— Да, — сказал герцог, — улыбаясь, — и я, кажется, знаю эту особу.
Это…
— Милорд, я не называл ее имени! — поспешно перебил молодой гвардеец.
— Верно, — сказал герцог. — Следовательно, этой особе я должен быть благодарен за вашу самоотверженность?
— Так оно и есть, ваша светлость. Ибо сейчас, когда готова качаться война, я, должен признаться, видя в лице вашей светлости только англичанина, а значит, врага, с которым я охотнее встретился бы на поле битвы, чем в Виндзорском парке или в коридорах Лувра. Это, однако ж, ни в коей мере не помешает мне в точности исполнить поручение и, если понадобится, отдать жизнь, лишь бы его выполнить. Но я повторяю: ваша светлость так же мало обязаны мне за то, что я делаю при нашем втором свидании, как и за то, что я сделал для вашей светлости при первой нашей встрече.
— Мы говорим: «Горд, как шотландец», — вполголоса произнес герцог.
— А мы говорим: «Горд, как гасконец», — ответил д'Артаньян. — Гасконцы — это французские шотландцы.
Д'Артаньян поклонился герцогу и собрался уходить.
— Как? Вы уже собираетесь уходить? Но каким путем предполагаете вы ехать? Как вы выберетесь из Англии?
— Да, правда…
— Будь я проклят! Эти французы ничем не смущаются!
— Я забыл, что Англия — остров и что вы — владыка его.
— Отправляйтесь в порт, спросите брег «Зунд», передайте капитану это письмо. Он обвезет вас в маленькую французскую гавань, где обыкновенно, кроме рыбачьих судов, никто не пристает.
— Как называется эта гавань?
— Сен-Валери. Но погодите… Приехав туда, вы зайдете в жалкий трактирчик без названия, без вывески, настоящий притон для моряков. Ошибиться вы не можете — там всего один такой и есть.
— Затем?
— Вы спросите хозяина и скажете ему: «Forward».
— Что означает…
— …«Вперед». Это пароль. И тогда хозяин предоставит в ваше распоряжение оседланную лошадь и укажет дорогу, по которой вы должны ехать. На вашем пути вас будут ожидать четыре сменные лошади. Если вы пожелаете, то можете на каждой станции оставить ваш парижский адрес, и все четыре лошади будут отправлены вам вслед. Две из них вам уже знакомы, и вы, кажется, как знаток могли оценить их — это те самые, на которых мы с вами скакали из Виндзора. Остальные — можете положиться на меня — не хуже.
Эти четыре лошади снаряжены, как для похода. При всей вашей гордости вы не откажетесь принять одну из них для себя и попросить ваших друзей также принять по одной из них. Впрочем, ведь они пригодятся вам на войне против нас. Цель оправдывает средства, как принято у вас говорить.
— Хорошо, милорд, я согласен, — сказал д'Артаньян. — И, даст бог, мы сумеем воспользоваться вашим подарком!
— А теперь — вашу руку, молодой человек. Быть может, мы вскоре встретимся с вами на поле битвы. Но пока мы, полагаю, расстанемся с вами добрыми друзьями?
— Да, милорд, но с надеждой вскоре сделаться врагами.
— Будьте покойны, обещаю вам это.
— Полагаюсь на ваше слово, милорд.
Д'Артаньян поклонился герцогу и быстрым шагом направился в порт.
Против лондонского Тауэра он отыскал указанное судно, передал письмо капитану, который дал его пометить начальнику порта и сразу же поднял паруса.
Пятьдесят кораблей, готовых к отплытию, стояли в гавани в ожидании.
Бриг «Зунд» проскользнул почти вплотную мимо одного из них, и д'Артаньяну вдруг показалось, что перед ним мелькнула дама из Менга, та самая, которую неизвестный дворянин назвал «миледи» и которая д'Артаньяну показалась такой красивой. Но сила течения и попутный ветер так быстро пронесли бриг мимо, что корабли, стоявшие на якоре, почти сразу исчезли из виду.
