— Вы не знаете, как мне пройти на виа дель Корсо, к плацца Колонна?
Это было совсем недалеко от площади Барберини. Дронго улыбнулся. Молодая женщина ему понравилась. Она напомнила ему японку Фумико, с которой он познакомился несколько лет назад в Токио.
— Вам нужно спуститься вниз, — показал Дронго, — отсюда близко. Вы бывали раньше в Риме?
— Нет, — ответила она, — я первый раз в Италии. И вообще первый раз в Европе.
Он уже понял, что женщина — японка. Обычно они летают через весь мир целыми группами и везде ходят вместе, традиционно выстраиваясь длинными очередями в модные магазины.
— Вы приехали с группой? — спросил он, не сомневаясь, что это так.
— Нет, — улыбнулась она учтиво. — Я приехала одна. Я давно мечтала побывать в Италии.
— Пойдемте, — неожиданно даже для себя предложил Дронго, — я вас провожу.
Женщина удивленно посмотрела на него и согласно кивнула.
— Как вас зовут? — полюбопытствовал Дронго, пока они переходили улицу, спускаясь вниз, к центру города.
— Аяччо, — представилась она, — я из Киото, прилетела сюда, чтобы увидеть Рим. Я так много слышала об Италии.
— Ну и как, вам нравится?
— Очень, — восторженно произнесла Аяччо. — Мне здесь все интересно. А вы итальянец?
— Нет, — ответил Дронго, — я из Баку. Меня обычно называют Дронго.
По ее лицу он понял, что ни название города, ни его имя ей ничего не говорят. Впрочем, неужели он ожидал другого?
— Вы хотите что-то увидеть или вас ждут на площади? — уточнил Дронго.
— Меня ждут, — сообщила она. — Там должен быть магазин, в котором меня будут ждать.
У нее в руках был небольшой светлый пакет из магазина парфюмерии. У Дронго — пакет от «Бриони». Со стороны могло показаться, что это обычная пара иностранцев, приехавшая посмотреть на римские памятники и сделать покупки в дорогих магазинах.
Он шел рядом с ней и молчал. Если бы они встретились в другое время и в другом месте, возможно, Дронго предложил бы ей увидеться, вместе поужинать. Но на этот раз он приехал в Рим совсем по другому делу. И ему не хотелось подставлять эту симпатичную японку, похожую на высокую фарфоровую статуэтку.
— Вы бывали в Японии? — поинтересовалась Аяччо.
— Два раза, — сообщил Дронго.
— И вам понравилось? — улыбнулась она.
— Люди и традиции — да, а цены и условия жизни — нет, — поделился он впечатлениями.
— Про цены я понимаю, — сказала, тщательно подбирая слова, Аяччо. — А про какие условия жизни вы говорите?
— Ваши частые землетрясения, — пояснил Дронго. — Они очень действуют на нервы. Я вообще опасаюсь разных природных катаклизмов, тем более таких.
— По виду вы не похожи на трусливого человека, — призналась Аяччо. — Поэтому я к вам и подошла. У вас вид надежного и мужественного мужчины.
— Спасибо, — улыбнулся Дронго. — Осторожнее! — Он схватил ее за руку. — При переходах нужно более внимательно смотреть по сторонам.
— Но ведь горит зеленый свет, — возразила законопослушная японка.
— Только в Италии этого мало, — усмехнулся Дронго. — И хотя итальянцы, безусловно, европейцы, южные итальянцы немного менее европейцы, чем все остальные.
Аяччо рассмеялась:
— Вы так смешно говорите…
— Посмотрите на галерею, мимо которой мы сейчас проходим. Она как раз напротив площади, которая вам нужна. Знаете, ее назвали в честь выдающегося итальянского актера Альберто Сорди. Вы о нем слышали?
— Нет, — призналась она. — Но я видела много итальянских фильмов. Феллини, Пазолини, Росселини. Я правильно называю фамилии?
