— Отлично, Брэдфорд! — раздавались одобрительные возгласы.
Некоторые мужчины дружески похлопывали победителя по спине, восхищенные то смелостью. Они были слишком благоразумны, чтобы играть, так как понимали — за ним не угнаться. Он играл рискованно, с азартом, знал, что может позволить себе проиграть и это не повлечет за собой никаких последствий. Если мужчина играет в карты с таким настроем, это серьезный игрок.
В ответ на их похвалу Уин улыбнулся и сгреб деньги. Этой ночью он выиграл крупную сумму, но не ощущал ни пьянящей радости победы, ни удовлетворения. Он чувствовал только усталость. Это был просто очередной выигрыш.
— Может, выйдем на свежий воздух? — предложил Уину хозяин дома, когда остальные гости разбрелись в поисках новых развлечений.
— Знаешь, по-моему, на дворе уже ночь, — ответил тот.
— Не совсем, Уин. Ладно, до завтра, которое давно уже наступило, — попрощался Чарльз.
Уин извинился и вышел из комнаты. Он направился вверх по резной лестнице в свою спальню, которую с полным правом мог назвать «своей» — ведь он жил там больше недели. Чарльз славился своими роскошными вечеринками в Мерифилде, и эта не была исключением. Поместье представляло собой огромный дом в пятьдесят четыре комнаты, с прекрасной мебелью, шикарными коврами и армией вышколенных слуг, готовых удовлетворить любую прихоть гостя.
В прошлом Уин действительно наслаждался жизнью в этом доме, однако бесцельное времяпрепровождение стало ему надоедать. Он имел денег больше, чем мог потратить, и продолжал играть по-крупному, почти всегда выигрывая. Многие завидовали его удачливости в картах, а он сомневался, является ли эта удачливость благословением или проклятием. Если знаешь, что можешь себе позволить все, что ни пожелаешь, желание пропадает. Женщины на таких вечеринках не отличались добродетелью и были легко доступны. Многие замужние и незамужние дамы готовы были переспать с ним. Поначалу он находил в этом удовольствие, их жаркие объятия возбуждали и волновали его, но со временем осталась лишь похоть, которая уничтожила наслаждение.
Поднимаясь по лестнице, Уин заметил Бэрри Ричмонда, осторожно стучавшего в дверь спальни Алисы Сомерсет, которая находилась в конце коридора. Дверь приоткрылась, и Бэрри ловко проскользнул в комнату. Уин мог только предположить, что муж Алисы, Джордж, где-то неплохо проводит время, если позволяет своей жене так легкомысленно вести себя.
Уин вошел в свою спальню. Мягкий свет лампы, бутылка виски на столике, рядом — безупречно чистый стакан — во всем ощущался комфорт и отличная работа прислуги. Кровать казалась мягкой и была наполовину задернута пологом. Он подошел к столику, налил себе виски и, сделав большой глоток, начал расстегивать рубашку.
Единственное, чего желал сейчас Уин, — поскорее заснуть. Поставив стакан на место, он направился к кровати, стягивая с себя рубашку. Вдруг он увидел Люси. Она лежала в соблазнительной позе, едва прикрывая простыней грудь.
— Добрый вечер, Уин, — сказала она приятным низким голосом.
Необузданная страсть светилась в ее глазах. Она считала себя большим знатоком мужчин, и Уин был самым великолепным из всех. Люси страстно желала его, ей хотелось дотронуться до него, ласкать его мускулистое тело, перебирать пальцами его волосы.
— Вечер был утомительным, Люси, уже поздно, и я устал, — сказал он, натягивая рубашку. — Я бы хотел выпить немного виски и лечь в постель.
— Это как раз то, что мне надо, — томно прошептала Люси, загадочно улыбаясь.
— Я хочу быть в постели один, Люси, — повторил Уин.
Не желая признать себя отвергнутой, Люси приподнялась, простыня соскользнула с груди, обнажая все ее прелести.
— Ты же не хочешь сказать… — Она наклонилась вперед и нежно коснулась его руки. Ей не хотелось, чтобы Уин одевался, ей было приятно смотреть на его обнаженное тело.
Увидев восхитительные формы Люси, Уин замер, но отступил назад.
