- Ладно, все, я заканчиваю, у меня полно дел… Я весь день ничего не могла делать, уже представляла себя вдовой. Прямо-таки видела, как бросаю горсть земли в твою могилу… Твоя мать мне звонила, моя звонила… То еще выдалось утро.
- Милая, мне так жаль! Но на этот раз все обошлось… Еще немножко тебе придется потерпеть мою матушку.
- Ну что ты за идиот…
- И знаешь что, Фло…
- Да?
- Я тебя люблю.
- Ты никогда мне этого не говоришь.
- А сейчас я что делаю?
- Ладно, ладно… до вечера. И позвони матери, иначе в лучший мир отправится она.
В семь вечера я посмотрел региональный выпуск новостей. Ужас.
Восемь погибших и около шестидесяти раненых.
Машины, сплющенные, как бумажные стаканчики.
Сколько?
Пятьдесят? Сто?
Опрокинувшиеся на бок и сгоревшие дотла трейлеры. Десятки машин «скорой помощи». Жандарм, вещающий о неосторожном поведении на дороге, о превышении скорости, о предсказанном еще накануне тумане и о телах, которые до сих пор не удалось опознать. Растерянные, молчаливые, плачущие люди.
В восемь я прослушал заголовки новостей TF-1. Объявили уже о девяти погибших. Флоранс кричит с кухни:
- Хватит! Довольно! Иди сюда.
Мы выпили вина, сидя за кухонным столом - сердце у меня к этому не лежало, но я хотел сделать жене приятное.
Только теперь меня настиг страх. Кусок в горло не лез, и я чувствовал себя, как нокаутированный боксер.
Я никак не мог заснуть, и жена занялась со мной любовью - очень нежно.
В полночь я снова отправился в гостиную, включил без звука телевизор и начал обшаривать комнату в поисках сигарет.
В половине первого я слегка прибавил звук, чтобы прослушать последний выпуск новостей, и не мог отвести взгляд от нагромождения смятых в лепешку машин по обе стороны дороги.
Ну что за чертовщина…
Я говорил себе: «Все-таки люди - жуткие придурки».
А потом на экране появился парень в майке с надписью «Ле Кастелле». Никогда не забуду его лица.
И он заговорил, этот парень:
- Ну да, согласен, был туман, и, ясное дело, многие ехали слишком быстро, но все это произошло из-за придурка, сдавшего назад, чтобы вернуться к съезду на Бург-Ашар. Я все видел из кабины. Рядом со мной притормозили две машины, а в них, как в масло, впилились остальные. Хотите верьте, хотите нет, но в зеркале заднего вида я ни черта не мог разглядеть. Ни-че-го. Ноль. А эта сволочь сейчас, небось, дрыхнет себе спокойненько в своей постели.
Вот что он сказал. Мне.
Мне, Жану-Пьеру Фаре, сидевшему нагишом в собственной гостиной.
Это было вчера.
Сегодня я скупил все газеты. И прочел на третьей странице «Фигаро» за вторник, 30 сентября:
Полиция полагает, что причиной крупной аварий на шоссе А-13, в которой погибли девять человек., стала ошибка водителя, давшего задний ход у съезда на Бург-Ашар. Этот маневр спровоцировал первое столкновение на полосе в сторону Парижа, после чего опрокинулся и загорелся бензовоз. Пламя привлекло внимание…
А вот что написала на третьей полосе «Паризьен»:
Неосторожность, а вернее сказать - несознательность - одного из участников дорожного движения могла стать причиной трагедии на автостраде А-13, в результате которой девять человек были извлечены мертвыми из-под чудовищного нагромождения смятого железа. Свидетель сообщил жандармам, что видел собственными глазами, как в двадцати километрах от Руана некий водитель дал задний ход, желая повернуть на Бург-Ашар. Именно для того, чтобы избежать столкновения с его машиной…
Но добила меня «Либерасьон»:
Два человека погибли под колесами, пытаясь пересечь шоссе, чтобы оказать помощь раненым.
