- И именно по этой причине, вы считаете, я должен страдать от того, что он потерял женщину, к которой у него не было никаких чувств? Он поставил не на ту лошадь. Теперь он свободен, и мне непонятно, зачем мне его жалеть?
- Затем, что он находится в довольно сложном положении.
- Дорогой комиссар, плакаться над каждым несчастным - слез не хватит!
- А? Позвольте вам заметить, мэтр, что у вас несколько необычное представление о дружбе.
- До сих пор оно меня устраивало, и мне жаль, что это вас шокирует.
- Где вы находились в ночь убийства?
- Вы хотите занести меня в свой список подозреваемых?
- Для меня подозреваемыми остаются все, кто близко или хоть как-то приближался к мадам Арсизак.
- В таком случае, я отношусь к тем, кто хоть как-то, поскольку старался видеть Элен как можно реже и, насколько это было возможно, издалека. Теперь я могу вас заверить, что в ночь, когда она покинула нас навечно, я, как обычно, играл в карты у Димешо с Музероллем, Лоби и Сонзаем, после чего вернулся к себе и нырнул в супружескую постель.
Несмотря на очевидную или скрытую жестокость вопросов и ответов, которыми обменивались собеседники, их диалог был настолько сердечным, что мог показаться какому-нибудь недовольному слушателю странным и даже нелепым.
- А не смущает ли вас, мэтр, одно прелюбопытное совпадение?
- Совпадение чего с чем?
- Ваших традиционных ночных посиделок с убийством мадам Арсизак.
- Элен всегда старалась подложить свинью другим в самый нужный момент.
- Простите, но не сама же она решила умереть именно в эту ночь!
- Прошу также простить меня, мсье комиссар! Если Элен надумала вернуться именно в эту ночь, то только потому, что не сомневалась: мы все в это время будем у Димешо.
- Мне не совсем ясно, что вы этим хотите сказать.
- Как мне представляется, она догадывалась, что в ее отсутствие Жан пойдет ночевать к своей любовнице, и надеялась поймать его таким образом.
- Версия, должен признать, соблазнительная, однако здесь есть два "но", которые мешают мне поддержать ее безоговорочно.
- И что же это за два "но"?
- Прежде всего, почему мадам Арсизак не пошла сразу на квартиру к мадемуазель Танс, чтобы там и застать своего мужа? А потом, зачем было Арсизаку возвращаться домой в два часа ночи, если он не знал о засаде, готовящейся для него женой?
- Понятия не имею, и, между нами, меня это не волнует.
- В этом я не сомневался с самого начала нашей беседы. Мэтр, вам покойная очень не нравилась?
- Совсем не нравилась.
- А вы не поделитесь со мной почему?
- Она напоминала мне одну из тех порочных и темных лошадок, которых лучше обходить десятой дорогой. Эти мерзкие твари постоянно притворяются, что им нужна ласка, а стоит к ним приблизиться, они тут же норовят вас цапнуть да еще лягнуть как следует.
- Мэтр, скажите, вам известно, что Элен Арсизак имела любовника?
Марк Катенуа пожал плечами.
- У меня-то есть все основания, чтобы знать, а вот то, что вы уже встречались с Лоби, мне не было известно.
- А при чем здесь мсье Лоби?
Адвокат уставился на Гремилли квадратными глазами и тихо пробормотал:
- Думаю, было бы лучше, если бы я промолчал. Единственным оправданием мне может служить то, что я думаю - вы в курсе...
- В курсе чего?
- Но вы же сами сказали, что знаете любовника Элен!
- Да, ну и что?
- Вот тебе на! А разве не Лоби был ее любовником?
Гремилли счел необходимым и дальше валять дурака.
- Прошу прощения, мэтр. Я действительно знал, что речь идет о Лоби, но мне хотелось услышать это от вас.
- А в этом нет никакого секрета. Об этом многие знали.
- И у них это было серьезно?
- Еще как! Вы бы видели, с какими шальными глазами он влетел однажды ко мне в кабинет. Хотел узнать, сможет ли он получить развод. Он пытался меня убедить, что бросил Ивонну - его жену - и двух детей и собирается бежать с Элен!
- А она?
- Она забавлялась...
