и волны, и огонек на берегу казались теперь частью забавного приключения. Вообще-то он планировал выпить водку позже, но коли к слову пришлось…
– А ты, это, насчет своей богачки не заливаешь? – усомнился Хэнк.
– Хочешь, расскажу, где у ней родинки?
Как ни странно, этот аргумент подействовал. Хэнк замолчал, о чем-то долго размышлял, потом сказал:
– За ночное время надбавить надо бы. Еще полторы сотни.
– Ты с ума сошел, Хэнк! У меня на все про все сто баксов осталось!
Сошлись на семидесяти пяти.
Так, за разговором, и коротали время в дороге. Невидимые волны били в борта. Лодчонка плюхалась на легкой волне. Луна удрала в тучи. Более благоприятное время для задуманного трудно было представить.
Наконец, после часа маетного, укачливого пути Хэнк бросил якорь. Вроде бы напротив Полиного особняка.
Но в темноте казалось – до берега еще чертово расстояние. Мили и версты черной холодной воды.
– Давай, Хэнк, подгреби еще.
– Нет, командир, дальше не пойду. Опасно.