— Все симптомы были налицо.
— Вы уверены?
— Татьяна, я профессиональный нарколог и не последний специалист в этой области. Я ручаюсь, что не ошибся.
— Почему у него на голове косынка?
— Я не мог смотреть на это, взгляните и завяжите снова.
Я сняла с головы Влада косынку, и пряди совершенно белых волос рассыпались по подушке.
— О, господи, он весь седой!
Вишневский молча завязал косынку на голове сына.
— Этот препарат неизвестен мне, — сказал он наконец. — Побочный эффект — поседение при передозировке — это что-то новое.
— Как он умер? Зачем вы позвали именно меня?
— Он пришел домой сегодня в четыре утра и упал на пороге, обхватив ладонями голову. Я включил свет и увидел седые волосы… Еще оставались черные пряди, но… он на глазах седел. Я схватил его, но сын отстранил меня и начал говорить:
— «Не надо, папа… со мной кончено… От перцептина нет спасения… лошадиная доза… Передай Тане Ивановой… пусть она сделает для меня это… не говори милиции… телефон в моей записной книжке… какой я дурак, они все обречены… да, ты знаешь, папа… светлячки исчезают с рассветом… все мы светлячки… скоро рассвет, выхода нет… это „Сплин“, папа… светлячки исчезают с рассветом… пусть Таня докопается до них… они сеют смерть, теперь я знаю… но светлячки исчезают с рассветом…» — это были последние его слова в сознании, — закончил Вишневский, — затем начался бред и агония. Он еще что-то пытался сказать… об Эйнштейне, просветлении, будто… об «Атланте»…
— «Атланте»?
— Да. Еще он три раза произнес фамилию «Светлов»… это его друг детства… и опять что-то о светлячках.
— Он говорил о Светлове?
— Да, о Светлове. Затем он затих и умер. Это произошло через сорок минут после его возвращения домой.
Я присела на краешек стула и сжала пальцами виски.
— Вы думаете, это убийство? — не меняя позы, спросила я.
— Да.
— Может ли здесь быть замешан Светлов?
— Леша Светлов? Что вы! Это же лучший друг Влада. Да я и сам знал Лешу, когда он еще пешком под стол ходил.
— Вы собираетесь заявить в милицию?
— Нет, там скажут — передозировка у вашего отпрыска. Я не хочу.
— Что должна делать я?
— Узнать правду обо всем этом. Я знаю, вы цените свои услуги недешево, но готов заплатить любые деньги — не за пределами разумного, конечно.
Я искоса посмотрела на спокойное лицо человека, потерявшего сына, и покачала головой.
— Влад не был мне чужой. Я возьму с вас вдвое меньше обычного, по сто долларов в день за расследование этого дела.
Потом я пристально глянула на Владимира Андреевича и, вынув из сумочки кости, показала их ему.
— Вы знаете, что это? Это мой метод расследования преступлений. Мой метод жизни. Люди живут так, как лягут кости, Владимир Андреевич.
— У кого-то лягут кости, а кто-то ляжет костьми, Таня, — печально ответил тот. — Так, как мой сын.
Я молча бросила их на пол.
Выпало 26+4+14.
— Это значит, что противники хотят подавить мою волю, — сказала я. — Есть вероятность, что кто-то, кого вы считаете другом, окажется предателем, господин Вишневский. Кажется, вы что-то говорили о дружбе между Владом и Светловым?
— Светлов никак не относится к вам, он не ваш друг.
— Именно это я и намерена выяснить в ближайшее время. Вы дадите мне его адрес?
* * *
Я зашла в лифт и нажала кнопку пятого этажа. Лифт со скрипом повлек меня наверх, наконец заскрежетал и остановился.
Я очутилась на лестничной площадке перед стальной черной дверью.
— Надеюсь, ты дома, Светлов, — буркнула я и нажала на звонок.
Не открывали долго. Наконец послышался звук отпираемого замка, лязг снятой цепочки, и дверь распахнулась. На пороге в шортах и майке стоял Светлов. Увидев меня, он удивленно поднял брови.
— Ты ко мне, что ли? Ну надо же.
— Нет, к твоему коту.