Неужели вы думаете, что она могла уйти от прокурора, которому светила блестящая карьера в магистратуре и, возможно, в политике, ради какого-то преподавателя к тому же вынужденного платить немалые алименты? Эта бестия была не настолько глупа.
- А что же мсье Арсизак?
- Жан? Да ему было плевать на все!
- И чем же закончилось все между Элен и Лоби?
- С полмесяца назад, когда я его встретил, бедный Лоби выглядел совершенно пришибленным. Он шел как раз от Элен, которая заявила ему, что у них все кончено. Он ей не нужен, и она больше не желает его видеть. Бедняга едва не чокнулся. Он тогда не знал, что выбрать - повеситься самому или ее придушить. Я его продержал у себя полдня, опасаясь, как бы он не сделал какую-нибудь глупость.
- А что потом?
- К счастью, вроде бы оклемался.
После некоторого молчания Гремилли спросил спокойно:
- Мэтр, отдаете ли вы себе отчет в том, что называете мне мсье Лоби как вероятного убийцу мадам Арсизак?
Катенуа на какое-то мгновение смутился.
- А ведь действительно... Вы очень ловки, мсье комиссар, и умеете разговорить людей.
- Вы сожалеете, что были откровенны со мной?
- Сожалею или нет, это уже не имеет никакого значения.
Затем, с двусмысленной улыбкой на губах, добавил:
- Надеюсь, вы не будете упрекать меня в том, что я, пусть даже сам того не желая, оказываю помощь правосудию?
Шагая в сторону старого города, где на улице Эгийри жил преподаватель Лоби, Гремилли размышлял о своем разговоре с мэтром Катенуа. Этот страстный любитель лошадей, похоже, без особого трепета относился к такому понятию, как дружба. Беззаботность, с которой он говорил об Арсизаке, и то, каким образом он предал Лоби, озадачивало полицейского. Поведение адвоката вызывало в нем внутренний протест. Оно никак не вязалось с взаимной и глубокой привязанностью, которая сплачивала членов знаменитого клуба. А если предположить, что Арсизак был ближе адвокату (они оба носили мантию), чем Лоби, и он решил принести последнего в жертву, лишь бы отвести все подозрения от прокурора?
На звонок полицейского, стоящего перед искусно отделанной резьбой дверью старинного дома, вышла не полная, но довольно плотная красивая брюнетка.
- Комиссар полиции Гремилли. Мне бы хотелось увидеть мсье Лоби.
- Вам повезло, он только что вернулся из лицея. Пожалуйста, проходите.
Коридор, в который провели полицейского, был узким, но уютным. Обои теплых тонов с изображением античных масок выдавали живущего здесь интеллектуала. Мадам Лоби опередила Гремилли, открыв дверь изрядно заставленного мебелью кабинета.
- Ренэ, мсье хотел бы с тобой поговорить.
Из-за груды книг и тетрадей показался преподаватель. Голос его был столь же холоден, как и во время их встречи в кафе на бульваре Монтеня:
- А, мсье комиссар... Пришли брать у меня уроки?
Не дожидаясь ответа гостя, он повернулся к жене:
- Ивонна, позволь представить тебе комиссара Гремилли, который ищет того, кто свел счеты с Элен Арсизак. Мсье комиссар, моя жена.
Ивонна мило улыбнулась и, перед тем как оставить мужчин вдвоем, спросила полицейского:
- Надеюсь, мсье комиссар, вы не рассчитываете найти его здесь?
После чего она скрылась за дверью, не став, как и ее муж, ждать, что ответит Гремилли. Преподаватель освободил стул от горы бумаг и предложил его нежданному гостю:
- Прошу, мсье комиссар. Слушаю вас.
Подождав, пока Лоби займет свое место за столом, Гремилли спросил:
- Вы преподаете историю, если не ошибаюсь?
- Вы не ошибаетесь.
Его тон не потеплел и не стал менее презрительным, и Гремилли сразу понял, что добиться чего-то серьезного от этого парня с бритым черепом и суровым взглядом сквозь очки без оправы ему не удастся.
- Я буду вам признателен, если скажете мне, где вы были в ту ночь, когда убили мадам Арсизак.