Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.
Проход через рифы был в трех румбах от ветра, и, как ни пытайся, Блэксорн не мог бы пройти. Он с отчаянием искал другой проход, но знал, что его там нет, поэтому дал судну уйти от ветра, чтобы набрать скорость, потом резко отвернул его от ветра. Удалось немного выиграть в расстоянии и удержать курс.
Затем раздалось воющее, мучительное содрогание судна, когда киль скреб по острым выступам рифа под ними, и все на борту представили, как они видят расходящиеся дубовые шпангоуты, и море врывается в трюм. Корабль наклонился вперед, выходя из-под контроля.
Блэксорн закричал, взывая о помощи, но никто не услышал его, поэтому он один боролся со штурвалом, один против волны. Он был отброшен в сторону, но ощупью вернулся обратно, удивляясь смутно, как может так долго удерживать руль.
В самом узком месте прохода море превратилось в сплошной водоворот, окруженный скалами. Громадные волны разбивались о риф, откатывались обратно, ударялись о вновь набегавшие и сталкивались в бешеном вихре. Неуправляемый корабль был втянут боком в этот водоворот.
— Плевать на тебя, шторм! — проревел Блэксорн. — Убери свои говноедские руки от моего корабля!
Колесо закрутилось снова и отбросило его, палуба угрожающе наклонилась. Бушприт ударился о скалу и оторвался вместе с частью такелажа, после чего судно выпрямилось. Передняя мачта изогнулась как лук и сломалась. Люди на палубе бросились на такелаж с топорами, чтобы рубить его, когда судно проскочило в бушующий пролив. Они отрубили мачту, которая ушла за борт, увлекая запутавшегося в такелаже моряка. Человек закричал, попав в ловушку, но никто ничего не мог сделать. Все только следили, как он и мачта появились и исчезли у борта и больше уже не появлялись.
Винк с остальными моряками, которые были на левой стороне судна, оглянувшись, увидели, что на юте Блэксорн как сумасшедший борется с бурей. Они перекрестились и удвоили свои молитвы, некоторые плакали от страха.
Проход на мгновение расширился, и корабль замедлил ход, но впереди он опять угрожающе сужался, и скалы, казалось, выросли, возвышаясь над судном.
Течение отбойной волной било в борт судна, увлекая его за собой, сбивая с курса и бросая на волю судьбы.
Блэксорн перестал проклинать шторм и пытался повернуть штурвал влево, повиснув на нем, — его мускулы свело от напряжения. Но корабль не слушался ни руля, ни волн.
— Поверни, ты, старая шлюха из ада! — Он задыхался, его силы быстро убывали. — Помоги мне!
Напор волн усилился, и он почувствовал, что его сердце разрывается, но все еще противостоял давлению воды на руль. Он изо всех сил напрягал зрение, но то, что он видел, качалось, краски расплывались. Корабль был в самом центре пролива и не двигался, но как раз в это время киль царапнул по глинистой отмели. Удар вернул его к жизни. Обломок руля упал в море. И тут ветер и море объединились, вместе они повернули корабль по ветру, и тот прошел через горловину в укрытие. В бухту, находившуюся впереди.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава Первая
Блэксорн проснулся неожиданно. Какое-то мгновение он думал, что видит сон: он на берегу, и комната такая… невероятная: маленькая, очень чистая и устлана мягкими матами. Он лежал на толстом стеганом тюфяке, другой брошен на него. Потолок сделан из полированного кедра, а стены — из кедровых реек в виде квадратов, покрытых непрозрачной бумагой, что приятно приглушало свет.
Сбоку от него маленький поднос ярко-красного цвета с небольшими мисочками. В одной были холодные вареные овощи, и он проглотил их, едва заметив пикантный вкус. В другой — рыбный суп, и он выпил его. Еще в одной — густая каша из пшеницы или ячменя, он быстро съел и ее, помогая себе пальцами. Вода в странной формы бутылке из тыквы была теплой и необычной на вкус — горьковатая с чабером. Тут он заметил распятие в нише.
«Этот дом испанский или португальский, — подумал он в ужасе. — Это Япония? Или Китай?»
