– Ты веришь в Нострадамуса? – усмехнулся Игрек.
Они подъехали к причине пробки. Имело место дорожное происшествие. На боку валялся старенький "пикап". Рядом собрались, полыхая мигалками, три машины полиции и карета "Скорой помощи". Копы уже выставили ограждение и активно погоняли зевак-водителей: проезжай, мол, не задерживайся. Машины все равно притормаживали у места дорожного инцидента.
Водители даже шеи из окошек сворачивали: будет о чем рассказать дома.
– Я недавно, – произнес Дима, сдерживая возбуждение, – прочитал статью, где поминался Нострадамус.
И граф Потоцкий – тоже.
И он пересказал спутникам выловленную им из Интернета статью в американском научном журнале: о полусумасшедшем мистике, алхимике и астрологе Потоцком. О том, что тот якобы предсказал нападение Наполеона на Россию, падение Москвы и дату Бородинской битвы. Что Потоцкий предвидел гибель своей дочери от родов, И о том, что предсказание графа стало причиной ее разрыва с супругом, князем Василием Скопиным.
И его пророчество оправдалось, и дочь, Мария Потоцкая, в самом деле скончалась, рожая сына, в точно предсказанный графом день.
Надя с Игреком слушали внимательно, но, когда Дима закончил, Игорь промолвил:
– Изящно. Настоящая готическая новелла.
– Это не готическая новелла! – горячо воскликнул Дима. – Это – научная статья. Опубликована в журнале "American Slavic and East European Review". И знаете, кто ее автор?
Дима сделал паузу и провозгласил:
– Тот самый историк Фомин! Его убили полтора месяца назад на Солянке!
– Вот это да! – выдохнула Надежда.
Игрек не проронил ни звука.
– Значит, – подвел итог журналист, – ты. Игрек, украл ту самую тетрадь того самого графа Потоцкого!
Игрек промолчал.
Стал притормаживать, смещаться до магистрали вправо.
Вскоре они съехали с "Ай-файф" на боковую дорогу.
В паре километров отсюда, на берегу залива, начинались самые богатые кварталы Степлтона.
Здесь, в самом роскошном месте наиболее богатого квартала, проживала Пола.
Пола Шеви – женщина, выбившаяся из грязи дав князи.
Женщина, ни в чем не привыкшая себе отказывать: ни в приключениях, ни в прихотях, ни в мужчинах.
Ни, как выясняется, в убийствах.
* * *
Человек в черной коже на мотоцикле молча выслушал новые инструкции, продиктованные ему по сотовому телефону. Повторил:
– Да, сэр. Я понял вас, сэр. Я буду через сорок минут.
* * *
"Форд Мондео" с Димой, Игреком и Надей на борту медленно катил по тихим улицам Бэйкон-хилла – места жительства степлтонских богачей. По бокам дороги, за зарослями граба и каштана, размещались тихие особняки. Диме показалось, что именно по этому маршруту, но в обратном направлении, он топал после ночного купания в ледяной воде.
– Ты запомнил, что было в той тетради графа Потоцкого? – спросил он Игрека.
– Как всегда, – осклабился тот.
– Ну, и?..
– Чепуха на постном масле.
– А именно? – Дима повысил голос. Ему показалось, что Игрек хочет скрыть, что он прочел в тетради старого графа.
– Нагромождение образов, идей, – нехотя проговорил Игрек. – А также чисел, стихов и прозы.
– Например? Хоть одну цитату!
– Ну, пожалуйста, – поморщился Игрек и произнес:
Камень пущен пращою Давида.
Никогда не изведает тверди.
– И что? – спросил Полуянов.
– И – все! – с раздражением ответил Игрек. – Это одно из самых ясных мест. Остальное – полная галиматья. И до, и после.
– Повтори-ка еще раз, – попросил Дима. – Что-то я не врубился.
Игрек повторил: про камень, пращу, твердь…
– Постойте! – вскрикнула с заднего сиденья Надя. – Может, это – предсказание? Предсказание – про первый спутник?
