Мы говорили о чем угодно, кроме Тайлера Дердена.
В один прекрасный день в газетах появилось сообщение о том, что бригада одетых в черное людей напала на хороший район и на магазин, торговавший роскошными моделями автомобилей, и принялась наносить удары бейсбольными битами по бамперам, отчего воздушные мешки начали срабатывать и взрываться внутри салонов, пачкая их тальком, а противоугонные устройства завывали, как бешеные.
В «Мыловаренном Заводе на Бумажной Улице» команды обезьянок‑астронавтов обрывают лепестки с роз, анемонов и лаванды и укладывают их в коробки с чистым жиром, который поглотит их эфирные масла, необходимые для производства мыла с цветочным запахом.
Марла рассказывает мне о растениях.
Роза, говорит мне Марла, это природное вяжущее средство.
Имена некоторых растений звучат, как список умерших в доме престарелых: Роза, Вербена, Лилия, Нарцисс. Другие, такие как Таволга, Буквица, Наперстянка, Душица похожи на имена фей из комедий Шекспира. Чемерица с ее сладким ванильным запахом. Лещина – еще одно натуральное вяжущее средство.
Аир, дикий испанский ирис.
Каждую ночь мы с Марлой гуляем в саду, пока я не убеждаюсь, что и сегодня Тайлер не пришел ночевать домой. За нами следом всегда плетется какая‑нибудь обезьянка‑астронавт, подбирает веточку бальзама, руты или мяты, которую сорвала Марла и растерла в пальцах, чтобы дать мне понюхать. Или брошенный окурок. Обезьянка‑астронавт бредет за нами, чтобы стереть все следы нашего пребывания в этом саду.
В другую ночь в одном парке в самом центре города еще одна группа людей в черном облила бензином каждое дерево и провела бензиновые дорожки между деревьями, а затем устроила небольшой, но настоящий лесной пожар. В газетах написали, что от жара поплыли окна в особняке напротив парка, а у автомобилей на стоянке с неприличным звуком полопались шины.
Дом, снятый Тайлером на Бумажной улице, превратился в живое существо, влажное изнутри, оттого что в нем живет, потеет и дышит столько людей. Внутри ходит столько людей, что дом шевелится.
В другую ночь, когда Тайлер снова не вернулся домой, кто‑то просверлил отверстия в банкоматах и таксофонах, а затем вставил в дырки катетеры и, при помощи шприца для смазочных работ, наполнил их изнутри солидолом и ванильным пудингом.
И хотя Тайлера никогда не было дома, через месяц у многих обезьянок‑астронавтов на тыльной стороне ладони виднелся след поцелуя Тайлера. Потом эти обезьянки‑астронавты куда‑то девались, а их место занимали новые, приходившие на крыльцо им на замену.
И каждый день группы уезжали и приезжали домой в различных автомобилях. Никогда не удавалось увидеть одну и ту же машину дважды. Однажды вечером я услышал, как Марла на крыльце говорит обезьянке – астронавту:
– Я пришла к Тайлеру. К Тайлеру Дердену. Он живет здесь. Он – мой друг.
Обезьянка‑астронавт ответила:
– Мне жаль, но ты слишком... слишком молода, чтобы тренироваться с нами.
– Шел бы ты, – отрезает Марла.
– Кроме того, – продолжает обезьянка, – ты не принесла то, что необходимо: две черных рубашки, две пары черных брюк...
– Тайлер, – кричит Марла.
– Пару прочных черных ботинок.
– Тайлер!
– Две пары черных носков и две смены нижнего белья.
– Тайлер!
Я слышу, как хлопнула входная дверь. Марла три дня ждать не станет.
Приходя с работы, я обычно делаю себе бутерброд с арахисовым маслом.
Когда я пришел домой в этот раз, я увидел, как одна обезьянка читает остальным, сидящим на полу, занимающим собой весь первый этаж, следующий отрывок:
– Ни один из вас не обладает уникальностью и красотой снежинки. Вы – не более чем разлагающаяся органическая материя, как и все другие живые существа.
Вы все – часть одной и той же компостной кучи.
