Террачини поднялся, следом за ним встал Брюлей.
— Это он, — убежденно произнес итальянец. — Видите, какие он делает надрезы. Вот здесь — на руках и на ногах. Настоящий садист. Не трогает основные артерии, чтобы жертва не сразу умерла. Получает удовлетворение от ее мучений.
— У нее искусаны губы, — показал Брюлей, — видимо, какое-то время она не могла кричать. Иначе ее крики могли услышать на той стороне дороги. Он использовал пластырь или что-то похожее. Но посмотрите на ее лицо. Похоже, в какой-то момент она все-таки могла выражать свои эмоции. Кричала так, что прикусила язык. Но не здесь, тут ее услышали бы.
Дронго заставил себя снова подойти поближе и посмотреть на лицо несчастной. Брюлей был прав, очевидно, убийца не дал своей жертве ни единого шанса. Перед тем как убить, раздевал ее, делая аккуратные надрезы на одежде. «Нужно проверить и портных, — подумал Дронго. — Среди модельеров и портных часто встречаются люди с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Хотя обычно это просто приверженцы однополой любви, а не такие вот извращенцы. Надо будет подсказать Даббсу проверить и такую версию».
Даббс ходил мимо трупа с таким видом, словно был в гостях у своих знакомых. Зрелище истерзанной жертвы на него не действовало.
— К сожалению, никаких документов не нашли, — сокрушался американец. — Можно было бы быстро вычислить, как она сюда попала.
— У меня такое ощущение, что на вас не действует ничего, — чуть раздраженно пробормотал Дронго.
— Я приучил себя не реагировать, — очень серьезно пояснил Даббс. — Дело в том, что я работал в нашем нью-йоркском филиале и был на развалинах башен Торгового центра. Можете себе представить, что я там видел?
— Могу, — ответил Дронго, — наш мир сходит с ума. И чем дальше, тем сильнее. Знаете, я все время боюсь, что рано или поздно ядерное оружие попадет в руки террористов. По моим расчетам, это должно произойти в ближайшие несколько лет. Тогда мир постигнет неслыханная катастрофа. Мы можем потерять Лондон или Париж, Вашингтон или Нью-Йорк. В общем, мы уже близки к этому. Можете считать это моим аналитическим прогнозом для вашей службы, мистер Даббс. Или назовите его апокалипсическим. Как вам больше нравится. Я говорю абсолютно серьезно, в мире растет количество безумцев, и мы сами их плодим.
— Надеюсь, вы не собираетесь обвинять американскую демократию в том, что мы породили и чудовище, способное на такое, — показал на убитую Даббс.
— Это порождение нашей цивилизации, — ответил Дронго. — Мы двигаемся не к свободе, а в сторону от нее. В ту сторону, где свобода доступна лишь для таких моральных уродов, как этот убийца, или таких, как Дютро, когда он может заказывать любые кассеты по Интернету, в том числе и с откровенными сюжетами на темы педофилии. Мы оказались не готовы к таким изменениям. Возникло слишком много соблазнов для личностей с отклонениями. Если раньше они стеснялись своих порочных наклонностей, скрывали их от других людей, то теперь ими гордятся. Педофилы объединяются в ассоциации, порнодельцы налаживают связи по всему миру, наркомафия уже давно приняла интернациональный характер. Разрешены однополые браки, общество приветствует трансвеститов, никто уже давно не скрывает своих пороков. Все открыто, все на продажу, все можно купить. Вот в таких условиях и появляются эти «мясники». Ему уже мало разрешенных «удовольствий». Его тянет вот на такую «клубничку».
Дронго говорил, стараясь не смотреть на убитую. Даббс, напротив, внимательно рассматривал раны погибшей. Оторвавшись от созерцания, недовольно заметил:
— Вы не пробовали выступать в суде адвокатом? Или прокурором? У вас получилось бы…
— Пробовал, — признался Дронго, — пытался защитить человека, который был виновен в смерти целой семьи. Начал объяснять мотивы его поступков и смягчающие вину обстоятельства, а он, перебив меня, признал свою вину.