— Да, хочу. Кроме того, игра в карты уже закончилась. И разве твой муж не будет тебя искать?
— О! Фредерику наплевать. — Она была несколько раздосадована тем, что Уин так холоден с ней, но это не остановило ее. Она желала его и решила довести дело до конца.
— Ну, все равно, — сказал Уин, — я не в настроении.
— Я изменю твое настроение, — страстное обещание послышалось в ее словах, — тебе станет лучше.
Терпение Уина подошло к концу. Он направился к Люси, и та призывно протянула к нему руки, надеясь, что Уин изменил свое решение и остается с ней. Вдруг он грубо схватил женщину за руки и выволок ее из кровати. Скомкав одежду, лежавшую в кресле, Уин сунул ее Люси.
— Спокойной ночи, Люси. — Он отвернулся, не желая смотреть, как она одевается.
Холодный взгляд Уина не оставлял Люси ни малейшей надежды. Она оделась и быстро вышла из комнаты. Ей не было стыдно за то, что он прогнал ее. Люси испытывала лишь небольшое разочарование.
Заперев дверь, Уин наполнил стакан виски и осушил его одним глотком. Он поднял голову и увидел в зеркале свое отражение.
Зачем все это? Почему его жизнь так пуста? Еще недавно виски, карты, победы над женщинами составляли смысл его жизни. Но сейчас такое существование казалось ему бесполезным. Все, что бы он ни делал, не имело для него никакого значения. Получив право владения наследством десять лет назад после смерти родителей, Уин транжирил время и деньги, потакая всем своим желаниям, несмотря на неоднократные предупреждения дяди Эдварда о том, что необузданная жизнь не принесет ему счастья.
При мысли о своем дяде-священнике Уин почувствовал себя неловко. «Интересно, что сказал бы дядя, увидев меня сейчас, — улыбнулся Уин, размышляя над этим — Возможно, когда-нибудь он и одобрит меня» В конце концов, он ведь прогнал Люси. Уин посмотрел на кровать, где только что лежала Люси, и понял, что не хочет спать здесь. Позвав слугу, Уин стал упаковывать вещи. Он решил вернуться в Лондон, домой.
Лоуренс сидел напротив Еноха Паркера за столом в ресторане гостиницы и улыбался. С тех пор как они виделись в последний раз, его друг сильно поседел и заметно прибавил в весе. Однако эти изменения нравились Лоуренсу, Енох выглядел солидным, настоящим профессором.
— Как приятно тебя вновь повидать. Я был удивлен, получив твое приглашение. Я не знал, что ты в Лондоне.
— Я работаю в университете над одним исследованием. Сегодня я впервые позволил себе отдохнуть, — пояснил Енох, — на следующей неделе я собираюсь домой. Хотелось увидеть тебя перед отъездом.
— Что ж, я очень рад. Наши встречи всегда доставляли мне удовольствие, — сказал Лоуренс, и это была чистейшая правда. Впервые после ссоры с Филиппом и Робертом он чувствовал себя счастливым.
Похоже, тот скверный разговор с сыновьями здорово подорвал его здоровье. Хотя Лоуренс регулярно принимал лекарство, назначенное врачом, он не мог избавиться от сильной боли в груди. Но сейчас эта боль не беспокоила его, ведь он был рядом со своим любимым другом, и ему хотелось на время все забыть и считать мир радостным и прекрасным, ну, разве что за маленьким исключением.
— Здесь еда не такая изысканная, как та, которую мы пробовали в Каире. Но общение с тобой так же приятно.
— Спасибо. Но где же Алекс? Она наверху? — Лоуренс знал, что Енох редко путешествует без своей единственной дочери, служившей ему ассистенткой. Алекс была увлечена археологическими исследованиями, и Лоуренс любил иногда с ней поспорить по различным научным вопросам.
— Моя сестра плохо себя чувствует, поэтому Алекс осталась дома помочь ей. Если бы не Алекс, я никогда бы не попал в этот университет. Мы должны благодарить Бога за наших детей.
Лоуренс не мог не согласиться с Паркером.
— Состояние твоей сестры опасно?
