Одетый в тяжелую парку с капюшоном, утепленные пухом штаны и сапоги, Джек Пейс камнем пошел ко дну. На маленьком кладбище на северном берегу острова Дженни похоронили пустой гроб, и священник Джонсон (на островах Дженни и Литл-Талл с вероисповеданием был выбор — ты мог быть праведным методистом и методистом, впавшим в ересь) прочитал заупокойную над этим пустым гробом, как это делал уже не раз. Служба закончилась, и в двадцать два года Мэдди осталась, образно говоря, с булкой, что пеклась в ее духовке. И уже никто не мог подсказать ей, где находится колесо, не говоря о том, куда нужно упираться и как далеко его толкать.
Сначала Мэдди решила было вернуться на Литл-Талл к матери и там ждать, когда наступит срок, но год, проведенный с Джеком, расширил ее представление о жизни. Она видела, что мать находится в таком же замешательстве, как и она сама, — может быть, даже в большем, — и подумала, что вряд ли стоит возвращаться к ней.
«Мэдди, — снова и снова говорил ей Джек (он был мертв для всего мира, но оставался жить у нее в голове), — единственное, на что ты способна, принимая решение, — это не принимать никакого решения». В ее сознании он оставался живым, каким может быть умерший близкий человек — так по крайней мере она думала тогда.
И ее мать была ничем не лучше.
Они говорили по телефону. Мэдди ждала и надеялась, что мать скажет: ей нужно вернуться домой. Однако миссис Салливэн ничего дельного не могла сказать, разве что ребенку не старше десяти лет.
— Может быть, тебе лучше вернуться сюда, — все-таки заметила она однажды в разговоре нерешительным голосом. Мэдди не могла понять, что ее мать имеет в виду: пожалуйста, возвращайся домой или — пожалуйста, не принимай всерьез мое предложение, которое я сделала ради проформы. Мэдди провела бесконечные бессонные ночи, пытаясь решить, что на самом деле хотела сказать мать, и в результате совсем запуталась.
Затем начались роковые события, и самым большим утешением оказалось то, что на попечении Дженни было только одно маленькое кладбище, где во многих могилах покоились пустые гробы. То, что раньше казалось ей достойным сожаления, стало теперь настоящим благом, ниспосланным свыше. На Литл-Талле находились два кладбища, и оба относительно большие. Ей начало казаться, что жить на Дженни и ждать дальнейшего развития событий куда безопаснее.
Здесь Мэдди могла жить и наблюдать, погибнет мир или уцелеет.
Если мир уцелеет, она будет ждать рождения ребенка.
И вот теперь, после жизни в пассивном повиновении и смутных решениях, которые обычно забывались, подобно снам, через час-другой после того, как Мэдди вставала с постели, она наконец начала справляться с делами. Она знала, что это объясняется всего лишь последствиями потрясений, обрушившихся на нее одно за другим, начиная со смерти мужа и кончая одной из последних телевизионных передач, которую она видела по спутниковому телевидению у Палсиферов. У них была установлена новейшая дисковая антенна. И вот на экране появился потрясенный молодой человек, которого убедили поработать репортером для компании Си-эн-эн. Он заявил, что теперь нет никаких сомнений в том, что президент Соединенных Штатов, его жена, государственный секретарь и эмир Кувейта, гость американского президента, а также остальные политические деятели, присутствовавшие на приеме, были заживо съедены в Восточной комнате Белого дома внезапно появившимися зомби.
— Я хочу повторить это, — сказал временно оказавшийся в телестудии репортер. Красные прыщи пылали на его лбу и подбородке подобно стигматам, рот и щеки начали дрожать, руки судорожно тряслись. — Я хочу еще раз сообщить, что группа мертвецов только что пообедала президентом, его женой и многими другими политиками, явившимися в Белый дом, чтобы полакомиться лососиной и вишневым пирогом. — Затем юноша принялся хохотать как безумный и вопить изо всех сил:
— Вперед, Иель! Була-була!
