Тимур промолчал. Возможно, Алихан был несправедлив. Но он имел право на несправедливость.
- Что у нас с поставками американского спирта? - вернулся Алихан к делу.
- Последний танкер на подходе. "Звезда Техаса". С чего начали, тем и кончаем.
- Постарайся продать спирт на месте. В Поти или в Гори. Цену не ломи. Нам сейчас не до прибыли.
- Значит, не будешь говорить с Дедом?
- Поговорю. Но толку не будет. Власть - штука посильнее наркотика. От нее не отказываются.
Наверху вдруг сверкнуло, будто замкнулись высоковольтные провода, одновременно грохнуло с такой силой, что содрогнулась земля и по всей округе, как собаки, заголосили охранные сигнализации машин. Снова сверкнуло и снова загрохотало, как будто рвали брезент. По навесу остановки забарабанил ливень, вздыбил пыль на асфальте, замутил фонари. Трудно, с мукой небеса освобождались от бремени, насыщая высохшую за лето землю, оживляя сады. Гроза сместилась куда-то к югу, ливень превратился в ровный сильный дождь, по обочинам побежали мутные потоки воды.
Алихан встал.
- Пойду.
- Куда ты пойдешь? - не понял Тимур. - Льет! Садись в машину, подвезу.
- Нет, пойду…
Вышагнул из-под навеса под дождь, даже не подняв воротника плаща. Тут же вернулся, порывисто обнял Тимура:
- Спасибо, что пришел. Плохо мне, брат!
Ушел, не оглядываясь. Тимур смотрел ему вслед, пока пелена дождя на скрыла высокую, мерно вышагивающую фигуру, и пробежал к "мерседесу".
На следующее утро он вызвал начальника службы безопасности Теймураза Акоева и приказал секретарше никого к нему не пускать и ни с кем не соединять. Когда Теймураз пришел, кивнул:
- Садись и слушай. Задача: убрать крупного политического деятеля. Твои действия?
- Давно я не занимался настоящим делом, - оживился Теймураз. - Кого?
- Деда.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
I
Президент Галазов не любил показухи. Все руководители северокавказских республик давно пересели на "мерседесы" и "гелендвагены", он же продолжал ездить на "Волге". Не потому что последовал рекомендации молодого российского вице-премьера Немцова использовать в качестве служебных машин автомобили отечественного производства. Нет, он просто не хотел выделяться. Правда, "Волга" была особой сборки, с мощным роверовским двигателем, с узлом связи и стоила не меньше "мерседеса", но все же она оставалась "Волгой", на каких ездили все чиновники республики. Никто не мог упрекнуть Галазова в том, что он тратит государственные деньги на удовлетворение своего тщеславия.
Точно так же в Москву он чаще всего летал не спецрейсом, а на обычном аэрофлотском "Ту-154" в первом салоне, где был только он и его помощники. После приземления к салону подгоняли трап, других пассажиров не выпускали, пока самолет не покинут VIP-персоны. Во Владикавказе Галазов запрещал подавать машину к самолету, выходил через зал официальных делегаций, как в советские времена называли VIP-зал, любил перекинуться словом со знакомыми, иногда, под настроение, выпивал пару рюмок коньяка в баре. Он называл это пообщаться с народом. Об этой его привычке знали, в аэропорт приезжали серьезные люди в надежде между делом решить с президентом свои вопросы. Иногда получалось.
Но в конце октября, когда Галазов вечерним рейсом возвратился из Москвы с совещания, на которое его срочно вызвал премьер Черномырдин, у него не было никакого желания общаться с народом. Его трясло от бешенства, все два часа в воздухе желваки ходили по его сытому ухоженному лицу. Никогда его не унижали так, как на этом совещании.
В кабинете премьера были директор Федеральной пограничной службы России генерал армии Николаев, председатель Таможенного комитета и еще один человек лет сорока с невыразительным незапоминающимся лицом - Пекарский, владелец производственного объединения "Белоголовка", крупного ликероводочного завода. Подробно обсуждались мероприятия, призванные покончить с поставками в Осетию американского спирта. Иногда Черномырдин вопросительно посматривал на Пекарского. Тот молча кивал в знак согласия. За все время он не произнес ни одного слова. В конце совещания Черномырдин обратился к Галазову, предварительно заглянув в приготовленную референтом бумажку:
- Ты все понял… Ахсарбек Хаджимурзаевич? Твоя задача прежняя - не мешать.