– Может! – раздраженно воскликнул Игрек. – А может, другое предсказание – про баллистическую ракету с ядерным зарядом. Она ведь тоже "не ведает тверди": взрывается в воздухе. А может, это – про нашу первую ракету на Луну: ту, что промахнулась. А может – про взрыв "Челленджера". А может, это про натурального Давида и натуральную пращу. – Он обернулся к Наде и отчеканил:
– Все – может – быть!.. А скорей всего – это просто бред!
Они свернули на улицу Марин-драйв. Вот здесь Дима как-то утром подстроил знакомство с Полой. Как, кажется, давно это было!
На минуту между деревьями мелькнуло голубое зеркало залива.
– Игорь, миленький, – взмолилась Надя, подаваясь вперед, – может, вы еще что-нибудь вспомните? Из той тетради?
– Пожалуйста, – усмехнулся Игорь. – Вспомню. Но должен вам заметить: я цитирую только самые ясные места. Все остальное – исключительная бредятина.
Он вздохнул и с выражением произнес:
Золоченный ковчег с горой ледяною столкнется.
Погрузится корабль в пучины холодные ада.
– Так это ж про "Титаник"! – ахнула Надя.
– Правильно, про "Титаник", – скривил губы Игрек. – Ну и что?
– Как "ну и что"! – воскликнула Надя. – Значит, этот граф – действительно предсказатель! Провидец!
Почище любого Нострадамуса!
– А не было в тетради старого графа, – ироническим тоном (особенно контрастирующим с восторженностью Надежды) обратился Дима к Игорю, – точных дат: когда случится то или иное событие? Например, после "Титаника": "А разверзнется сия пучина ада четырнадцатого апреля тысяча девятьсот двенадцатого года"?
– Нет, – усмехнулся Игрек. – Никаких дат.
– Но ты упоминал о цифрах? О вычислениях?
– Вычисления – были.
– Какие? Ты же математик.
– Дима, – снисходительно глянул на товарища Игорь, – там были бредовые вычисления. И – никаких дат.
– Вот так! – юмористически развел руками журналист. – Какого пророка ни возьми – вечно они даты не пишут. А мы – гадай!
– Ты не веришь? – подалась вперед к Диме Надя. – Не веришь в предсказания?
Дима развернулся к ней:
– Я не верю, что Пола купилась на туфту! И – купила ее. И – убивает из-за нее людей. Она – здоровая женщина, Пола. Очень здравая женщина.
– Но она ведь заказала красть рукописи? – настаивала Надя. – Почему не ради графа-пророка?
– Да потому, что Пола умеет считать деньги. Иначе не была б миллионершей. А с тетради графа Потоцкого – никаких барышей не получишь.
– Почему? – упорствовала Надя.
– Да потому, – вскричал Дима, – что в любом прогнозе важно не что будет. Важно, когда это будет. Любой дурак может предсказать: выпадет снег. Вот если человек предскажет, что снег выпадет завтра, и не ошибется, то он – синоптик. А если скажет, что четвертого июля две тысячи десятого года выпадет снег – вот тогда он пророк, в том случае, если четвертого июля две тысяча десятого и вправду выпадет снег.
– Ты прав, – поддержал товарища Игрек. – Уже во времена графа Потоцкого знали: рано или поздно большой корабль угодит в айсберг. "Золоченый ковчег с ледяною горою столкнется". Это не пророчество.
– А отдельные личности уже тогда догадывались о межпланетных путешествиях, – добавил Дима. – Это я о камне, который Давид пустил из пращи.
Их автомобиль катился по подъездной дорожке, ведущей к особняку Полы.
Дима удивился про себя: ни разу за всю дорогу Игрек не спросил, куда ехать. "Одно из двух, – подумал Полуянов. – Или он в самом деле помнит все на свете. Или бывал у Полы дома больше того "одного раза сто лет назад", о котором он говорил".
На крыльце дома Полы их уже ждал Пьер – в глухом сюртуке с золотыми пуговицами, в белых нитяных перчатках.
Он не выказал ни малейшего удивления, увидев, что они прибыли втроем.
– Здорово, Пьер, – фамильярно произнес Дима. – Вот мы и свиделись снова.
Пьер не ответил, лишь склонил голову в легком полупоклоне.