Наконец он вскочил и исчез с экрана, впервые на памяти Мэдди оставив столик «Новостей Си-эн-эн» без комментатор. Она вместе с Палсиферами молча сидела, потрясенная увиденным. В следующее мгновение столик комментатора исчез, и на его месте появилось рекламное объявление «Бокскар Уилли» — «эта поразительная коллекция не продается ни в одном магазине, и вы можете приобрести ее, только набрав номер 800», который тут же появился в нижней части экрана. Один из маленьких цветных карандашей Чейна Палсифера лежал на столе рядом с креслом Мэдди, и по какому-то странному наитию она взяла его и записала телефонный номер еще до того, как мистер Палсифер встал и молча выключил телевизор.
Мэдди пожелала им спокойной ночи и поблагодарила за то, что ей позволили посмотреть телевизор вместе с ними.
— Ты уверена, Мэдди, что у тебя все в порядке? — уже в пятый раз за вечер спросила Кэнди Палсифер, и Мэдди ответила в пятый раз, что у нее все отлично, что она превосходно справляется со своими делами. Кэнди сказала, что ей это известно, по если Мэдди хочет, она может переночевать в спальне Брайана на втором этаже. Мэдди обняла Кэнди, поцеловала ее в щеку и отклонила предложение с благодарностью. Наконец ей разрешили уйти. Преодолевая сильный ветер, она прошла полмили к своему дому и оказалась па кухне. Лишь там она поняла, что все еще держит в руке клочок бумаги с телефонным номером 800. Мэдди набрала этот номер и не услышала никакого ответа. Ни записанного на магнитную пленку голоса, говорящего ей, что сейчас все каналы связи заняты или нужный ей номер неисправен. Ни ревущей сирены, означающей разрыв линии. Ни щелчков, гудков или звонков. Полная тишина. Вот тогда Мэдди поняла, что конец света уже наступил или вот-вот наступит. Когда нельзя больше набрать номер 800 и заказать коллекцию «Бокскар Уилли», не продающуюся ни в одном магазине, когда впервые в жизни не услышишь голоса оператора, предлагающего ей подождать, сомневаться в конце света не приходилось.
Она чувствовала свой округлившийся живот, стоя у телефона, прикрепленного к стене в кухне, и произнесла вслух, впервые не отдавая себе отчета в том, что она говорит:
— Рожать придется дома. Но в этом нет ничего страшного, если ты наготове и заранее приготовишься, девочка. Нужно только помнить, что другого выхода нет. Ничего не поделаешь, это будут домашние роды.
Мэдди ждала, что ее охватит страх, но страха не было.
— Я отлично с этим справлюсь, — сказала она; и на этот раз она слышала свой голос, и ее успокоил уверенный тон, с которым прозвучали собственные слова.
Ребенок.
Когда на свет появится ребенок, никакого конца мира уже не будет.
— Эдем, — произнесла она и улыбнулась. У нее была прелестная улыбка, улыбка мадонны. Не имело значения, сколько гниющих мертвецов таскается по земле (может быть, Бокскар Уилли среди них, кто его знает).
У нее будет ребенок, она родит его дома, и все еще останется вероятность, что наступит Эдем.
* * *
Первые сообщения поступили из австралийской деревушки в самой глубинке с памятным названием Фиддл-Ди. Первый американский город, где впервые были обнаружены ходячие мертвецы, имел, возможно, еще более запоминающееся — Тампер note 1, в штате Флорида. Первый отчет о случившемся появился в самой известной в Америке бульварной газете, продаваемой в супермаркетах, — «Взгляд изнутри».
МЕРТВЕЦЫ ОЖИЛИ В МАЛЕНЬКОМ ГОРОДКЕ ВО ФЛОРИДЕ!
— вопил заголовок. Отчет начался с пересказа краткого содержания кинофильма «Ночь живых мертвецов», который Мэдди не смотрела. Затем упоминался другой фильм — «Любовь Макумбы», который она тоже не видела. Статья сопровождалась тремя фотографиями. Одной из них был кадр из фильма «Ночь живых мертвецов»: люди, похожие на беглецов из сумасшедшего дома, стояли ночью возле одинокой фермы. Другая фотография представляла собой кадр из «Любви Макумбы», где была изображена блондинка, у которой бюстгальтер-бикини поддерживал груди, казалось, размером с тыквы рекордного урожая. Блондинка вытянула перед собой руки и в ужасе кричала, глядя на кого-то, похожего на чернокожего в маске. Третья фотография вроде бы была снята в городе Тампере, Флорида, — расплывчатый зернистый снимок человека неопределенного пола, стоящего перед видеомагазином. В статье говорилось, что фигура была обернута в «погребальные одежды, в которых и вылезла из могилы», но это мог быть просто кто-то в грязной рубашке.
