- Разве что?
- Видите ли, мсье следователь, даже в самых искусно разработанных планах можно найти червоточинку. Не видя ничего перед глазами, кроме поставленной перед собой цели, преступники разрабатывают свою стратегию, пытаясь в ней все предусмотреть. Однако часто потом случается то, чего предусмотреть практически невозможно: прохожий неожиданно появляется именно в тот момент, когда задумано ограбление магазина, или какой-нибудь грузовик перекроет дорогу улепетывающим грабителям и т.д. И подобные непредвиденные обстоятельства порой становятся для нас, полицейских, единственной зацепкой в раскручивании дела. Часто такая вот непредвиденная деталька и решает участь преступника.
- Вам кажется, что вы...
- Да.
- И что же это за "деталька"?
- Мадам Димешо.
- Вот тебе на! Вы меня поражаете. Я знаю Берту на протяжении уже многих лет и не могу себе даже представить, что она способна предать своего мужа.
- Она пока еще его не предала.
- Но вы полагаете, что она это сделает?
- Да.
- Почему вы так в этом уверены?
- Потому что она испытывает страх, - и Гремилли вкратце пересказал свой разговор с женой нотариуса, заключив при этом: - Завтра я схоронюсь в укромном местечке и, когда нотариус выйдет на одну из своих ежедневных прогулок, попытаюсь переговорить с его супругой. Она расколется, я в этом не сомневаюсь.
Следователь был не столь уверен.
- Мне хотелось бы, чтобы вы оказались правы, мсье комиссар. Однако не могу не сказать, что ваши впечатления о мадам Димешо совершенно не соответствуют моим представлениям об этой женщине.
- Позвольте напомнить, мсье следователь, что нарисованный вами портрет мадам Арсизак оказался совершенно непохожим на оригинал.
- Тут мне сказать нечего, и я сам готов протянуть вам розги и подставить спину. И все-таки замечу вам, что мадам Димешо - доктор филологических наук.
- Ну и что?
- Просто я думаю, что женщина такого интеллектуального уровня не может сразу впасть в панику.
- Это еще ни о чем не говорит. Нет абсолютно никакой связи между интеллектуальной мощью, необходимой при расшифровке текстов, и твердостью духа, которой так часто не хватает тем, кто оказался замешан в судебное дело.
- Время - и самое ближайшее - покажет, насколько вы правы, мсье комиссар.
От бессилия у Гремилли опускались руки, и он уже никому не верил в этом городе, где каждый его жест, каждый его шаг были под бдительным наблюдением, комментировались и немедленно передавались по кругу. Именно по этой причине он и сказал следователю, что собирается нанести визит мадам Димешо завтра, хотя на самом деле решил это сделать сегодня же вечером.
В половине седьмого полицейский устроился за столиком небольшого кафе, из которого хорошо просматривалась дверь интересующего его дома, и стал ждать появления нотариуса.
Ровно в семь часов на пороге появился опирающийся на трость с резиновым набалдашником Димешо. Запрокинув голову, он зашагал в сторону центра старого города. Гремилли выждал минуть десять, опасаясь непредвиденного возвращения того, чье присутствие могло спутать все его планы. Затем он решительно направился к двери, над которой была прикреплена вывеска нотариальной конторы. Ему открыла Берта Димешо все с тем же видом смертельно напуганного человека.
- Мой муж только-только ушел.
- Я пришел поговорить не с ним, а с вами, мадам.
- Со мной? Но...
Тоном, в который он постарался вложить как можно больше теплоты, полицейский продолжал настаивать:
- Уверяю вас, мадам, мне крайне необходимо с вами переговорить.
Все еще колеблясь, она наконец развела руки, выражая тем самым одновременно непонимание и вынужденное смирение.
- Если вы так настаиваете... Пройдемте в салон.
Комната, в которой хозяйка дома усадила гостя, была, как и остальные апартаменты, музеем в миниатюре. От каждой вещицы и каждого предмета мебели веяло стариной, за которой супруги Димешо, казалось, решили раз и навсегда укрыться от внешнего мира.