На следующее утро, около девяти часов, бросили якорь в Сен-Валери.
Д'Артаньян немедленно отправился в указанный ему трактир, который узнал по крикам, доносившимся оттуда. Говорили о войне между Англией и Францией как о чем-то неизбежном и близком, и матросы шумно пировали.
Д'Артаньян пробрался сквозь толпу, подошел к хозяину и произнес слово «Forward». Трактирщик, сделав ему знак следовать за ним, сразу же вышел через дверь, ведущую во двор, провел молодого человека в конюшню, где его ожидала оседланная лошадь, и спросил, не нужно ли ему еще чего-нибудь.
— Мне нужно знать, по какой дороге ехать, — сказал д'Артаньян.
— Поезжайте отсюда до Бланжи, а от Бланжи — до Невшателя. В Невшателе зайдите в трактир «Золотой серп», передайте хозяину пароль, и вы найдете, как и здесь, оседланную лошадь.
— Сколько я вам должен? — спросил д'Артаньян.
— За все заплачено, — сказал хозяин, — и заплачено щедро. Поезжайте, и да хранит вас бог!
— Аминь! — ответил молодой человек, пуская лошадь галопом.
Через четыре часа он был уже в Невшателе.
Он тщательно выполнил полученные указания. В Невшателе, как и в Сен-Валери, его ожидала оседланная лошадь. Он хотел переложить пистолеты из прежнего седла в новое, но в нем оказались точно такие же пистолеты.
— Ваш адрес в Париже?
— Дом гвардейцев, рота Дезэссара.
— Хорошо, — сказал хозяин.
— По какой дороге мне ехать?
— По дороге на Руан. Но вы объедете город слева. Вы остановитесь у маленькой деревушки Экуи. Там всего один трактир — «Щит Франции». Не судите о нем по внешнему виду. В конюшне окажется конь, который не уступит этому.
— Пароль тот же?
— Тот же самый.
— Прощайте, хозяин!
— Прощайте, господин гвардеец! Не нужно ли вам чего-нибудь?
Д'Артаньян отрицательно покачал головой и пустил лошадь во весь опор.
В Экуи повторилось то же: предупредительный хозяин и свежая, отдохнувшая лошадь. Он оставил, как и на прежних станциях, свой адрес и тем же ходом понесся в Понтуаз. В Понтуазе он в последний раз сменил коня и в девять часов галопом влетел во двор дома г-на де Тревиля.
За двенадцать часов он проскакал более шестидесяти миль.
Господин де Тревиль встретил его так, словно расстался с ним сегодня утром. Только пожав его руку несколько сильнее обычного, он сообщил молодому гвардейцу, что рота г-на Дезэссара несет караул в Лувре и что он может отправиться на свой пост.
Глава 22. МЕРЛЕЗОНСКИИ БАЛЕТ
На следующий день весь Париж только и говорил что о бале, который городские старшины давали в честь короля и королевы и на котором их величества должны были танцевать знаменитый Мерлезонский балет, любимый балет короля.
И действительно, уже за неделю в ратуше начались всевозможные приготовления к этому торжественному вечеру. Городской плотник соорудил подмостки, на которых должны были разместиться приглашенные дамы; городской бакалейщик украсил зал двумястами свечей белого воска, что являлось неслыханной роскошью по тем временам; наконец, были приглашены двадцать скрипачей, причем им была назначена двойная против обычной плата ибо, как гласил отчет, они должны были играть всю ночь.
В десять часов утра г-н де Ла Кост, лейтенант королевской гвардии, в сопровождении двух полицейских офицеров и нескольких стрелков явился к городскому секретарю Клеману и потребовал у него ключи от всех ворот, комнат и служебных помещений ратуши. Ключи были вручены ему немедленно: каждый из них был снабжен ярлыком, с помощью которого можно было отличить его от остальных, и с этой минуты на г-на де Ла Коста легла охрана всех ворот и всех аллей, ведущих к ратуше.