— Все верно. А Сорди часто играл в фильмах Феллини. По-моему, они были друзьями. — Дронго вспомнил великого итальянского трагического комика и улыбнулся. Сорди создал незабываемые образы на экране. И вообще в 50-е и 60-е годы прошлого века итальянское кино сделало больше для развития культуры, чем любой другой кинематограф мира. Ему припомнилось, как один из его друзей уверял, что в мире вообще существуют только две по-настоящему кинематографические нации — итальянцы и грузины. Можно поставить камеру на улице и снимать подряд всех прохожих — все будет выглядеть органично и естественно. Правда, затем его друг сказал, что к этим двум нациям нужно добавить и евреев. На что Дронго справедливо заметил, что евреи в любом деле стараются не быть последними. И этому у них стоит учиться.
— Вы о чем-то задумались? — спросила Аяччо, осторожно дотронувшись до его локтя.
— Нет, — ответил Дронго, улыбнувшись, — мы уже пришли. Вот ваша площадь. Может, мне помочь вам найти нужный магазин?
— Я его уже нашла, — показала Аяччо на здание возле памятника, — до свидания.
Она как-то замялась на прощание. Дронго подумал, что нужно произнести какие-то добрые слова. Или объяснить, почему он даже не спросил, где она живет. Но слова были не нужны. Они встретились, чтобы расстаться — таковы их судьбы. Встретились случайно в Риме на расстоянии многих тысяч километров от своих городов и теперь расстаются навсегда. Он пожал ее прохладную узкую ладошку и опять улыбнулся на прощание.
— До свидания. — Она чуть поклонилась и, немного покраснев, поспешила в свой магазин.
Дронго почему-то тоже поклонился и повернул обратно. Однако, сделав пару шагов, обернулся. Аяччо тоже обернулась и весело помахала ему рукой. Он пошел к стоянке такси, и в этот момент зазвонил его мобильный телефон.
— Слушаю, — быстро ответил Дронго.
— Они его взяли, — сообщил Брюлей. — Где ты находишься? Приезжай скорее к нам.
Глава 9
По дороге в комиссариат Дронго выбросил пакет. Являться с пакетом от «Бриони» в полицию выглядело бы дурным тоном и нелепым пижонством. Он повесил свой новый плащ на вешалку, оставил там же свою старую легкую куртку и вошел в кабинет Террачини, где уже собрались все основные участники их операции. В этот момент Террачини стоял, прислонившись к столу, и о чем-то говорил. Брюлей и Даббс сидели на стульях, слушая хозяина кабинета. Завидев Дронго, Террачини прервал свою речь.
— Его взяли, — коротко сообщил он ему.
— Где? — поинтересовался Дронго.
— В Лондоне.
Даббс недовольно пожал плечами. От Дронго не укрылся и этот жест.
— Значит, мне звонил кто-то другой, — резонно заметил он. — Этот тип не мог быть одновременно и в Риме, и в Лондоне. Но говоривший был явно не итальянец — я различил бы итальянский акцент.
— Подожди, — попросил Брюлей, — мы как раз говорили об этом. То, что ты сейчас сказал, вольно или невольно ставит под сомнение все усилия нашего коллеги Доула.
— Нет, не ставит, — возразил Дронго. — Доул нашел именно того англичанина, который отправил из Кельна сообщение по Интернету. Но совсем не обязательно, что Джордж Эннеси тот самый «мясник». Доул этого тоже не утверждает. Как его взяли? — обратился он к Террачини.
— У знакомого, в Ноттинг-Хилле. Он находился там два последних дня и вообще никуда не выходил. Специальная группа захвата блокировала весь район, чуть ли не штурмом взяла дом. Там оказалось несколько человек, и никакого оружия. Они вообще не могли понять, что происходит. А когда взяли Эннеси, все сразу выяснилось. У него алиби, он не мог сегодня ночью прилететь в Рим и снова улететь.
— Группа крови?
— Вторая. Положительный резус. Это не он, — недовольно выдал Террачини.
— А как он объясняет свое появление в Кельне?
— Его еще допрашивают, — сообщил Террачини.
