Помощь в расчистке мусорных завалов, надо признать, не помешала бы.
На негнущихся ногах Крис прошел по тротуару к тому месту, где работник стриг изгородь. При каждом щелчке ножниц волосы и борода похожего на дикаря мужчины вздрагивали.
– Извините меня. Я...
Человек не прерывал работы.
– Извините.
Слова наконец дошли. Мужчина перестал стричь куст и посмотрел вверх. Его лицо ничего не выражало, однако во взгляде чувствовалось что‑то странное. Крис не отступался. Чтобы перетаскивать бетонные глыбы, не обязательно быть Эйнштейном.
– Прошу прошения. Меня зовут Крис Стейнфорт. Я только что въехал в морской форт в Мэнсхеде.
Никакой реакции. Лишь пустой взгляд.
– Там надо перетащить массу мусора, и я подумал, не возьметесь ли вы за эту работу?
– Ух... – Человек держал перед собой ножницы, так и оставшиеся полузакрытыми.
Смысл сказанного обрушился на него внезапно, как бетонный блок, упавший с неба. Пустые глаза сверкнули.
– Мэнсхед... Морской форт... – Лесной человек затрясся, словно обнаружил в своей коробке для сандвичей зажаренную руку. – Нет... Нет... Мэнс... хед. – Его голос, тонкий и надтреснутый, звучал так, будто им не пользовались много дней. – Нет. Я не иду. Вы не заставите меня идти. Я тут живу. Вы говорите... вы говорите, иди туда, иди сделай то, иди сделай сё. Я здесь, я здесь. Вы хотите то, вы хотите это. Иди в морской форт. Иди в Мэнсхед. Делай там то‑то. Там плохое место.
Вежливая улыбка Криса исчезла.
– Ладно, забудем... Не волнуйтесь. Я просто предложил.
Дикарь ткнул в сторону Криса ножницами, заляпанными зеленой кровью бирючины.
– Это неправильно. Говорят: сделай то, сделай сё. Я мою столовые приборы, знаете ли. Проклятых штуковин так много. Ножи, вилки, ложки. Больше, чем нужно. Это просто неправильно... Нет... нет. Я не...
– Ладно, не шуми, сынок. – Крупный американец, державший деревенскую лавку, легким шагом шел по дороге и добродушно улыбался. – Чем занимаешься, Бринли?
– Подстригаю чертову изгородь.
– Эй, не выражайся, – ласково проговорил лавочник. – Тут дама и ребенок.
– Мне надо многое сделать до вечера. Изгородь. Поливка.
– Еще полно времени, сынок. Не напрягайся. У тебя есть фляжка? Попей.
– Мне хочется чашку чая.
– Конечно. Устрой себе перерыв.
Дикарь повернулся и зашагал прочь.
– Спасибо, – проговорил Крис. – Похоже, я его огорчил.
– Не беспокойтесь, с ним такое бывает. Да, а как Дэвид? Все еще интересуется Суперменом?
Дэвид, высунувшись из окна машины, застенчиво улыбнулся и кивнул.
– Превосходно. Потому что я нашел несколько комиксов о Супермене у себя в пачке старых журналов. – Он протянул Дэвиду пластиковый пакет с глянцевыми комиксами.
– Здорово! Большое спасибо.
– Стало быть, представлять никого не надо. – Неожиданно возникший Тони Гейтман открывал железную калитку. – Значит, вы знакомы еще с одним моим гостем.
– Конечно, мы уже познакомились в магазине.
– Вот сюда, ребята. Жаровня горит, напитки охлаждаются. Может, кому‑то и не хочется пить, но я умираю от жажды.
Они прошли вслед за Тони на задний дворик.
– Дэвид, сынок, а ты иди вон туда. Я кое‑что смастерил для тебя.
– Тарзанка! – Дэвид кинулся в конец сада, где росла большая ветла. С ветки свисала веревка, к концу которой узлом крепился кусок доски.
– Не стоило так себя утруждать, мистер Гейтман.