— Угрозы для жизни нет, в противном случае я бы не уехал. На прошлой неделе я получил письмо из дома. Ей гораздо лучше.
— Я рад. Всегда приходится трудно, когда болеют близкие нам люди. — Он вспомнил свое безутешное горе после смерти жены. Только через несколько лет он смог привыкнуть к жизни без нее. Внезапно он с грустью подумал, будет ли кто-нибудь тосковать после его смерти. Но такие мысли окончательно расстроили его, и он сменил тему.
— Нашел ли что-нибудь интересное в своих исследованиях?
— Несколько занятных фактов о временах правления Птолемея I, но — увы! — друг мой, ни слова о венце. Я боюсь, что мы никогда не найдем его… По крайней мере я уже вряд ли его увижу. — Паркер тяжело вздохнул, ведь доказать существование Венца Желаний было целью его жизни. — А ты что-нибудь слышал?
— Ничего нового, — ответил Лоуренс. Но, увидев разочарование в глазах Еноха, подумал, не пришло ли время обо всем рассказать.
Этот человек был ему настоящим другом, одним из немногих, кому Энтони доверял. Он вдруг засомневался в некоторых пунктах своего завещания.
Официант подошел с заказом, и друзья замолчали, принявшись за еду. Теперь можно было собраться с мыслями, подготовиться, чтобы сказать Еноху правду. Он знал, что его друг будет ошеломлен, но надеялся, что Енох поймет причины вынужденного молчания: он держал все в секрете, чтобы уберечь венец.
Как только они закончили обед и заказали бренди, Лоуренс решился:
— Мы друзья уже много лет.
— Конечно.
— Хочу кое в чем тебе сознаться, — начал Лоуренс.
— Сознаться? — Енох с удивлением поднял брови. Он считал Лоуренса прекрасным человеком, и ему казалось странным, что Лоуренс может в чем-то сознаваться.
— Может быть, ты рассердишься, когда услышишь то, что я собираюсь тебе рассказать, но я надеюсь, что ты поймешь меня, поймешь, почему я это сделал.
— Ничего не понимаю.
Лоуренс вздохнул, собираясь с силами.
— Венец у меня.
— Что? — Енох был ошеломлен. — Но как, когда ты его достал?
— Он у меня уже давно…
— Почему ты не написал, не сказал мне? Почему ты не дал мне знать? Ведь ты знаешь, что венец значит для меня. Поразительно! Расскажи мне обо всем. Как ты нашел его? Когда впервые услышал о нем?
— Енох, — тихо сказал Лоуренс, — венец у меня уже более двадцати лет.
Профессор быстро вскочил на ноги, опрокинув свой стул. Обедавшие за соседними столиками изумленно посмотрели в их сторону. Лицо Еноха побагровело от гнева. Он не ожидал от своего друга такого предательства.
— Ты хочешь сказать, что все это время, пока я искал венец, он был у тебя, и ты не обмолвился ни словом. Как ты мог?
— Дай мне объяснить…
— Ты сказал, что ты мой друг, а на самом деле не доверял мне.
— Пожалуйста, Енох, сядь и дай мне объяснить. Енох поднял стул и сел, стараясь успокоиться.
— Джентльмены, — осторожно сказал официант, подходя к их столику. Он видел, как они спорили, и надеялся помирить их. — Ваше бренди. — Он поставил перед ними бокалы.
— Спасибо. — Лоуренс дал понять, что они не нуждаются в его помощи. Официант быстро ушел.
— Не знаю, как мне теперь с тобой и пить, — с отчаянием сказал Енох. — Я же твой друг, а ты лгал мне столько лет!
Лоуренс больше всего боялся такой реакции и решил закончить разговор на эту тему.
— Возможно, ты и прав, сейчас не время обсуждать это — Он встал и спокойно, с чувством собственного достоинства зашагал к выходу.
Минуту Енох оставался на своем месте, пытаясь разобраться в своих чувствах. Боль, горечь и радостное возбуждение, что венец нашелся, переполняли его. В конце концов, радость захлестнула его, он не сомневался, что Лоуренс покажет ему венец. Он оставил официанту деньги и побежал догонять Лоуренса. Посетители с интересом наблюдали за ним.