Именно для того, чтобы избежать столкновения с его машиной…
Но добила меня «Либерасьон»:
Два человека погибли под колесами, пытаясь пересечь шоссе, чтобы оказать помощь раненым. За две минуты сотня легковых автомобилей, три грузовика…
Всего-то метров двадцать от силы, может, чуть-чуть заехал на разметку.
Всего-то несколько секунд. Я сразу обо всем забыл.
Боже мой…
Я не плачу.
Флоранс пришла за мной в пять утра.
Я все ей рассказал. Как же иначе.
Несколько мучительно долгих минут она сидела неподвижно, закрыв лицо руками.
Потом судорожно окинула взглядом комнату, словно задыхаясь, и сказала:
- Слушай меня внимательно. Ты никому ничего не скажешь. Иначе тебя обвинят в непреднамеренном убийстве и отправят в тюрьму.
- Да.
- И что? Что тогда? Что это изменит? Еще несколько жизней будут искалечены - только и всего! - Она плакала.
- В любом случае моя жизнь уже кончена.
Она зашлась в крике.
- Твоя - возможно, но не детей! И поэтому ты будешь молчать!
У меня не было сил даже на крик.
- Ладно, давай поговорим о детях. Посмотри вот на этого. Посмотри внимательно…
И я протянул ей газету со снимком малыша, рыдающего на автостраде А-13.
Маленький мальчик уходил прочь от разбитой вдребезги машины.
Обычный газетный снимок.
В рубрике «Происшествия».
- …Он ровесник Камиллы.
- Боже мой, да прекрати же наконец! - кричит жена, хватая меня за воротник пижамной куртки. - Хватит нести чушь! Заткнись! Я хочу задать тебе один вопрос. Один-единственный. Кому будет хорошо от того, что ты сядешь в тюрьму? Ну, ответь, кому?!
- Может, это хоть чуточку их утешит.
Она ушла в полном отчаянии.
Я слышал, как она закрылась в ванной.
Утром, глядя ей в глаза, я не знал, как быть, и только качал головой, но теперь, вечером, сидя в тишине дома и слушая, как гудит посудомоечная машина…
Я пропал. Все кончено.
Сейчас я спущусь вниз, выпью стакан воды, выкурю сигарету в саду. Потом вернусь к себе и перечитаю написанное…
Вдруг поможет?
Но я и сам в это не верю.
Кетгут
Поначалу ничто не предвещало подобного развития событий. Я просто ответила на объявление в «Ветеринарной неделе», предлагающее временную работу на два месяца - август и сентябрь. А потом парень, которого я согласилась подменить, разбился на машине, возвращаясь из отпуска. Хорошо хоть ехал один.
Я осталась. А потом даже выкупила дело. С хорошей клиентурой. Нормандцы пусть и прижимисты, но платят всегда.
Нормандцы - они, как и все провинциалы, в своих взглядах консервативны до жути: у них уж коль что заведено, то на века… Ну, а женщина-ветеринар - нет, это не годится! Кормить, доить и дерьмо выгребать - сколько угодно. Но уколы, отел, колики и воспаления - стоит трижды подумать, прежде чем с бабой связываться.
Ну вот они и присматривались. Не один месяц испытывали меня на прочность, но в конце концов признали.
Утром все просто. Я принимаю в кабинете. Основные пациенты в эти часы - кошки и собаки. Приводят их по разным причинам: одного просят усыпить, поскольку животное уж больно мучается, а отец семейства не решается сам сделать укол, другой пес стал «халтурить» на охоте и надо бы с ним разобраться, третью животинку - но это самый редкий случай - нужно привить (парижская придурь!).
В самом начале хуже всего мне приходилось после обеда. Визиты. Стойло. Хлев. И выжидательно-недоверчивое молчание. Посмотрим, какова она в работе, тогда и определимся. Они и не думали скрывать своих сомнений, а за глаза наверняка надо мной издевались.