За этим президента республики Северная Осетия - Алания и вызывали в Москву. Чтобы сидел и молчал. Как болван. Его мнение никого не интересовало.
Галазов понимал, что это его плата за второй президентский срок. Он уже смирился с тем, что придется платить, но не представлял, что это будет таким унизительным. Что он себе позволяет, этот грузный русский с тяжелым квадратным лицом и неряшливыми седыми бровями, известный не делами, а фразой "Хотели как лучше, а получилось как всегда"? Да, ты председатель правительства, но даже президент Ельцин, человек не слишком тонкий, никогда не обращался с подчиненными, как с холуями.
Галазов сбежал по самолетному трапу, в сопровождении охраны прошагал по бетонке летного поля и вошел в VIP-зал. При его появлении все разговоры стихли. Он постарался придать себе обычный озабоченный вид, но не очень-то, судя по всему, получилось. Никто не кинулся к нему с приветствиями, почтительно здоровались издали. Видели: не то настроение у президента, чтобы соваться с делами. Лишь высокий молодой человек в элегантном светлом плаще обратился к нему с приветливой улыбкой:
- С возвращением, Ахсарбек Хаджимурзаевич! Как долетели?
Это был Алихан Хаджаев, когда-то давно аспирант Галазова, позже доверенный его сотрудник, нынче - один из самых серьезных осетинских водкозаводчиков. Во время президентской кампании 94-го года он внес крупный вклад в предвыборный фонд Галазова и, что было особенно приятно, никогда об этом не напоминал. Рядом с ним стоял его компаньон Тимур Русланов с вечно насмешливым выражением на лице. Галазов помнил его по истории с турками, когда он заставил их выделить фронт работ осетинским строителям. Третьим был молодой осетин с военной выправкой, его Галазов не знал.
Будь на месте Хаджаева кто-то другой, президент не удостоил бы его разговора. Не до разговоров ему было. Но игнорировать Алихана было нельзя, неловко. Галазов искренне сочувствовал его горю и даже ощущал за собой некоторую вину за то, что не смог помочь. Да, он сделал все, что в его силах, но на Кавказе ценятся не намерения, а реальное дело.
- Спасибо, Алихан, хорошо, - ответил Галазов, останавливаясь и пожимая ему руку. - Ты здесь почему? Куда-то летишь?
- Нет, ждал вас. Нужно поговорить.
- Нужно?
- Да.
- Ну, раз нужно… Пошли, в машине поговорим.
- Вы не будете против, если мой джип пристроится к вашей колонне?
- Пусть пристроится, почему нет? - легко согласился Галазов.
Впереди шел милицейский "форд" с включенными мигалками, за ним "лендровер" с президентской охраной и черная "Волга" Галазова. Замыкал кортеж джип с Теймуразом Акоевым за рулем и Тимуром Руслановым на пассажирском сиденье. Машины отъехали от аэропорта и на скорости под сто двадцать устремились к городу по пустой, закрытой для постороннего транспорта дороге.
Галазов спросил:
- О чем ты хотел говорить?
II
Президентские маршруты всегда тщательно проверялись службой безопасности. За час до прибытия самолета с Галазовым начальник охраны проехал по двадцатикилометровой трассе от аэропорта до города. Ничего подозрительного не обнаружилось. Только одно привлекло внимание. На середине пути, метрах в трехстах от ярко освещенного поста ГИБДД, на обочине стояли старые "Жигули"-пикап с прицепом, закрытым брезентом, с осетинскими номерами. Заднее левое колесо было снято, машина стояла на хлипком штатном домкрате. Капитан на посту объяснил: подошел какой-то мужик, русский, попросил приглядеть за его тачкой, пока он съездит в шиномонтажку починить колесо. В прицепе и в багажнике яблоки, с фазенды, везет на базар. Перегрузил машину, а резина старая, вот и встал. Капитан проверил. Верно, яблоки. Твердые, как камень, зимний сорт. Обматерив недотепу-водителя, дал добро. Предупредил: только мигом. Водила обрадованно поблагодарил, тормознул такси, поспешно погрузил запаску в багажник и уехал. Почему-то до сих пор нет.
