– Мистер Кросби, я очень сожалею, что пришлось вас побеспокоить. Я князь Малко Линге и...
Лицо техасца мгновенно просияло.
– А! Любитель вин!
Он крепко пожал Малко руку. Мужчина с голубыми глазами тотчас же опустил винтовку и удалился.
– Но откуда вы узнали, что я здесь?.. И почему приехали без предупреждения?
Малко приготовился к этому вопросу.
– Я зафрахтовал самолет, чтобы немного изучить Техас, – объяснил он. – Я спросил своего пилота, знает ли он, где находится ваше ранчо, и он показал мне его. Поскольку я увидел самолеты, то подумал, что вы здесь, и позволил себе... Очень жаль, что вас не было вчера вечером. Не знаю, говорила ли вам мадам Кросби о моей книге о винах...
– Да, да, – с жаром сказал Ричард Кросби. – Я с удовольствием покажу вам мой винный погреб. К сожалению, я должен немедленно отправиться в Корпус-Кристи. Я не знал, что вы прилетите.
Малко разглядывал его сквозь свои темные очки. Несмотря на его внешнюю жизнерадостность, Малко чувствовал, что он напряжен. Даже если он и торопился, то должен был по крайней мере предложить ему выпить стаканчик на своем ранчо. Как бы угадав его мысли, техасец, казалось, внезапно решился:
– Пойдемте, выпьем по стаканчику, – сказал он, – у меня друзья, которые приехали сюда отдыхать.
Он засмеялся. Смех его был громким и жизнерадостным. И продолжил:
– Вернее, один друг и одна подруга. Для влюбленных здесь рай. И одновременно можно заниматься делами.
Они повернули назад, оставив пилота устраиваться в самолете. Они перешагнули через небольшой деревянный барьер, проложенный вдоль всего ранчо прямо по земле.
– Это чтобы гремучие змеи не являлись пугать моих друзей, – жизнерадостно сказал Ричард Кросби.
Ранчо было одноэтажным и, казалось, довольно запущенным. Техасец открыл дверь и пропустил Малко вперед. Тому понадобилось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к полумраку. Вначале он заметил на диване белое пятно. Все шторы были задернуты из-за жары, и благодаря кондиционированному воздуху в комнате царила приятная прохлада.
– Представляю вам мистера Нафуда Джидду, моего друга из Саудовской Аравии, – сказал Ричард Кросби. – Князь Малко Линге.
Белое пятно зашевелилось и оказалось маленьким арабом в национальной одежде! В глубине Техаса он выглядел нелепо. Он поднялся и пошел Малко навстречу, протягивая руку, с сияющей улыбкой на губах.
– Но мы знакомы! Вы были на моем корабле в Монте-Карло...
– Точно, – признал Малко. – Я не ожидал вас здесь увидеть.
Какое-то странное ощущение возникло у него, когда он держал в своей руке пухлую ручку саудовца. Эта ручка, возможно, была причиной смерти Патриции Хайсмит.
Улыбка Нафуда Джидды стала еще шире.
– Ричард Кросби мой старый друг.
Кросби посмотрел на свои часы.
– Я вас оставляю, – сказал он. – Я в самом деле нужен парням из Корпус-Кристи.
Он повернулся к Малко.
– Приходите к нам завтра вечером на ужин. О'кей?
– С радостью, – ответил Малко.
Техасец уже вышел. Нафуд Джидда выглянул в коридор и позвал:
– Паприка!
Он заговорщически улыбнулся Малко.
– Мадемуазель Рихтер часто путешествует со мной. Она выполняет обязанности секретарши.
В коридоре послышался стук каблучков, и перед Малко появилось создание, так же сияющее белизной, как и Нафуд Джидда. Но белизна была несколько иной.
Белые атласные брюки были такими узкими, что можно было различить самые интимные части тела их хозяйки. Затем следовала полоска загорелой кожи, потом – крошечное белое болеро, оставлявшее открытыми две трети роскошной груди. Огромные голубые, притворно правдивые глаза, вызывающе красные пухлые губы и облако духов завершали ее образ. Она была похожа на секретаршу, как крот на жирафа.