- Итак, мсье?
- Мадам, вы дали мне понять сегодня утром, что кругом все врут...
- Я этого не помню.
- Послушайте, мадам, я не думаю, что вы будете уподобляться тем, кто... Одним словом, после того как вы высказали мне свою обеспокоенность возможно даже, это были угрызения совести, - вы уже не можете идти на попятную! Итак, кто врал?
Гремилли нетрудно было заметить, что глаза мадам Димешо были наполнены заячьим страхом.
- Говорите же, мадам, говорите! Ваше молчание может усугубить и без того нелегкое положение вашего мужа.
- Вы так считаете?
- Еще бы!
- Но если я вам скажу...
- Тогда я забуду сегодняшний мой визит к мадам Димешо и приду завтра, позвонив в вашу дверь с таким видом, будто я это делаю впервые в жизни.
- Вы даете мне слово?
- Считайте, что оно у вас уже есть.
- В таком случае... В тот вечер доктор Музеролль ушел от нас около одиннадцати вечера.
- Вам известно, куда он ходил?
- К мадам Арсизак.
Наконец-то! Вот оно!.. Теперь все строение, возведенное с такой тщательностью ради сокрытия убийцы мадам Арсизак, рушилось прямо на глазах, потому что архитекторы не учли одну деталь - хрупкую мадам Димешо.
- Он вам сам это сказал?
- Ему незачем было мне об этом сообщать, потому что она сама ему позвонила. Все были увлечены бриджем, и я сняла трубку, не желая их беспокоить.
Гремилли был настолько счастлив от всего услышанного, что даже не подумал попросить дополнительных разъяснений. Он спешно простился с хозяйкой и помчался к доктору Музероллю.
Врач долго не открывал, и когда наконец он появился в дверях, весь его вид красноречиво говорил о крайнем неудовольствии.
- Не буду отрицать, мсье комиссар, вы очень любезный человек, но неужели даже в такое время нельзя оставить людей в покое? Я как раз готовлю себе ужин, и вот...
- Я сожалею, доктор, что отрываю вас от дела, но боюсь, что теперь мне придется это делать гораздо чаще... Короче, должен вам сообщить, что вы попали в хорошенький переплет.
- Быть того не может!
- Может, еще как может!
- В таком случае устраивайтесь в моем кабинете, а я пока пойду убавлю огонь. Благодаря вам, мсье комиссар, можно считать, что сегодняшний мой ужин испорчен.
- Я в этом просто убежден, доктор.
Музеролль отсутствовал всего несколько секунд, и когда он вернулся, лицо его сияло, как обычно.
- Я слушаю вас, мсье комиссар.
- Доктор, я обвиняю вас в убийстве мадам Арсизак.
- Этого еще недоставало!
- Вы признаете теперь, что игра в прятки окончена?
- Признаю? Что за шутки! Ничего я не признаю! Что вы все пытаетесь пришить мне это дело?
- Потому что начиная с нашей первой с вами встречи и вплоть до сегодняшнего дня вы не перестаете лгать.
- Легковесное утверждение, вам не кажется?
- И потому еще, что в ночь преступления, практически в момент преступления, вы находились в доме убитой.
- Вам решительно все известно.
- И из надежных источников. Мне сама мадам Димешо обо всем рассказала.
- Ох уж эта доверчивая Берта... Да она может рассказать все, что душе угодно.
- Не старайтесь, доктор. На сей раз этот номер у вас не пройдет. Отвечайте - да или нет: ходили ли вы к мадам Арсизак в ночь убийства и находились ли вы там в час убийства?
- Она позвонила на квартиру нотариуса, зная, что я нахожусь там, поскольку это был день нашей традиционной встречи. Она начала с того, что спросила меня, с нами ли ее муж. Я вынужден был ответить ей, что нет. Затем она мне пожаловалась, что чувствует себя очень плохо, а в доме никого нет. Я не мог уклониться от своих обязанностей. Я - врач.