— И что? — заинтересовался Даббс.
— Его осудили.
— Значит, вы плохой адвокат, — снова повернулся к убитой американец.
Одному из полицейских стало плохо, он поспешил отойти к дереву, содрогаясь от рвоты. Террачини недовольно посмотрел на него и дал знак, разрешая забрать тело.
— Ищите ее одежду, — приказал он своим сотрудникам, — она должна быть где-то рядом. Преступник вряд ли увез ее с собой. И дайте фотографию убитой, пусть сообщат в городских новостях, может, ее кто-то опознает.
Он достал сигарету и отошел в сторону. Брюлей вынул свою трубку. Дронго подошел к ним.
— Все эти ваши новомодные идеи… — неодобрительно произнес Террачини. — Где мне теперь его искать? Он сделал то, что хотел, и теперь уедет. А нам снова рыскать по всей Европе. Знаете, чего я более всего боюсь? Только бы эта женщина не оказалась сотрудником полиции. Иначе наши журналисты просто разорвут меня на куски. И правильно сделают. Мы занимаемся охраной синьоры Фелачи, искренне поверив или заставив себя поверить, что убийца идиот и обязательно нападет на нее. А он оказался достаточно умным, чтобы не лезть в капкан. И нашел совсем другую женщину.
— Просто так он уже не уедет, — возразил Дронго. — Затеянная им игра для него как наркотик. Коли он позвонил мне и уже дважды отправлял сообщения, то продолжит эти действия. Подумайте сами. Сначала он нанял Джорджа Эннеси, чтобы передать нам сообщение, затем отправил письмо в Интерпол сам и наконец решился лично позвонить мне. Чувствуете динамику? Ему начинает нравиться играть с нами в кошки-мышки. На вашем месте я приказал бы поставить на прослушивание все телефоны отеля, чтобы зафиксировать его разговор, если он надумает позвонить кому-нибудь из нас еще раз.
— Уже поставили, — недовольно сообщил Террачини, — и не говорите мне о «динамике» его поступков, иначе в следующий раз он зарежет кого-нибудь из наших депутатов или сенаторов.
— Этого я не говорил. Но он явно начинает меняться. Я пригласил бы опытных психиатров и психологов, чтобы они вывели нам его психотип. Иначе нам будет довольно сложно. Кстати, неплохо бы проверить всех модных модельеров и портных в Великобритании. Странная у него манера раздевать женщин таким необычным способом. Может, в другом месте он их так же странно одевает? Это пока только гипотеза, но я проверил бы…
— Позвоните и скажите об этом вашему другу Доулу, — предложил Террачини. — Я отвечаю за Рим, а не за всю Европу.
— Он не уедет, — твердо повторил Дронго. — Не уедет из Италии, пока не даст о себе знать. Опросите людей, здесь на дороге бывает достаточно много прохожих. Может, кто-то видел мужчину с молодой женщиной? И конечно, надо выяснить, кто она такая.
— Мы и так делаем все, что нужно, — разозлился Террачини. Когда ему давал советы Дезире Брюлей, он спокойно воспринимал любые его замечания, признавая авторитет коллеги, комиссара полиции Франции. Но когда то же самое делал Дронго или вмешивался в разговор Даббс, итальянец просто взрывался от раздражения. Откуда этому темнокожему американскому выскочке знать об их проблемах? А Дронго вообще не должен заниматься такой тематикой. Правда, Террачини не забывал, что несколько лет назад тот здорово помог с расследованием двух загадочных убийств в римском отеле «Хилтон». Но там тогда были гости из России, психологию которых Дронго знал и понимал, а сейчас совсем другое дело. В психологии этого убийцы лучше всех могут разобраться Мишель Доул и комиссар Дезире Брюлей, но никак не он. Вон ведь как брезговал подойти к жертве…
Дронго, в свою очередь, подумал, что раздражение Террачини вполне понятно и оправданно. Непрошеные советчики ему не нужны, а визит экспертов явно спровоцировал убийцу на появление в Риме. Так что комиссар справедливо возмущается присутствием всей группы на его территории.
