Я захлопнула духовку.
— Он просто пытается раскрыть преступление. Если ты не согласен с его методами…
Сэм локтем убрал от лица волосы.
— Не в том проблема, — ответил он. — И раскрытие преступления здесь тоже ни при чем. Этот тип, Мэки… какое к нему отношение имеет наш случай? Почему я не видел его раньше, почему он не приходил и не раздавал указания направо и налево, чтобы помочь делу? Ему бы все в игры играть, вот он и явился сюда. Решил, а не забросить ли нам ее в самую гущу потенциальных убийц, а там посмотрим — что-нибудь да выгорит. Да у него крыша набекрень, ему бы к психиатру.
Я достала из буфета тарелки.
— И что с того? Что плохого в том, если я поприсутствую на вашем совещании? От вас не убудет.
— Засранец подначивает тебя — вот в чем дело. Или у тебя тоже проблемы с головой. А может, тебя подменили?
Меня словно ударило током. Я резко обернулась. Стало как-то не до ужина. Так и хотелось швырнуть в Сэма тарелками.
— Только не заводись, прошу тебя. Давай не будем.
— Ты первая начала. Твой приятель Мэки только взглянул на тебя и сразу смекнул, что тебя не придется долго уламывать на участие в этой авантюре.
Мне жутко не понравился собственнический тон Сэма, то, как он стоял посреди комнаты, широко расставив ноги и сжав кулаки: мой случай, моя женщина. Я с грохотом поставила тарелки на кухонный стол.
— Мне плевать, что он там смекнул. И никого он не уламывал. И вообще он здесь ни при чем — твой Фрэнк со всеми его авантюрами. Да, он пытался на меня давить, а я послала его подальше.
— Но ведь ты намерена сделать именно то, чего он от тебя ждет. И это ты называешь «послала подальше»?
На какой-то миг я подумала, не приревновал ли он меня к Фрэнку. А если да, то что прикажете делать?
— Если же я не пойду на совещание, то поступлю так, как того хочешь ты. Как это понимать? Неужто ты теперь мне будешь приказывать, что и как делать? Это мое личное решение, и я туда пойду. Или ты считаешь, что сама я на такое не способна? Господи, Сэм, неужели ты и впрямь думаешь, что после того случая у меня отшибло мозги?
— Я так не говорил. Я всего лишь хотел сказать, что после того случая тебя не узнать. Как будто тебя подменили…
— Представь себе, не подменили. Ну давай приглядись — или это кто-то другой? Я работала под прикрытием еще до того, как меня задействовали в «Весталке». Так что давай не будем.
С минуту мы были готовы испепелить друг друга взглядами.
— Ну хорошо, хорошо, — негромко произнес Сэм. — Работала, я не спорю.
Он сел на диван и провел ладонями по лицу. Сэм показался мне таким несчастным, что у меня закололо в груди.
— Извини, что поднял эту тему, — сказал он.
— Я не собиралась с тобой ругаться, — ответила я. Коленки у меня тряслись. Я даже не заметила, как мы с ним сцепились, ведь по идее оба были на одной стороне. — Просто давай не будем про это, прошу тебя. Договорились?
— Кэсси, — сказал Сэм. На его круглой симпатичной физиономии застыло страдальческое выражение. — Я не могу. Что, если… Боже, вдруг с тобой что-то случится? Это ведь мое дело, мне его расследовать, а не тебе. Я должен поймать убийцу, иначе потом я сам себя не прощу.
Казалось, ему врезали под дых. А я не знала, то ли обнять его, то ли хорошенько лягнуть.
— А почему ты решил, что это не мое дело? — спросила я. — Девушка — мой двойник, Сэм. Вдруг убийца хотел пришить меня, а по ошибке зарезал ее? Откуда ты знаешь? Подумай сам, кто из нас двоих ему нужен: аспирантка, которая на досуге почитывает Шарлотту Бронте, или детектив, отправившая за решетку десяток человек? На кого у него был бы зуб?
Сэм ничего не ответил. Он участвовал вместе со мной в операции «Весталка», и нам обоим был известен по крайней мере один человек, который без лишних раздумий пустил бы меня в расход, — не сам, конечно, но киллера точно бы нанял. Сердце колотилось в груди, грозя разнести в щепки ребра.