Стенная панель отодвинулась в сторону. Среднего возраста полная круглолицая женщина стояла за дверью на коленях, кланялась и улыбалась. Ее кожа была золотистого цвета, глаза черные и узкие, а длинные черные волосы плотно уложены на голове. На ней было серое шелковое платье, белые носки, обувь на толстой подошве, широкая красная лента была повязана вокруг груди.
— Гошуджинсама, дгокибун ва икага десу ка? — сказала она. Она ждала, он смотрел на нее непонимающе, потом повторила сказанное.
— Это Японские острова? — спросил он. — Япония? Или Китай?
Теперь она смотрела на него не понимая и сказала что-то еще. Блэксорн догадался, что он был голый. Одежды его нигде не было видно. Жестами он объяснил ей, что хочет одеться. Потом показал на чашки для еды, и она поняла, что он все еще голоден.
Она улыбнулась, поклонилась и задвинула дверь.
Он лежал на спине обессиленный, несчастный, с болью в спине и голове. С усилием он попытался собраться с мыслями. «Я помню, как отдавал якорь, — подумал он. — С Винком, я думаю, это был Винк. Мы были в бухте, и корабль уткнулся носом в отмель и остановился. Мы могли слышать шум волн, разбивающихся о берег, но все мы были в безопасности. На берегу были огни, потом я оказался в каюте в темноте. Я ничего не помню. Потом там в темноте появились огни и незнакомые голоса. Я говорил по-английски, потом по-португальски. Один из местных жителей говорил немного по-португальски. Или он был португалец? Нет, я думаю, он был туземец. Я спрашивал его, где мы находимся? Не помню. Потом мы были опять на рифе, пришла еще одна большая волна, меня вынесло в море, и я тонул — и замерзал — нет, море было теплым, как шелковая постель в морскую сажень толщиной. Они, видимо, вынесли меня на берег и положили здесь».
Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.
— Очень хорошо. Пожалуйста, извините меня за то, что я так надоедаю вам, но я подумала, что лучше всего спросить. Мидори-сан, я надеюсь, ваше путешествие было не очень тяжелым?
— Прошу прощения, но это было ужасно, — сказала Мидори. — Я рада, что вернулась, я не люблю уезжать. С моим мужем все в порядке?
— Да, все хорошо. Он много смеялся в этот вечер и казался счастливым. Он ел и пил умеренно и крепко спит.
— Госпожа-сан начала рассказывать мне об ужасных вещах, которые произошли, пока меня не было…
— Тебе не следовало уезжать. Ты была нужна здесь, — прервала ее старуха с ядом в голосе. — Или, может быть, нет. Может быть, тебе постоянно следует отсутствовать. Может быть, ты привела к нам плохого ками в дом вместе со своим постельным бельем.
— Я никогда не делала этого, госпожа-сан, — сказала Мидори терпеливо. — Пожалуйста, поверьте мне, что я скорее бы покончила с собой, чем бросила мельчайшее пятно на ваше доброе имя. Пожалуйста, простите мне мое отсутствие и мои ошибки. Простите меня.
— С того времени, как сюда пришел этот чертов корабль, у нас одни неприятности. Это все злой ками. Очень плохой. А где ты была, когда ты так нужна здесь? Сплетничала в Мисима, объедалась и пила саке.
— Умер мой отец, госпожа-сан. За день до моего приезда.
— Ну, у тебя даже не хватило вежливости или предчувствия, чтобы быть у смертного одра твоего собственного отца. Чем скорее ты навсегда уедешь из нашего дома, тем лучше для всех нас. Я хочу чаю. У нас здесь гостья, а ты даже не вспомнила о своем воспитании, не предложила ей освежиться!
— Чай заказан сразу же, в тот момент, как она…
— Но он не подан сразу же!
Седзи открылись. Служанка нервно внесла зеленый чай и сладкие кексы. Сначала Мидори подала старухе, которая резко обругала служанку и стала грызть кекс, прихлебывая питье.