Дронго понял, почему, когда он пришел, ему не понравились лица сидевших в кабинете людей — они пока тоже никак не могли взять в толк, что происходит. Эннеси арестован в Лондоне… А кто же тогда звонил в отель?
Дронго взял стул, сел рядом с остальными.
— Поделитесь, что вы думаете обо всем этом, — тихо попросил он.
— Джордж Эннеси не может быть тем самым «стаффордским мясником», которого мы ищем, — твердо ответил Брюлей. — Это стало ясно, как только его взяли.
— Мы продолжаем поиски, — сообщил Террачини, — проверяем всех наших сотрудников, все возможные варианты. Но среди моих людей не может быть пособников маньяка. Я в этом абсолютно уверен. Мои люди не ангелы, но и не служат дьяволу. И я не знаю, где мне искать. Впервые в жизни не знаю. Но если кто-нибудь снова посмеет мне сказать, что среди моих сотрудников могут быть подонки, я лично дам по морде этому лжецу.
— Не нужно так горячиться, — посоветовал Брюлей. — Никто из нас не говорил, что среди ваших офицеров есть предатели. Но кто-то звонил нашему другу, кто-то передавал эти сообщения, кто-то прислал нам письмо. Кто это делал?
Террачини отвернулся и громко выругался. Было очевидно, что его нервирует эта непонятная ситуация.
— Как синьора Фелачи? — поинтересовался Дронго.
— Нормально, — буркнул комиссар, — у нее все в порядке. Это у нас непорядок. А к ней маньяк и не сунется. Маурицио не отходит от нее ни на шаг. Хотя я думаю, что и сама Луиза вполне могла бы справиться с этим типом, если он рискнет появиться рядом с ней.
Раздался телефонный звонок. Террачини, глянув на собравшихся в его кабинете, взял трубку.
— Слушаю, — сказал он и сразу всех оповестил, что звонят из Лондона.
— Я все понимаю, — ответил комиссар телефонному собеседнику. — Да, возможно, что все так и было. Спасибо. Я передам ваши слова. Я все понял. — И, разъединившись с ним, пояснил: — Эннеси дал показания. В общем, все совпадает. Ему заплатили за передачу этого сообщения из Кельна. Он не знает, кто этот человек, давший ему деньги, они познакомились в Бельгии. Неизвестный лишь сказал, что это шутка и фотография — забавный розыгрыш. Эннеси согласился переслать сообщение и фотографию, но сначала записал фотографию на своем сайте. Мне сообщили, что синьор Доул и сопровождавший его сотрудник Интерпола срочно вылетели в Лондон, чтобы самим допросить этого типа. Думаю, что все правильно. Группа крови другая. И во время преступлений его не могло быть ни в Гавре, ни в Льеже, ни в Оденсе. И он ни при каких обстоятельствах не мог звонить сегодня ночью синьору Дронго.
— И тогда получается, что убийца находится в Риме, — подвел итог Даббс.
Не успел он закончить фразу, как в кабинет буквально ворвался молодой сотрудник Террачини.
— Новое преступление, — сообщил он, тяжело дыша. — Нашли труп женщины в районе Трастевере. Там уже работают наши сотрудники.
В наступившем молчании было слышно, как скрипнул стул под Даббсом и как тяжело дышит Брюлей.
— Кто сообщил? — спросил Террачини.
— Служащий церкви. Он вышел из церкви Сан Пьетро ин Монторио и пошел к фонтану.
— По Гарибальди?
— Да. Но свернул направо и увидел в кустах труп. Примерно минут двадцать назад. Прибывшие полицейские сразу осмотрели труп и обнаружили разрезы, о которых мы предупреждали. Поэтому они и позвонили нам. Сейчас на месте работают эксперты.
— Они уверены, что это «наш» труп? — мрачно уточнил Террачини.
— Он ее всю изрезал и бросил, — почти радостно доложил офицер. Было заметно, что его волнует не сама жертва, а возможность погони за убийцей, предстоящая охота.