В одиннадцать часов явился капитан гвардии Дюалье с пятьюдесятью стрелками, которых сейчас же расставили в ратуше, каждого у назначенной ему двери.
В три часа прибыли две гвардейские роты — одна французская, другая швейцарская. Рота французских гвардейцев состояла наполовину из солдат г-на Дюалье, наполовину из солдат г-на Дезэссара.
В шесть часов вечера начали прибывать приглашенные. По мере того как они входили, их размещали в большом зале, на приготовленных для них подмостках.
В девять часов прибыла супруга коннетабля. Так как после королевы это была на празднике самая высокопоставленная особа, господа городские старшины встретили ее и проводили в ложу напротив той, которая предназначалась для королевы.
В десять часов в маленьком зале со стороны церкви святого Иоанна, возле буфета со столовым серебром, который охранялся четырьмя стрелками, была приготовлена для короля легкая закуска.
В полночь раздались громкие крики и гул приветствий — это король ехал по улицам, ведущим от Лувра к ратуше, которые были ярко освещены цветными фонарями.
Тогда городские старшины, облаченные в суконные мантии и предшествуемые шестью сержантами с факелами в руках, вышли встретить короля на лестницу, и старшина торгового сословия произнес приветствие; его величество извинился, что прибыл так поздно, и в свое оправдание сослался на господина кардинала, задержавшего его до одиннадцати часов беседой о государственных делах.
Король был в парадном одеянии; его сопровождали его королевское высочество герцог Орлеанский, граф де Суассон, великий приор, герцог де Лонгвиль, герцог д'Альбеф, граф д'Аркур, граф де Ла Рош-Гюйон, г-н де Лианкур, г-н де Барада, граф де Крамайль и кавалер де Сувре.
Все заметили, что король был грустен и чем-то озабочен.
Одна комната была приготовлена для короля, другая — от его брата, герцога Орлеанского. В каждой из этих комнат лежал маскарадный костюм.
То же самое было сделано для королевы и для супруги коннетабля. Кавалеры и дамы из свиты их величества должны были одеваться по двое в приготовленных для этой цели комнатах.
Перед тем как войти в свою комнату, король приказал, чтобы его немедленно уведомили, когда приедет кардинал.
Через полчаса после появления короля раздались новые приветствия; они возвещали прибытие королевы. Старшины поступили так же, как и перед тем: предшествуемые сержантами, они поспешили навстречу своей высокой гостье.
Королева вошла в зал. Все заметили, что у нее, как и у короля, был грустный и, главное, утомленный вид.
В ту минуту, когда она входила, занавес маленькой ложи, до сих пор остававшийся задернутым, приоткрылся, и в образовавшемся отверстии появилось бледное лицо кардинала, одетого испанским грандом. Глаза его впились в глаза королевы, и дьявольская улыбка пробежала по его губам: на королеве не было алмазных подвесков.
Несколько времени королева стояла, принимая приветствия городских старшин и отвечая на поклоны дам.
Внезапно у одной из дверей зала появился король вместе с кардиналом.
Кардинал тихо говорил ему что-то; король был очень бледен.
Король прошел через толпу, без маски, с небрежно завязанными лентами камзола, и приблизился к королеве.
— Сударыня, — сказал он ей изменившимся от волнения голосом, — почему же, позвольте вас спросить, вы не надели алмазных подвесков? Ведь вы знали, что мне было бы приятно видеть их на вас.
Королева оглянулась и увидела кардинала, который стоял сзади и злобно улыбался.
— Ваше величество, — отвечала королева взволнованно, — я боялась, что в этой толпе с ними может что-нибудь случиться.
— И вы сделали ошибку. Я подарил вам это украшение для того, чтобы вы носили его. Повторяю, сударыня, вы сделали ошибку.
Голос короля дрожал от гнева; все смотрели и прислушивались с удивлением, не понимая, что происходит.
— Государь, — сказала королева, — подвески находятся в Лувре, я могу послать за ними, и желание вашего величества будет исполнено.
— Пошлите, сударыня, пошлите, и как можно скорее: ведь через час начнется балет.