Ничего впечатляющего. «Снежный человек насилует мальчика из церковного хора» — на прошлой неделе, «мертвецы оживают» — на этой неделе, «карлик — массовый убийца» — на следующей.
Ничего впечатляющего, по крайней мере до тех пор, пока мертвецы не начали оживать и в других местах. Ничего сверхъестественного до того момента, пока по телевидению не показали первый документальный фильм («Попросите детей выйти из комнаты на это время», — мрачным голосом посоветовал комментатор Том Брокау). Фильм показывал разложившиеся чудовища, у которых голые кости выступали сквозь высохшую кожу. Они оказались жертвами дорожных происшествий, с которых в могилах слез грим, наложенный гробовщиками, чтобы скрыть ужасные последствия смерти, и потому разорванные лица и разбитые черепа стали ясно видны. У женщин в забитых могильной землей волосах копошились черви и личинки. Их лица выглядели то пустыми и бессмысленными, то наполненными хитрой и одновременно идиотской расчетливостью. Ничего впечатляющего до тех пор, пока в одном из номеров журнала «Пипл», запечатанном в прозрачный пластик с оранжевой наклейкой «Не для продажи несовершеннолетним», не были опубликованы первые ужасающе откровенные фотографии.
И вот тогда это стало впечатляющим.
Вы видите снимок разлагающегося человека, все еще одетого в пропитанные грязью остатки костюма от «Брукс бразерс», в котором его похоронили. Он впивается зубами в горло кричащей женщины в майке с надписью «СОБСТВЕННОСТЬ ХЬЮСТОН ОЙЛЕРЗ».
И тогда вы внезапно понимаете, что дело по-настоящему серьезно.
Сразу посыпались взаимные обвинения и угрозы, и в течение трех недель внимание всего мира было отвлечено от мертвецов, вылезающих из могил подобно чудовищным мотылькам, покидающим сгнившие коконы, и приковано к двум великим ядерным державам. Казалось, они двигались навстречу друг другу, готовые столкнуться в смертельной схватке.
В Соединенных Штатах нет никаких зомби китайского происхождения, заявили телевизионные комментаторы коммунистического Китая. Это всего лишь изощренная ложь, целью которой является замаскировать подлое нападение США на Китайскую Народную Республику с помощью химического оружия, что будет намного ужаснее того, что случилось в индийском городе Бхопале. Правительство Китайской Народной Республики предупреждает американское правительство, что, если в течение десяти суток мертвые товарищи, вылезающие сейчас из своих могил, не вернутся в них самым достойным образом, оно будет вынуждено принять весьма серьезные меры. Все американские дипломаты были высланы из Китая, а нескольких американских туристов забили насмерть.
Президент США (которому скоро предстояло самому стать лакомым блюдом для зомби), пополневший на пятьдесят фунтов после выборов на второй срок, отозвался так: «Посмотрите-ка лучше на себя! Американское правительство, сообщил он, обращаясь к народу, имеет неопровержимые доказательства, что в Китае ожившие мертвецы были намеренно выпущены из могил. Сколько бы косоглазый главный Панда ни утверждал, что по его стране бродит более восьми тысяч живых трупов в поисках окончательного коллективизма, у нас есть определенные доказательства, что их меньше сорока. Не мы, а китайцы совершили гнусный акт применения химического оружия, оживив преданных своей стране мертвых американцев, заставив их пожирать других, еще живых патриотов Америки. Если эти американцы — некоторые из них были к тому же добрыми демократами — не улягутся через пять дней достойным образом обратно в свои могилы, Красный Китай превратится в дымящуюся груду шлака».
НОРАД — Объединенная система противовоздушной обороны Американского континента — была приведена в боевую готовность, но тут английский астроном Хамфри Дагболт увидел в космосе спутник. Или космический корабль. Или какое-то существо. Или что-то еще, черт его знает что. Дагболт не был даже профессиональным астрономом, а всего лишь любителем, проводившим свободное время, наблюдая за небом в свой телескоп на западе Англии. Можно сказать, он ничем особенным не отличался и тем не менее почти наверняка спас мир от термоядерного столкновения, а может быть, и от всеобщей атомной войны. Совсем неплохо для человека со сдвинутой носовой перегородкой, страдающего чешуйчатым лишаем.
