– Написано «Полночный гурт», шеф. Я еще во дворе гляну…
Зеппелин выпрыгнул прямо в разбитое окно.
Некоторое время в комнате было тихо, только шуршали занавеси на ветру.
– Что дальше, шеф? – спросил наконец Гонза. – Время не терпит.
– Время потерпит, – жестко сказал Вольво. – Пока не отыщем и не отобьем Инси, забудьте об острове Крым.
Пард опасливо покосился на эльфов, но Вольво, похоже, не имел от них секретов. Бюскермолен угрюмо глядел в пол.
– Девчонка вам важнее нашей цели? – с максимальной вежливостью спросил Гонза. – Вы твердо уверены, шеф?
– Я уверен, Гонза. Как никогда уверен. И вам советую увериться, иначе… иначе вся наша затея гроша ломаного не стоит.
Гонза задумчиво пошевелил ушами и снял кепочку.
– Что ж, – протянул он задумчиво. – Я соглашаюсь с вами, хотя… Хотя мне кажется, что из-за каждого пленного не стоит рисковать всем.
– Все, – Вольво рубанул ладонью по подлокотнику. – Проехали. Больше ни слова.
Он закрыл глаза и откинулся на спинку, размышляя. Пард остался наедине со своей гудящей головой.
Вскоре вернулся Зеппелин.
– Так и есть, шеф, – сказал он. – «Полночный гурт», довольно крупная местная шайка. Надо пошарить в округе, поспрошать кое-кого…
– Действуй, – приказал Вольво. – И быстро.
– Шеф, – Зеппелин развел руками. – Мне понадобится ваше присутствие. Для вящей убедительности.
Вольво мгновенно встал. Иланд и Вахмистр, невозмутимые и безмолвные тени вирга-главаря, поднялись тоже.
– Бюс, я оставляю эту ораву на тебя. Постарайтесь больше никого не потерять…
– Справимся, шеф, – пробасил гном. – Справимся в лучшем виде.
Через минуту в комнате остались только Пард с Гонзой да неподвижный покойник на сквозняке. Гоблин, вновь водрузивший кепочку на макушку, брезгливо взял убитого за ноги и вышвырнул за окно. Потом задернул шторы, чтоб не так дуло.
– Пошли-ка отсюда, друже. Полагаю, тебе не вредно будет прилечь.
Пард встал на ноги; тело, хоть и неохотно, но все же повиновалось. В голове по-прежнему шумело.
Он вошел в ванную и взглянул в зеркало. Картина была неприглядная: физиономия синяя и распухшая, как у покойника. Бр-р-р…
Пард осторожно умылся прохладной водой, намочил полотенце и приложил ко лбу. Полегчало вроде бы, но не очень.
В соседней комнате Пард улегся на кровать, а Гонза принялся вышагивать туда-сюда, меряя расстояние между посудным шкафом и кроватью.
– Поразительное невезение, – пожаловался гоблин. – Ты не находишь?
– Он не может ее бросить, – объяснил Пард. – Отец Инси был другом Вольво… Я его понимаю. Черт возьми, иногда это бывает важнее любых тайн и богатств.
– А ты откуда знаешь? – изумился Гонза. – А-а-а! Понимаю. Это ты в автобусе с ней ворковал? То-то я гляжу она к тебе липла!
– Да брось ты, – отмахнулся Пард. – Мы ж там все спектакль устроили…
– Но твоя роль была из приятных, ага? – Гонза хохотнул, и тут же выругался. – Дурацкая задержка, жизнь-право. Дурацкая, дальше некуда.
В дверь осторожно постучали.
– Ну кто там? – Гонза с досадой обернулся. Вошел вчерашний шофер рейсового автобуса, испуганный и жалкий.
– А-а-а… – нерешительно протянул он. – Я сидел наверху сидел… Стрельба… И никто не приходит…
– Е-мое! – Гонза хлопнул себя по лбу. – Там же еще вирг пленный где-то валяется!
Он, натянув кепочку, высунулся за дверь.
– Бюскермолен!
Гном появился через полминуты. Увидев парнишку-шофера, он точь-в-точь как Гонза хлопнул себя по лбу.
– Что с ним делать-то, а Бюс? – поинтересовался Гонза. – Вроде, отпустить собирались.
Парнишка испуганно мялся с ноги на ногу.
Бюскермолен поразмыслил.
– Значит так, живой… Вали отсюда, да пошустрей. Только советую забыть все, что ты видел. Полисам можешь сказать, что тебе как дали по башке, так ты и отрубился. Очнулся черт знает где, вокруг никого. Понял?
Шофер часто-часто закивал.