– Представляю тебе князя Малко Линге, – сказал саудовец. – Это мой друг и мистера Кросби. Мисс Рихтер. Она предпочитает, чтобы ее называли Паприка.
Паприка подошла, протягивая руку. Ее рукопожатие было похоже на ласку.
– Что вы будете пить? – спросила она хриплым и низким голосом, который прекрасно подходил к ее внешности.
– Водку, если есть. Или шампанское.
– Я выпью апельсиновый сок, – сказал Нафуд Джидда.
Паприка повернулась, продемонстрировав округлые ягодицы, до предела затянутые в белый атлас, и проскользнула за бар. Они были странной парой. Нафуд Джидда наклонился к Малко и вполголоса сказал:
– Ненавижу путешествовать в одиночестве.
– Теперь, когда я познакомился с мисс Рихтер, – сказал Малко, – я вас вполне понимаю.
Молодая женщина вернулась со стаканами. Себе она налила огромный бокал коньяка «Гастон де Лагранж», оставив водку Малко. Они выпили, подняв тост за Ричарда Кросби как раз в тот момент, когда ранчо задрожало от шума взлетавшего самолета. Каждый раз, когда Малко смотрел в сторону Паприки, он встречал ее взгляд. Сдержанный, теплый, невинный.
– Эмбарго на нефть не мешает вашим делам? – спросил Малко.
Нафуд Джидда замахал пухлыми ручками.
– О! У нас в Хьюстоне много друзей. Они понимают. Мы не во всем неправы. Я надеюсь, что это уладится. А пока дела идут своим чередом. Мой друг Ричард Кросби хочет построить на моей родине завод по производству метанола, и при этом возникает множество проблем. В данный момент я пытаюсь разрешить их с помощью Аллаха.
Лицо Нафуда Джидды было гладким и спокойным. Малко подумал, что пора его прощупать...
– Кстати, – сказал он, – вы помните Патрицию Хайсмит, ту очаровательную англичанку, за которой вы ухаживали во время турнира по трик-траку и которую недавно приглашали на свою яхту?
Джидда энергично закивал головой.
– Конечно! Она в Хьюстоне?
– Она мертва, – сказал Малко.
– Мертва!
На лице Джидды отразился неподдельный ужас.
– Как это случилось?
Малко посмотрел ему прямо в глаза.
– В тот день, когда она рассталась с вами и приехала ко мне. Вооруженные неизвестные ворвались в мой замок и убили ее.
Черные зрачки Нафуда Джидды не дрогнули. Он покачал головой.
– Но это же ужасно! Что произошло?
– Этого я не знаю, – ответил Малко. – Мне неловко говорить вам, но здесь замешаны арабы.
– Арабы!
Нафуд Джидда почти вскрикнул. Он медленно покачал головой с удрученным видом.
– Опять эти сумасшедшие палестинцы! Но почему эту очаровательную девушку? Здесь, должно быть, какая-то ошибка. Полиция не...
– Полиция ничего не смогла сделать. С убийцами расправился мой дворецкий.
Нафуд Джидда с подавленным видом скрестил пухленькие ручки.
– Современная жизнь полна жестокости, – сказал он. – Но какое-то объяснение, конечно, есть.
Его очень черные глаза вглядывались в Малко, как бы желая найти это объяснение. На несколько мгновений воцарилась тишина, затем Джидда вздохнул и с явным стремлением сменить тему разговора спросил:
– Что вы делаете в Техасе?
– Сердце, – сказал Малко. – Обследование, которое я уже давно откладывал. Подарок к моему сорокалетию.
– Это отличная предосторожность, – согласился Джидда. – Многие мои соотечественники приезжают сюда для того же.
Он посмотрел на часы и с извиняющейся улыбкой поднялся.
– Настало время молитвы. Я вас ненадолго покину.
Он встал и исчез. Молодая немка сейчас же встала, и ее обтянутое блестящим атласом тело оказалось в десяти сантиметрах от Малко.
– Пойдемте, я вам покажу ранчо!
Она повела его по узкому коридору, который вел в комнату, где стояла только огромная кровать, покрытая медвежьей шкурой. На полу лежали шкуры пантер и коров. Стены были увешаны эротическими гравюрами. Паприка проворковала:
– Правда, шикарно?