– Позвольте ключи, – обратился он к Игреку. – Я отгоню вашу машину.
Игорь протянул ему связку.
– Если у вас есть оружие, – тихо, но непреклонно заявил Пьер, обращаясь главным образом к Диме, – прошу вас: отдайте его мне.
Дима с Игреком переглянулись.
– А если я не отдам? – весело спросил журналист.
– Я буду вынужден обыскать вас, сэр. И отобрать оружие силой. Я сожалею, сэр, но таков приказ госпожи.
Полуянов пожал плечами, вытащил из-под куртки пистолет и протянул его лакею.
– Благодарю вас, сэр, – пробормотал, принимая оружие, Пьер.
* * *
На Надю жилище Полы Шеви произвело ошеломляющее впечатление.
Насколько дом Игрека был лучше и богаче Диминой комнатки в мотеле – во столько раз жилье Полы казалось роскошнее коттеджа Игрека. При этом – ни одной бьющей в глаза приметы богатства: ни тебе золоченых люстр, ни картин Пикассо на стенах. Все спокойно и просто.
Просто – океан в высоченных окнах. Просто – потолки такой же вышины, как у них в библиотеке. Просто – классическая музыка, льющаяся неизвестно откуда, но обволакивающая тебя со всех сторон.
Хозяйка стояла у окна спиной к ним, обхватив плечи руками. Любовалась видом на залив. Казалось, она не заметила их появления.
На ней было простое зеленое платье и обыкновенные на вид туфли без каблуков – но Надя понимала, что обычность и туфель, и платья – из того же ряда, что и простота жилища.
Это была простота богатства.
Для того чтобы хозяйка обернулась, Диме потребовалось негромко произнести:
– Добрый вечер, миссис Шеви.
Хозяйка даже не изобразила радушия.
Она холодно кивнула:
– Здравствуй, Димитри.
"Почему она знает его имя? – промелькнуло в голове у Нади. – Но какая красивая. И какая величественная.
Как королева!"
– Здравствуйте, мистер Старых, – поприветствовала хозяйка Игрека. Затем ее вопросительный взгляд остановился на Наде.
– Это моя подруга, – слегка смешавшись, пояснил Дима. – Из Москвы. Она сегодня прилетела. Ее зовут Надя.
Пола мгновенно осмотрела Надежду с головы до ног – и от ее легкого взгляда ей стало мучительно стыдно за себя. Стыдно за китайскую одежду с рынка, и слегка излишний вес, и не слишком удачную прическу.
Краска начала приливать к лицу. "Она враг, она богачка, она воровка, – мысленно произнесла Надя. – И, возможно, она – убийца". От этого стало легче и даже, кажется, удалось не слишком покраснеть. А Пола легкой походкой подошла к ней и, единственной из гостей, протянула руку. Промурлыкала:
– Я очень рада вас видеть, Надья. – В глазах у нее на секунду заплясали веселые чертики. Рука у миссис Шеви оказалась крепкой и сухой, пожатие ее – ласковым и радушным.
Пола царственно бросила:
– Я отпустила Венеру. Поэтому выпить вам не предлагаю.
Сесть гостям она тоже не предложила.
Игорь казался абсолютно индифферентным к происходящему. Он не спеша, словно по собственному дому, прохаживался по гостиной, поглядывал в окна на океан.
Дима стоял чурбан чурбаном, набычившись.
– С чем пожаловали? – отрывисто спросила Пола, очевидно, имея в виду всех, но обращаясь главным образом к Диме.
Он секунду помедлил. Казалось, Дима смущен холодным приемом Полы. Он отвел от нее глаза.
– В чем дело, Димитри? – повторила вопрос хозяйка.
– Нас волнует судьба нашего соотечественника, – наконец выдавил из себя Дима. Голос его звучал хрипло. – Его зовут Николай Васин. Он проживал в вашей усадьбе. Теперь он погиб. Точнее – он убит…
Дима замолчал, откашлялся.
– И? – слегка насмешливо произнесла Пола.
– Нас интересует, – Дима наконец-то поднял на нее глаза, – почему он проживал у вас? Как долго? Чем он здесь занимался? И, наконец, как и почему был убит?