Обезьянка‑астронавт продолжала:
– Наша культура уравняла нас в правах. Никто больше не может с полным основанием называть себя белым или черным, богатым или бедным. Мы все хотим одного и того же. Наша индивидуальность ничего не стоит.
Чтец замолкает, когда я захожу, чтобы сделать себе бутерброд, и все обезьянки‑астронавты сидят смирно, как будто никого, кроме меня, здесь нет. Не стоит, говорю я. Я уже читал это. Я набирал этот текст.
Даже мой начальник, наверное, уже это прочел.
Мы – просто большая куча дерьма, говорю я. Валяйте дальше, играйте в ваши игры. Не обращайте на меня внимания.
Обезьянки‑астронавты спокойно дожидаются, пока я сделаю бутерброд, возьму еще одну бутылку водки и поднимусь наверх. У себя за спиной я слышу:
– Ни один из вас не обладает уникальностью и красотой снежинки.
Я – Разбитое Сердце Джека, потому что Тайлер бросил меня. Как мой отец. Как все вокруг.
Вечерами, после работы, я иногда захожу то в один, то в другой бойцовский клуб и спрашиваю, не видел ли кто Дердена Тайлера.
И в каждом новом бойцовском клубе кто‑то другой, не знакомый мне, стоит в круге света под лампой, окруженный со всех сторон тьмой, и читает слова Тайлера.
Первое правило бойцовского клуба гласит: никому не рассказывать о бойцовском клубе.
Когда начинается бой, я отвожу руководителя клуба в сторону и спрашиваю его, не слышал ли он о Тайлере Дердене. Я живу вместе с Тайлером, говорю я, и он давно уже не появлялся дома.
Парень делает большие глаза и спрашивает, действительно ли я знаком с Тайлером Дерденом.
Это случается в большинстве новых бойцовских клубов. Да, говорю я, мы с Тайлером – лучшие приятели. И тогда, ни с того, ни с сего, все кидаются пожать мне руку.
Эти новые ребята глядят на дырку в моей щеке и на черную кожу на моем лице, желтую и зеленоватую по краям, и обращаются ко мне «сэр». Нет, сэр. Да нет, сэр. Они не знакомы с Тайлером Дерденом, и никто из их знакомых тоже не знаком. Друзья их друзей встречались с Тайлером, они и основали это отделение бойцовского клуба, сэр.
Затем они подмигивают мне.
Никто из их знакомых не знаком с Тайлером Дерденом.
Сэр.
И все спрашивают меня, а это правда? Правда, что Тайлер Дерден создает армию? Ходят такие слухи. Правда, что Тайлер спит по ночам не больше часа? А еще ходят слухи, что Тайлер разъезжает по стране, открывая повсюду бойцовские клубы. Что последует за этим? – интересуются все.
Собрания участников «Проекта Разгром» переместились в другой подвал, побольше, потому что все комитеты – и «Поджоги», и «Налеты» и «Неповиновение», и «Дезинформация» – становятся все многочисленнее и многочисленнее, по мере того как новые и новые люди проходят школу бойцовских клубов. У каждого комитета – свои руководители, но даже они не знают, где находится Тайлер. Он связывается с ними каждую неделю по телефону.
Все участники «Проекта Разгром» интересуются, что последует за этим.
К чему мы придем?
Что ждет нас впереди?
На Бумажной улице мы с Марлой гуляем по ночам в саду босиком, вдыхая на каждом шагу аромат шалфея, лимонной вербены и розовой герани. Черные рубашки идут за нами со свечами в руках, поднимая листья растений, чтобы убить улитку или слизняка. Марла спрашивает, что здесь происходит?
Слой срезанных волос под слоем тряпичных обрезков. Волосы и навоз.
Подкормка сырым мясом и костной мукой. Растения растут быстрее, чем обезьянки‑астронавты успевают их срезать. Марла спрашивает меня:
– Что ты собираешься делать?
Как ты сказала?
В грязи что‑то блеснуло золотом, и я наклонился, чтобы рассмотреть получше. Я не знаю, что будет дальше, говорю я Марле.
Похоже, нас обоих бросили.