— Ты думаешь… — наконец подал голос Сэм.
— Дело не в конкретном случае, — возразила я. — Дело совсем в другом. Мы тут сидим с тобой и разговариваем, а я тем временем уже по самое горло увязла в этом происшествии. Откуда нам знать, что может получиться? И мне бы не хотелось потом до конца дней вздыхать: мол, как я прохлопала такую возможность. Я сама себя не прощу.
Сэм поморщился.
— Ну, про конец дней это ты загнула, — тихо возразил он. — Сама увидишь, помяни мое слово. А убийцу я найду, обещаю.
Я прислонилась к кухонному столу и перевела дыхание.
— Верю. Извини, что так получилось, я не хотела.
— Если он, не дай Бог, хотел убить тебя, тем более не резон вмешиваться. Я и сам как-нибудь справлюсь.
Аромат, который до этого приятно щекотал ноздри, сменился резким, неприятным запахом. На плите что-то подгорало. Я выключила газ и передвинула кастрюли на задние конфорки — в любом случае в ближайшие минуты у нас вряд ли появится аппетит, — а сама уселась, скрестив ноги, на диване и повернулась лицом к Сэму.
— Ты разговариваешь со мной, как будто я твоя подружка. Забудь об этом, когда дело касается подобных вещей. Я такой же детектив, как и ты.
Он грустно улыбнулся:
— А быть той и другой одновременно ты не можешь?
— Хотелось бы, — ответила я и пожалела, что допила вино. Стаканчик Сэму явно не повредил бы. — Честное слово. Только не так, как ты себе представляешь.
Помолчав какое-то время, Сэм вздохнул и откинул голову на спинку дивана.
— Значит, ты не прочь рискнуть, — сказал он. — Я имею в виду план Мэки.
— Нет, — ответила я. — Просто хочу выяснить, кто она такая. Именно поэтому мне и хотелось бы прийти к вам завтра на совещание. Мэки со своей авантюрой тут ни при чем. Хочу узнать о жертве что-нибудь новое.
— Зачем тебе это? — не унимался Сэм. Он выпрямился и схватил меня за руки. Мне ничего не оставалось, как посмотреть ему в глаза. В голосе его слышались нервные, умоляющие нотки. — Какое она имеет к тебе отношение? Кто она тебе? Родственница? Подруга? Обыкновенная проходимка, вот кто она такая. Ей захотелось новой жизни, Кэсси, и, глядишь, подфартило, подвернулся такой шанс.
— Знаю, можешь мне ничего не объяснять. Лично на меня она произвела не слишком приятное впечатление. Думаю, встреться мы с ней при жизни, она бы точно мне не понравилась. Но в том-то и дело. Я хочу выбросить ее из головы, не желаю и дальше мучиться вопросом, что она за птица. Надеюсь, как только что-то прояснится, я пошлю все к черту и постараюсь забыть, как будто ее и не было.
— У меня тоже есть двойник, — неожиданно произнес Сэм. — Живет в Уэксфорде, по профессии инженер. Вот, собственно, и все, что я о нем знаю. Примерно раз в год кто-нибудь непременно подходит ко мне и говорит, что я вылитый он, и так и норовят назвать меня Бренданом. Обычно дело заканчивается смехом — кто-то просит разрешения снять меня на мобильник, чтобы потом показать Брендану. Вот, пожалуй, и все.
Я покачала головой:
— Не сравнивай.
— Это почему же?
— Начнем с того, что его никто не убивал.
— Не хочу сказать ничего плохого в его адрес, — возразил Сэм, — но если бы и убили, что мне до того? Ну разве что, если бы мне поручили расследование. Тогда другое дело.
— Эта девушка — моя проблема, — ответила я. Руки у Сэма большие и теплые, он сжимал ими мои, и, как обычно бывает в таких случаях, волосы упрямо свисали ему на лоб. Был весенний субботний вечер. По идее мы с ним должны были прогуливаться по пляжу где-нибудь за городом, и чтобы вокруг только волны и журавли. Или могли бы попытаться приготовить что-нибудь оригинальное и врубить на всю громкость музыку, или же забиться в уголок в каком-нибудь пабе, где пьяный народ горланит баллады, особенно после закрытия. — Не думай, что мне это нравится.
