Девки рожали от вернувшихся с фронта солдатиков, изголодавшихся по женской плоти, а потом не знали, что со своим приплодом и делать-то. Вот многие и подкидывали детишек к дверям и без того переполненных детских домов. Нянечка взяла орущий сверток на руки, тяжело вздохнула и закрыла дверь, так как ветер задувал уж слишком свирепо.
Имя для нового воспитанника выбирали не долго. Точнее сказать его вообще не выбирали. Просто взяли да назвали Игорем. Что касается отчества, то здесь были варианты. Некоторые воспитательницы настаивали на Иосифовиче, ибо, таким образом, в имя мальчика навсегда будет вплетено имя великого Сталина! Но далеко не все женщины были настроены по отношению к Генералиссимусу благодушно. Многие из них потеряли своих родственников в лихие тридцатые и прекрасно знали, кому за это надо бы сказать спасибо. Точку поставила старшая воспитательница Нина Станиславовна, которая громогласно заявила, что считает, что лучшим отчеством для воспитанника будет Аркадьевич. Объяснить свой выбор она не потрудилась, но ослушаться ее никто не посмел.
Ну, а фамилия пришла вообще, что называется, сама. Когда мальчика развернули, то увидели, что он весь черный. Старая нянечка перекрестилась и зашептала молитву.
– Негр что ли? – поинтересовалась сама у себя Нина Станиславовна.
Через минуту стало ясно, что никакой это ни негр, а просто ребенок с ног до головы вымазан чем-то черным. Ну, раз черным, значит, будет Паклиным. Вот и весь разговор. Так безымянный младенец Петров стал Игорем Аркадьевичем Паклиным.
Годы в детдоме были не сахаром, но Игорек всегда умел себя поставить так, что особо крупных шишек на него никогда не сыпалось. Учился он хорошо и одно время даже шел на медаль, но что-то там не заладилось в РАНО, и было решено сократить количество медалей для детдомовцев. Придумали давать одну медаль на детский дом.
И как ни хорошо учился Игорь, но его же одноклассница Зойка Январева училась лучше. Ей-то медаль и досталась. Чуть погрустив, Игорь устроился работать в бухгалтерию своего же родного детского дома, а через год отчалил в Вооруженные силы, где и провел с переменным успехом последующие два года.
Вернувшись на гражданку Паклин принял твердое решение поступить в институт и получить достойную профессию. Покопавшись в памяти и освежив некогда крепкие знания, он пришел к выводу, что лучше всего давалось ему право, да и вообще гуманитарные науки. Выбор его пал на юридический факультет одного из не очень-то уж и популярных московских ВУЗов. Поступил легко, так как для только что отслуживших, были специальные льготные места. Закончив институт, Игорь Аркадьевич поступил в аспирантуру и ровно через три года получил кандидатскую степень, осветив в своей объемистой работе проблемы развития социалистического хозяйства в свете юридической науки.
Став доцентом, Паклин решил, что место преподавателя во все том же институте, пожалуй, самое подходящее для него. Так и остался преподавать.
А потом грянул девяносто первый год. Именно в начале девяностых в его группе появился смышленый студент Михаил, который понравился ему с первого взгляда.
Некоторое время преподаватель присматривался к нему, а затем на свой страх и риск сделал своему студенту предложение, от которого ушлый Мишка не смог отказаться.
Расчеты Паклин начал делать уже тогда, когда стало окончательно ясно, что бывшая социалистическая собственность со дня на день пойдет с молотка. Махинация с продажей здания института пришла ему в голову случайно, как, впрочем, и все гениальное. Оставалось лишь найти верных и толковых подельников. И тут появился Мишка!
Все прошло даже лучше, чем Паклин мог себе представить.
Мишка сделал все в лучшем виде! Да к тому же у него оказался туповатый дружок в спортивном костюме китайского пошива. Этот Толя Адидас уже при первой встрече вызвал у Паклина целый ряд подозрений. Уж слишком он был неотесан, слишком прост. Рядом с изящным Мишкой он смотрелся просто комично. Но третий участник был просто необходим для того, чтобы роли были четко распределены, и пьеса была сыграна строго по нотам.
К радости Игоря Аркадьевича участие Толи не понадобилось.
Получив свою долю денег, Паклин решил на время залечь на дно. Он уехал в один из небольших провинциальных городков, где, собственно, и началась его политическая деятельность. А было дело так…
Буквально через несколько дней после приезда Игоря Аркадьевича в Ранск, а именно так и назывался этот населенный пункт, в городке началась бурная избирательная кампания. Выбирали депутатов в областные органы власти, что по местным меркам являлось событием, по меньшей мере, неординарным, а по большей – вселенского масштаба. Собственно выбор был весьма ограничен: кроме мэра Ранска, бывшего главы местного горкома партии, на кресло депутат претендовал некий господин Горшков, чьи портреты были развешаны по всему городу. Горшков был наголо брит, одет в пиджак малинового оттенка и вообще выглядел, мягко говоря, сомнительно.
Но сомнения избирателей развеивались с теплым южным ветром очень и очень быстро – Горшков считался молодым предпринимателем, обещавшим наводнить город жвачкой "Donald" и чудодейственным напитком "Coca Cola". Мало того! По всему городу были расклеены листовки, на которых был изображен только что открывшийся в Москве McDonalds с километровой очередью. Под фотографией была надпись: "МсDonalds Ранск!". При этом, пробел между названием фастфуда и наименованием города чудесным образом исчез, затесавшись между буквами d и s, отчего название городка звучало на некий иностранный манер, но в то же время не совсем прилично. Одним словом, Горшков давал такие обещания, от которых головы ранчан мутились в сладкой истоме, перемешанной с запахом никогда невиданных ими гамбургеров.
Сначала Паклин воспринял все происходящее как некую невинную игру, весьма забавную и наивную. Вся эта шумиха была настолько театральной, настолько по провинциальному незатейливой, что даже не верилось, будто идут какие-то серьезные выборы. В корне ситуация поменялась на седьмой день пребывания бывшего доцента в Ранске. Утром городское радио сообщило, что прошедшей ночью в городе произошло ужасное несчастье – в своем автомобиле, прямо на центральной площади, возле одного из лучших ресторанов Ранска (а если быть точнее, то единственного) был коварно расстрелян кандидат в областные органы власти господин Горшков.
Известие это подняло весь город на уши. Люди толпами выходили из домов и шли с полевыми цветами к тому злополучному месту, где какие-то подонки лишили жизни их так и несостоявшегося благодетеля. В тот день прекратило свою работу и единственное в Ранске предприятие по производству катушек для ниток – рабочие отказались работать, а когда администрация пригрозила репрессиями, они в свою очередь объявили бессрочную голодовку, продолжавшуюся более получаса. По истечении этого времени руководство пошло на встречу трудящимся и отпустило всех на скорбное шествие.
В Ранске был объявлен трехдневный траур. Гроб с Горшковым выставили в здании мэрии, чтобы каждый желающий мог проститься с умершим волшебником. И народ шел со слезами на глазах, и покрылся к вечеру гроб с Горшковым ромашками и васильками, запах от которых мешался с запахом миры, несущейся из кадил священников, представляющих Церковь скорбящую.
Хоронили Горшкова тоже всем городом.