— Он притащил ее сюда, — показал один из офицеров полиции на заметный след. — Сначала они стояли вон там, за деревьями, метрах в тридцати отсюда. На том месте много крови и остались обрывки одежды.
— Ищите одежду убитой, — приказал Террачини, — не мог же он забрать ее с собой.
Вся группа направилась к месту, указанному офицером. Там работали двое криминалистов.
— Он привязал ее к дереву, — пояснил один из них. — Возможно, пристегнул наручниками — вот здесь есть очень четкие следы. Женщина вырывалась, но кричать не могла, иначе ее крики услышали бы.
— Почему он все время убивает на природе? — задумчиво произнес Брюлей. — Ведь он при этом сильно рискует. Сам процесс занимает минут десять или пятнадцать, а за это время их могут увидеть.
— Может, ему нравится свежий воздух, — мрачно пошутил Террачини. — Но мне непонятно, почему он убил ее именно у этого дерева. Посмотрите, коллега, другое дерево более широкое, лучше прикрывает от дороги. Достаточно было сделать три шага и встать около него. Почему же он остановился все-таки здесь?
Дронго и Даббс взглянули на второе дерево, признавая правоту комиссара Террачини — маньяк выбрал явно не лучшее место для убийства.
— Возможно, он еще и поэтическая натура, — зло предположил Даббс. — Ему нужны луна и звезды, чтобы чувствовать себя лучше. Если я правильно ориентируюсь, то отсюда хорошо просматривается небо, а с той стороны его не видно.
— При чем тут небо?! — отмахнулся Террачини. — Каким образом он привел сюда женщину? Заманил ее за деревья и надел наручники? Или действовал как-то по-другому? Как он вообще на них нападает? Бьет по голове? Но на других жертвах не было таких следов. И на нашей их нет. Или они все спокойно соглашаются идти неведомо куда с незнакомым человеком?
— У него были наручники, — обратил внимание Дронго. — Может, все-таки полицейский?
— Опять вы за свое! — разозлился Террачини. — Я проверил всех своих людей. У нас нет маньяков.
— Я не говорю, что это ваши люди. Я лишь высказываю предположение.
— Наручники продаются в любом магазине полицейских принадлежностей, — напомнил Брюлей. — Но почему эта женщина пришла именно сюда?
Дронго подошел к дереву, где стояла жертва, закрыл глаза и попытался представить, что слышит стоны жертвы, ощущает ее безумные попытки вырваться, чувствует энергетику израненного тела, из которого быстро уходит жизнь. Но вместо всего этого вдруг понял, что здесь она не стояла и убили ее совсем в другом месте. Он не верил в подобные озарения, в подсознательные мистические чувства, и все-таки что-то здесь было не так. Дронго был убежден — женщина погибла не здесь. Но почему? Должно же быть этому какое-то логическое объяснение? Он прикоснулся к стволу и вдруг почувствовал, что его ударил ток, словно такое могло произойти от обычного влажного дерева.
— Дождь, — вспомнил Дронго, — всю ночь шел сильный дождь, и здесь не должны были сохраниться следы. А тут слишком много крови. Посмотрите на траву, комиссар. Он устроил нам декорацию. Это не ее кровь, и убил он совсем в другом месте.
Террачини посмотрел на него и тоже прикоснулся к дереву. Затем наклонился, провел рукой по траве.
— Влажная, — удовлетворенно произнес он. — Вы правы, синьор Дронго. Все эти наручники и следы на дереве — всего лишь камуфляж. То-то мне так не понравился выбор этого места. Если бы она стояла здесь, ее могли бы увидеть со стороны дороги. А этот тип уже не раз доказывал нам, что он далеко не кретин.