— Скажу честно, я чего-то недопонимаю. — Он опустил наши руки мне на колени и хмуро смотрел на них, машинально потирая большим пальцем косточку на моем указательном. — Лично для меня это классическое убийство, а что до совпадений, такое может случиться с каждым. Нет, конечно, что греха таить: когда я ее увидел, то здорово перепугался, но я подумал, что убили тебя. Как только стало ясно, что это не ты, я решил, что теперь все опять встанет на свои места. Если бы не вы с Мэки… Глядя на вас, можно подумать, что убитая девица имеет к тебе отношение. Как будто тут есть что-то личное. Скажи, чего я недоглядел?
— В некотором роде ты прав. Тут действительно есть что-то личное. Что касается Фрэнка, частично все так, как ты сказал: он считает, что нам подвернулась потрясающая возможность, которой грешно не воспользоваться. Но дело не только в этом. Лекси Мэдисон появилась на свет по его инициативе. Она была его крестной дочерью на протяжении восьми месяцев. Фрэнк отвечал за нее тогда, отвечает и сейчас.
— Но ведь эта девица никакая не Лекси Мэдисон. Она мошенница. Если хочешь, я могу пойти утром в отдел, занимающийся мошенничествами, и раздобыть для тебя еще целую сотню таких. Нет никакой Лекси Мэдисон. Она плод ваших с Мэки фантазий.
Он еще крепче сжал мои руки.
— Знаю, можешь не объяснять. В том-то отчасти и дело.
Сэм скривил губы.
— Еще раз повторю: у парня крыша давно в пути.
Нельзя сказать, чтобы я была с ним не согласна. Более того, во мне давно жило подозрение, что пресловутое бесстрашие Фрэнка объясняется тем, что он так и не научится отличать свои фантазии от реальности.
— Для него любое расследование вроде игры в войну, как для Пентагона, только еще круче, потому что на карту поставлено куда больше и результат куда ощутимее. Разница невелика, да и у него хватает ума сделать так, чтобы никто ничего не заметил. Мол, у него все схвачено, все ходы и выходы просчитаны, все под контролем, и в то же время в глубине души он искренне убежден в том, что это не он сам, а просто его роль исполняет Шон Коннери.
Я давно это заметила — кому, как не мне, знать. Мой собственный забор между реальностью и вымыслом также довольно шаткий. Моя подруга Эмма, которая любит, чтобы все было разложено по полочкам, говорит: причина в том, что я рано лишилась родителей и даже толком не поняла, что произошло — вчера они были, и сегодня их нет. Свалившись вверх колесами в кювет, их машина протаранила этот самый забор, навсегда оставив в нем зияющую дыру. Когда в течение восьми месяцев я была Лекси Мэдисон, я настолько к ней привыкла, так прикипела душой, что она стала для меня реальным человеком, сестрой-близняшкой, которой я потом лишилась, тенью, живущей внутри меня подобно теням исчезнувших близнецов, которые раз в десятки лет появляются на рентгеновских снимках. Еще до того как Лекси вернулась ко мне, я знала, что я у нее в долгу — хотя бы за то, что ее нет, а я жива.
Думаю, это не совсем то, что рассчитывал услышать от меня Сэм. Образно выражаясь, перед ним и так стояла полная тарелка с едой, и не было смысла добавлять в нее сомнительные приправы. Вместо этого я попыталась, насколько могла, рассказать ему о работе под прикрытием: о том, что никогда не знаешь, на что нарвешься в следующий раз; о том, как цвета вокруг приобретают огненный оттенок, грозя выжечь на лбу клеймо, а воздух становится терпким, словно ликер, в котором плавают крошечные чешуйки золота; о том, как приходится шагать сквозь эти сдвиги реальности, как вырабатываешь в себе чувство равновесия, тонкое, как у серфера, потому что каждую секунду живешь на летящем с головокружительной скоростью гребне риска. Я рассказала ему, что никогда не делилась этими переживаниями с коллегами и даже пару раз принимала экстази, потому что от него ни с чем не сравнимый кайф. Я рассказала ему, как у меня все здорово получалось, естественно словно дыхание, и никакая «бытовуха», проработай я в ней хоть миллион лет, не идет ни в какое сравнение.