– Тони, – мягко поправил он.
– Ничего трудного здесь нет, да и парнишке стало бы скучно от моей старческой болтовни. – Он провел гостей к замошенной площадке для барбекю. Большая, специально по этому случаю сложенная жаровня уже деловито дымилась. Бок о бок стояли два стола; на одном разместились накрытые фольгой тарелки и миски, а на другом выстроились бутылки.
– Белого вина, Рут? Или я – свинья‑сексист?
– Уверена, что нет, Тони. Но я бы лучше выпила «лагера» [4] , если есть.
– А‑а, работа в вашем морском форте пробуждает жажду, да? Пива, Крис?
Марк Фауст проговорил рокочущим басом:
– Просто Крис и Рут только что пообщались с Фоксом. Надо было мне их предупредить.
– Ага. – Тони протянул Крису кружку с белой, как мороженое, шапкой пены. – В каждой деревне есть свой Бринли Фокс. Впрочем, он совершенно безобиден. Но вы, должно быть, знакомы с его отцом?
– Нет. А я должен его знать?
– Фокс и Барнетт. Застройщики, у которых вы купили морской форт. Это сын старого мистера Фокса.
– Я имел дело только с агентом и никогда не встречался лично с мистером Фоксом.
– Что и неудивительно, полагаю.
Почему? Крис испытывал сильное искушение копнуть поглубже. Объяснение, будто Фокс бросил перестройку морского форта просто потому, что передумал, было, по мнению Криса, далековато от правдоподобия. И он подозревал, что Тони Гейтману известна истинная причина.
Тони налил Марку «Гиннесса», а себе изрядную порцию виски и имбирного пива, при этом развлекая присутствующих светской беседой. Наконец Марк извинился, сказав, что хочет поболтать с Дэвидом.
Тони наполнил стаканы.
– Потрясающее место Аут‑Баттервик, вы его полюбите.
– А как вы сюда попали? – спросила Рут. – Ведь вы не местный.
– Вычислили по ист‑эндскому [5]выговору? Да, выдает моментально. По правде сказать, дорогуша, вы тут не очень‑то много найдете местных. Насколько я знаю, только братья Ходджсон, те ребята, что арендуют все эти луга, исконные аут‑баттервикцы. Остальные... – Тони подался вперед, словно делясь секретом. – Штука в том, что все мы – паршивые чужаки. О Марке Фаусте вы знаете. Поселился здесь в 62‑м. И я следом за ним, в 69‑м. А до того я был совладельцем кинокомпании. – Посмеиваясь, он вытащил из кармана сигару. Но не раскурил ее, а все вертел и вертел в тонких, как у пианиста, пальцах, продолжая рассказывать мягким, напряженным, словно открывал тайну, голосом. – Маленькой, конечно; в сущности, мы изготавливали учебные фильмы и рекламу для крупных корпораций. Я был парнем из Ист‑Энда, которому удалось выбиться в люди: шикарный «ягуар», квартира в Мейфере [6] , ногастая жена... Тогда и началось. У нас было больше заказов, чем мы могли выполнить. Я то и дело засиживался в офисе до полуночи. Стопроцентный хит надо было представить клиенту еще вчера вечером, а у тебя в голове ни одной мало‑мальски стоящей мысли. Потянешься тут к белым порошкам... – Тони постучал сигарой по ноздре. – Я попал сюда, когда уже совсем сошел с катушек: выкуривал по две пачки в день, да и нюхал. Мы делали натурные съемки для новой газонокосилки – там, вверху, в дюнах. Вы сами видели, они похожи на двадцать миль гипертрофированного газона. Как бы то ни было, я приехал, провел съемку, чувствуя себя как кусок разогретой мертвечины – нос забит кокой, руки болят, в груди ломота. Боже, какой я был развалиной... Потом побрел по берегу к Мэнсхеду. Просто стоял там и глядел. Море, свежий воздух, дюны, десятки миль пляжа, чайки носятся туда‑сюда... И – бах! Со мной что‑то случилось.