Вихляя бедрами, извиваясь, как лиана, она пристально смотрела на него своими огромными голубыми глазами.
– Очаровательно, – согласился Малко.
Он отвел глаза от пола и уставился на Паприку. Ее груди, казавшиеся твердыми, как слоновая кость, гордо торчали из-под болеро. Ему показалось, что достаточно взять ее за руку, и она разляжется на огромной кровати.
Подавив свои дурные инстинкты, он первым вышел из комнаты, и они вернулись в гостиную. Нафуд Джидда не появлялся.
– Вы уедете с нами? – спросила она. – Мы сейчас возвращаемся в Хьюстон.
– Спасибо, – сказал Малко, – я на своем самолете. Впрочем, я очень скоро лечу назад.
Открылась дверь, и Нафуд Джидда вошел в гостиную. Лицо его было спокойным. Видимо, молитва подействовала на него благотворно.
– Разрешите с вами проститься, – сказал Малко. – Я должен вернуться в Хьюстон.
Саудовец крепко пожал ему руку.
– Мы, конечно, увидимся завтра вечером у Кросби?
– Итак, до завтра.
– До завтра, – добавила Паприка своим хриплым и тихим голосом.
Ее глаза говорили гораздо больше, чем слова. Малко вышел из ранчо, и жара охватила его. Подумать только, а в Вашингтоне было так холодно... Пилот появился из другого здания, в котором он ждал Малко.
– Возвращаемся, сэр?
– Да, – ответил Малко.
В целом он был доволен поездкой. Оставалось лишь двадцать четыре часа до того, как он сможет наконец задать Кросби интересующие его вопросы.
– До завтра, – крикнул голос позади него.
Сверкающая белизной Паприка махала рукой. Он ощутил легкое сожаление. Все хорошее надо брать тогда, когда оно идет тебе в руки. Особенно при его профессии. Никогда не знаешь, что с тобой будет завтра.
* * *
Омар Сабет как ураган влетел в комнату, в которой один из его инженеров работал на телексе, установленном напротив кровати, некогда служившей брачным ложем Тому Пусу. Верхний этаж отеля «Астроуорлд», казалось, был обставлен сумасшедшим дизайнером. Тем не менее именно здесь, примерно в пятнадцати комнатах, по-дурацки обставленных несколько лет назад каким-то техасцем-оригиналом, уже в течение двух месяцев жили Омар Сабет и человек двадцать арабов, многие из которых были специалистами по программному обеспечению. К этой обстановке относились и кровать на колесиках Тома Пуса, и изображение какого-то тропического леса с огромным пластмассовым баобабом, и обтянутые бархатом будуары в стиле барокко, напоминающие спальню французской кокотки конца века. Вершиной всего был номер, в спальне которого был устроен бассейн и стояла кровать под балдахином, на которой мог резвиться целый полк. Этот номер был зарезервирован для Нафуда Джидды и Паприки.
На верхний этаж «Астроуорлда» можно было подняться только двумя специальными лифтами, которые запирались на ключ.
Омар Сабет помог взять напрокат компьютер и штук пятнадцать телексов. Они были соединены с другими телексами, установленными в крупнейших городах США: Нью-Йорке, Чикаго, Лос-Анджелесе, Сент-Луисе, Филадельфии, Канзас-Сити и Сан-Франциско. В каждом из этих городов имелась группа осведомителей, которые должны были собирать все местные сведения, информацию об изменении настроения населения и местной прессы, данные о местной промышленности, об инцидентах, касающихся эмбарго. Вся эта информация обрабатывалась и вводилась в компьютер.
– Дай мне телеграммы, – потребовал Омар Сабет.
Оператор телекса, какой-то палестинец из Кувейта, протянул ему пачку бумаг, извлеченных из телекса. Омар Сабет снова вышел, прошел через весь коридор и вошел в комнату в виде ротонды, где был установлен компьютер. Рядом стояла большая черная доска, покрытая зеленой материей, чтобы нельзя было увидеть то, что было на ней написано. Омар Сабет протянул бумаги другому оператору.