— Вы должны извинить служанку, Кику-сан, — сказала старуха. — Чай безвкусный. Безвкусный! И горячий. Чего еще можно ожидать в этом доме.
— Вот, пожалуйста, возьмите мой, — Мидори аккуратно подула на чай, чтобы охладить его. Старуха недовольно взяла его.
— Почему нельзя было сразу дать хороший чай?
— Что вы думаете обо всем этом? — спросила Мидори Кику. — О корабле и Ябу-сама и Хиро-Мацу-сама?
— Я не знаю, что думать. Что касается чужеземцев, кто знает? Они, конечно, сборище очень необычных людей. И этот великий дайме, Железный Кулак? Очень интересно, что он приехал почти в то же время, что и господин Ябу, да? Ну, вы должны извинить меня. Пожалуй, я должна идти.
— О нет, Кику-сан, я не могу и слышать об этом.
— Но ты же видишь, Мидори-сан, — старуха нетерпеливо прервала ее, — нашей гостье неудобно, и чай ужасный.
— О нет, чай мне понравился, хозяйка-сан, правда. Вы извините меня, я ведь немного устала. Может быть, завтра перед отъездом вы позволите мне навестить вас? Мне так приятно беседовать с вами.
Старуха позволила обмануть себя, и Кику с Мидори вышли на веранду и прошли в сад.
— Кику-сан, вы такая предусмотрительная, — сказала Мидори, держа ее за руку и любуясь ее красотой. — Это очень мило с вашей стороны, спасибо.
Кику на мгновение оглянулась на дом и вздрогнула:
— Она всегда такая?
— Сегодня вечером она была вежлива по сравнению с другими днями. Если бы не Оми и мой сын, клянусь, я отряхнула бы пыль этого дома с моих ног, обрила голову и стала монахиней. Но у меня есть Оми и мой сын, и я все терплю. К счастью, она предпочитает Эдо и не может долго оставаться здесь. Я только благодарю всех ками за это, — Мидори печально улыбнулась, — просто привыкаешь не слушать, вы знаете, как это бывает. — Она вздохнула, очень красивая в лунном свете. — Но это все пустяки. Расскажите мне, что произошло здесь с тех пор, как я уехала.
Именно для этого Кику так быстро пришла в этот дом, так как было очевидно, что ни мать, ни жена не захотят, чтобы Оми разбудили. Она рассказала милой госпоже Мидори все, что могло помочь ей защитить Касиги Оми, так же как она сама пыталась защищать его. Она рассказала ей все, что знала, за исключением того, что происходило наедине с Ябу. Она добавила слухи и рассказы, которые дошли до нее от других девушек или были придуманы ими. И все, что ей рассказал Оми, его надежды, страхи и планы, — все о нем, за исключением того, что произошло у них сегодня вечером. Она знала, что это неважно для его жены.
— Я боюсь, Кику-сан, боюсь за моего мужа.
— Все, что он советовал, было разумно, госпожа. Я думаю, что он все делал правильно. Господин Ябу нелегко награждает кого-либо, и три тысячи коку повышения платы он заслужил.
— Но корабль теперь у господина Торанаги, и все эти деньги у него.
— Да, но для Ябу-сама предложить корабль в качестве подарка было гениальной идеей. Оми-сан подал идею Ябу, — конечно, за это уже плата достаточная, не так ли? Оми-сан должен был зарекомендовать себя как преданный вассал. — Кику немного исказила правду, зная, что Оми-сан был в большой опасности, а с ним и его близкие. «Что будет, то будет, — напомнила она себе. — Но невредно облегчить опасения приятной женщины».
— Да, я могу это видеть, — сказала Мидори. «Пусть это будет правдой, — молилась она. — Пожалуйста, пусть это будет правдой». Она обняла девушку, ее глаза наполнились слезами. — Спасибо. Ты так добра, Кику-сан, так добра, — Ей было семнадцать лет.
Глава Восьмая
— О чем ты думешь, англичанин?
— Я думаю, будет шторм.
— Когда?
— Перед закатом. — Дело было около полудня, они стояли на юте галеры под серыми облаками. Шел второй день, как они вышли в море.