— Очень смешно. Ну, заходи, коли пришла. Тимка, кыс-кыс-кыс! К тебе пришли. Гляди, какая кошечка, Тимка!
— Да заткнись ты, идиот! — нервно сказала я. — Мне не до шуток, и тебе сейчас станет не до них.
— Пройди в мою комнату, — глупо ухмыляясь, произнес Светлов.
Комната его оказалась просторной и затемненной тяжелыми шторами. У окна располагался большой стол с компьютером, на столе валялись компакт-диски, бумажки и видеокассеты. В двух углах стояли колонки компакт-плейера, из которых невнятным бормотанием доносилась приглушенная музыка.
— Говори тише, бабка спит еще, — предупредил Светлов. — Ну?
— Когда ты в последний раз видел Вишневского?
Светлов пожал плечами.
— А черт его знает. Вчера вроде. Ага, вчера днем.
— Так ты ничего не знаешь, естественно?
— Что я должен знать?
— Вишневский умер от передозировки наркотика сегодня утром.
— Да ты что, сдурела? — шарахнулся Светлов.
— Сдурела! А перед смертью он сказал своему отцу что-то насчет «Атланта», Светлова, то есть тебя, три или четыре раза — и еще повторял фразу…
— Какую фразу? — опустив глаза, встревоженно пробормотал Светлов.
— «Светлячки исчезают с рассветом».
Кровь отхлынула от лица Алексея, и он медленно опустился спиной на подушку.
— Я так и знал, — пробормотал он, закрывая глаза ладонью.
— Что ты сказал?
— Я ничего не говорил. Зачем ты пришла ко мне?
— Я расследую это дело. Меня пригласил отец Влада. Он подозревает, что это убийство.
— Убийство? — холодея, переспросил Светлов.
— И еще Влад хотел, чтобы я нашла убийц.
— То есть он не знал их? Если это убийство…
— Ты говоришь то же самое, что и Вишневский-старший. Кстати, я говорила с ним относительно поведения Влада в последние месяцы его жизни. Владимир Андреевич сказал, что Влад сильно изменился. Он стал раздражительнее, агрессивнее, как-то даже энергичнее. Такая мрачная энергия… Он сказал, что Влад никогда не отличался исключительным умом и знаниями…
— Да, наверное, — подтвердил Светлов, все так же не поднимая глаз.
— Так вот. А тут он стал капитаном команды — чемпиона «Брейн-ринга». Откуда что взялось?!
— Что еще сказал отец Влада? — глухо спросил Светлов.
— Он подозревает, что уже несколько месяцев его сын принимал какой-то сильнейший психостимулятор, форсировавший деятельность мозга.
— Какой же?
— Он говорит, что какой-то новый сложный синтетический и, по-видимому, неизвестный широким кругам.
Светлов покачал головой и тяжело вздохнул. Мне было тягостно смотреть на его беспомощное, ставшее почти детским лицо. Глаза бессмысленно уставились в одну точку на стене, светлые волосы слиплись на лбу от выступившего пота — я сразу поняла, что его что-то гнетет.
— А еще у Влада сильно возросло влечение к женщинам. Конечно, тут отец не мог говорить определенно, но все-таки он заметил. Ты его друг и должен знать… Это так, у Влада действительно?..
— Да, — поспешно перебил меня Светлов, — а ты не заметила тогда, когда мы ночевали у тебя?
Я нахмурилась, чувствуя, как во мне закипает гнев при виде этого полудетского глуповатого лица с потупленными глазами.
— Что вы мне, кстати, тогда подмешали? — резко спросила я.
— Догадалась наконец, — устало выдохнул он. — Да «винт» обычный в рюмку добавили немного. Первитин.
— Так я и думала, козлы! Ладно, я все сказала, теперь будешь говорить ты.
Светлов молчал.
— Я же вижу, что-то тут не то. Откуда Влад брал этот синтетик? Что это за препарат? Ты должен знать.
Светлов все так же молча покачал головой.
— Ах ты гад! — не сдержавшись, прошипела я. — Убили твоего друга, а ты молчишь, опасаясь за свою поганую шкуру!
— Нет, — криво улыбнувшись, ответил Светлов, — я не могу. И знаю я очень немного. Да и то — догадки.