– Сболтнешь – пожалеешь, – равнодушно сообщил Бюскермолен. – Все, катись. Если кто в доме остановит, скажи ему: «Buskermolen poliert die Fresse». Запомнил? Повтори!
– Бюскермолен полирт ди фрессе, – с сильным акцентом повторил паренек.
– Пшел! – сказал гном. Парнишку как ветром сдуло.
Когда топот его затих у выхода, Бюскермолен сокрушенно вздохнул:
– Надо было бы, конечно, его хлопнуть. Как лишний язык… – гном задумчиво почесал бороду и подмигнул Парду с Гонзой. – Да нужно патроны экономить. Правда ведь, уважаемые?
Гонза хмыкнул. А Пард, растянув вспухшее лицо в улыбке, приподнялся на локтях.
– Конечно! На всех патронов не напасешься.
– Эй, Пард! – сказал вдруг Гонза. – Теперь у меня исчезли последние сомнения.
– В чем?
– Ту или не ту мы команду выбрали.
– Ну и?
Гоблин фыркнул.
– Конечно, ту!
– Согласен, – Пард, повеселев, откинулся на спину.
– Ну, я побежал, – сказал Бюскермолен, но тут в комнату вошел орк Вася, волоча за шиворот несчастного паренька, не успевшего, верно, и до дверей добраться.
– Во! – сказал Вася. – Удрать вздумал, шади! Про тебя что-то лопочет, Бюс.
– А-а-а! – прогудел Бюскермолен раздраженно. – Я и забыл, что тут не все по-нашему понимают. – Вася, он свободен, проведи его, я велел.
– Ладно, – охотно согласился Вася, совершенно не интересуясь причинами. – Пошли, муся.
Муся, окончательно запуганный, на негнущихся ногах побрел за Васей.
– Бардак, – пожаловался гном. – Ладно, я побежал… Там еще вирг вчерашний в кладовке кукует…
– Ты полежи, – Гонза легонько похлопал Парда по плечу. – Я сейчас.
Пард блаженно расслабился. Гонза вернулся ненадолго, принес сумку Парда, о которой тот в суматохе совершенно забыл, и снова исчез.
Но расслабиться было не суждено. Сначала вернулся Бюскермолен с Гонзой и совершенно круглыми глазами.
– Послушай, Пард! Я перестал понимать, что происходит. Пленный вирг узнал убитого орка, главаря мотоциклистов. Он сказал, это Оришака…
Не успел гном договорить, как из сумки тренькнул сигнал пришедшего сообщения. Пард, внутренне сжавшись, вытащил комп, откинул экран-матрицу и утопил выключатель.
Из матовых глубин экрана всплыла одна единственная строка:
Он произнес это, будто клятву. Да, скорее всего, это и была клятва. Пард позавидовал Вольво: верные живые составляли его команду…
Около дворца было по-прежнему тихо и пусто, только долговязый человек выскочил на шум одинокого мотоцикла, быстро подманил испуганную машину и силком утащил внутрь. Но на верхних этажах дворца наблюдалась некоторая жизнь: кое-где, несмотря на дневное время, горел свет; откуда-то долетала невнятная музыка. Пард силился опознать мелодию и никак у него это не получалось, пока Гонза не сжалился и не сообщил:
– Да «Берег» это играет… «Медуза». Ты ж ее сам все время поешь!
В тот же миг мелодия перестала казаться незнакомой и неразборчивой. И слова мгновенно стали узнаваемы:
Рассекая соленый хрусталь
У стены припортового шлюза,
Перейдя океанскую даль,
Незаметно всплывает медуза.
Ясно помнит глубинную тьму,
И созданья высоких давлений,
Пенных валов седую кайму
И изгибы холодных течений.
– Хорошо тебе, – проворчал Пард, – с такими локаторами-то… А я только обрывки слышу.
– Кто на что учился, – Гонза пожал плечами. – Я эти локаторы не отращивал – сами выросли.
Пард сокрушенно вздохнул.
Помнит ржавчину мертвых судов
И скелет моряка у штурвала,
Затонувшую тень городов -
Все медуза уже повидала.
Никогда никуда не спешит,
Увлеченная легкой волною:
Океан за медузу решит -
Прямо плыть, или взять стороною.
Жесткие гитарные риффы рассекли песню, отделили куплет от припева.
Прозрачное создание воды и глубины,
Ты сквозь годы и сквозь километры прошла неизменной…
Риффы продолжали кромсать мелодию, непостижимым образом вплетаясь в нее:
Под толщей вод сезонов нет,
Нет осени и нет весны,
И поэтому ты так прекрасна и так совершенна.
И поэтому ты так прекрасна и так совершенна.