Начальник президентской охраны осмотрел "жигуль" и прицеп. Яблоки. Много. Наверное, весь урожай с шести соток. Записал номера, пообещал капитану: через час не уберешь - погоны сниму. Через полтора часа, когда президентский кортеж поравнялся с постом, "жигуль" с прицепом все еще темнел на обочине. "Ну, сукин сын!.." - обругал начальник охраны милицейского капитана.
И в этот момент раздался взрыв. Позже эксперты определили, что заряд был примерно двести килограммов пластида. На посту ГИБДД выбило стекла, яблоки разлетелись на километр. Взрыв прозвучал через пятнадцать секунд после того, как президентский кортеж миновал смертельное место.
Никто еще не успел ничего понять, как водитель президентской "Волги", кадровый офицер ФСБ, приказал "Пригнитесь!" и вбил в пол педаль газа. "Волга" по встречной обошла "лендровер" охраны и милицейский "форд" и на скорости за двести рванула к городу. Только когда она въехала в ворота резиденции, Галазов спросил:
- Что это было?
- То, о чем я вам говорил, - ответил Алихан.
- Ты знал?
- Допускал. Мы проанализировали все ваши маршруты и поняли, где самое удобное место для покушения. Мы угадали.
- Кто - мы?
- Мои сотрудники. Тимур Русланов, вы его знаете. И начальник службы безопасности Теймураз Акоев.
- Передай им мою благодарность.
- Передам. Я хотел бы сделать вам небольшой подарок.
Алихан подошел к своему джипу, подоспевшему к резиденции вместе с "лендровером" и милицейским "фордом", взял у Тимура спортивную сумку с чем-то увесистым и поставил у ног Галазова.
- Передайте охране. Пусть все время возят с собой и включают за городом.
- Что это?
- То, из-за чего вы остались живы. Джаммер.
- Что такое джаммер?
- Широкополосный подавитель радиосигналов. Блокирует импульс радиовзрывателя. Если бы он не сработал, мы бы с вами сейчас не разговаривали. Но он сработал.
Галазов вдруг ощутил, что смертельно устал. Это была не обычная усталость после долгого, переполненного волнениями дня. Она уже давно копилась в каждой клетке тела, как в дереве копится энергия умирания. Оно еще цветет, еще плодоносит, но все больше появляется сухих веток, рыхлеет кора, подгнивают корни. Усталость старости. Галазов всегда гнал от себя эти мысли. Какая старость? Шестьдесят семь лет - для мужчины-горца это не старость. Это пора мудрости, не замутненной безрассудными страстями молодости. Но сейчас понял: да, старость.
- Кто? - внезапно севшим голосом спросил он. - Кто за этим стоит?
- Не знаю, - ответил Алихан. - Знаю только одно: не ингуши.
Галазов поднял на него тяжелый взгляд. Знает больше. Знает, но не скажет.
- Ладно. Я тоже хочу сделать тебе подарок. У тебя есть интерес в американском спирте?
- Есть.
- Сворачивай все дела. Как можно быстрей.
- Спасибо, Ахсарбек Хаджимурзаевич. Это очень ценный совет.
В словах Алихана Галазов уловил легкую иронию, принял ее за недоверие и рассердился:
- Не веришь? Я тебе больше скажу. Не имею права говорить, но тебе скажу. Завтра прилетает начальник погранслужбы генерал Николаев. У него приказ президента: покончить с американским спиртом. И он его выполнит!..
III
Директора Федеральной пограничной службы РФ генерала армии Николаева называли "генерал со скрипкой". Он был потомственным офицером, в третьем поколении. Генералом был его дед, погибший в 1939 году. Отец в двадцать два года командовал полком, прошел всю войну и вышел в отставку генерал-полковником. Как во всех семьях высокопоставленных военных, детям давали хорошее образование, приглашали домашних учителей. У Николаева обнаружились музыкальные способности, занимался скрипкой. Но в консерваторию поступать даже и не пытался, последовал семейной традиции - стал курсантом Московского высшего общевойскового командного училища имени Верховного Совета РСФСР. Скрипка так и осталась увлечением на досуге. Играл для себя, иногда на домашних вечерах, которые устраивала мать, поэтесса Елена Николаева, выпускница Литературного института. Где бы ни служил Николаев, в его доме всегда собирались местные артисты и литераторы, заезжие писатели и поэты, приезжавшие на гастроли музыканты. Они часто удивлялись, узнав, что гостеприимный хозяин дома, человек с мягкими манерами потомственного интеллигента - военный в больших чинах.