Сначала показалось, что две политические системы зашли так далеко, что просто не хотят верить в наблюдения Дагболта, несмотря на то, что Королевская обсерватория в Лондоне проверила наблюдения и признала фотографии Дагболта подлинными.
Наконец крышки пусковых шахт все-таки закрылись, и телескопы всего мира нацелились с неохотой на звезду Полынь.
Меньше чем через три недели после того, как первые фотографии появились на страницах английской газеты «Гардиан», с вершин Ланцхоу взлетела объединенная американо-китайская космическая экспедиция для обследования нежелательного пришельца. На борту космического корабля находился и известный теперь всем астроном-любитель со своей сдвинутой носовой перегородкой и чешуйчатым лишаем. Говоря по правде, было бы трудно не допустить участия Дагболта в экспедиции — он стал всемирным героем, самым знаменитым англичанином после Уинстона Черчилля. Когда за день до взлета один из репортеров спросил Дагболта, не боится ли он, тот рассмеялся необычайно заразительным смехом, потер свой действительно огромный нос и воскликнул:
— Окаменел от ужаса, мой мальчик! Совсем окаменел!
Оказалось, что у него были на это все основания.
И не только у него.
Последние шестьдесят одну секунду телевизионной трансляции с китайско-американского корабля «Стопин — Трумэн» правительства всех трех стран, принимавших участие в экспедиции, сочли слишком ужасными для демонстрации публике, и потому не было выпущено официального коммюнике. В том, разумеется, не было никакой необходимости — почти двадцать тысяч операторов-любителей наблюдали за происходящим на борту корабля. По-видимому, девятнадцать тысяч из них вели запись на пленку в тот момент, когда корабль был — есть ли для этого иное слово? — захвачен.
Голос китайца: Черви! Мне кажется, что огромный шар червей…
Голос американца: Боже мой! Осторожнее! Он направляется к нам!
Голос Дагболта: Происходит выдавливание левого иллюминатора…
Голос китайца: Нарушена герметичность корабля! Нарушена герметичность! Всем надеть космические костюмы, друзья! (Бормотание, не поддающееся расшифровке.)
Голос американца: …и мне кажется, что он проедает…
Голос женщины-китаянки (Чинг-Линг Сунг): О, прекратите, прекратите это, глаза…
(Звук взрыва.)
Голос Дагболта: Произошла взрывная декомпрессия. Я вижу три… нет, четыре мертвых тела, и повсюду черви… повсюду черви…
Голос американца: Иллюминатор шлема! Иллюминатор шлема! Иллюминатор шлема!
(Вопль.)
Голос китайца: Где моя мама! Боже мой, помоги мне, мама!
(Вопли. Звуки, похожие на то, как беззубый старик всасывает картофельное пюре.)
Голос Дагболта: Кабина корабля наполнена червями — по крайней мере они напоминают червей, — а это значит, что они действительно черви, это становится все ясней. Судя по всему, черви переброшены со спутника — если мы считаем его спутником, — и кабина нашего корабля наполнилась плавающими частями человеческих тел. По-видимому, космические черви выделяют какую-то кислоту… В этот момент включились ракеты-ускорители; продолжительность действия 7,2 секунды. Это могла быть попытка спастись или протаранить спутник. Как бы то ни было, маневр оказался неудачным. По-видимому, дюзы ракет оказались забиты червями, и капитан Лин Янг — или кто там руководил действиями корабля — пришел к выводу, что неизбежен взрыв топливных баков из-за засорения ракетных дюз. Отсюда и выключение двигателей.
Голос американца: О всемогущий Господь, они внутри моей головы, пожирают мой мозг…
(Атмосферные помехи.)
Голос Дагболта: Мне представляется, что в целях предосторожности следует отступить в продовольственный склад. Все остальные погибли, сомневаться в этом не приходится. Жаль. Храбрые люди. Даже этот жирный американец, который постоянно ковырял в носу. Однако, с другой стороны, я считаю…