Но весть о возвращении мастера Эгидиуса распространилась, подобно пожару, идущему с запада, вызывая удивление и смятение. Ведь он явился вслед за приказом короля объявить во всех городах и деревнях траур по случаю гибели рыцарей в горном походе.
Везде, где появлялся Джайлс, о трауре мгновенно забывали, колокола начинали вовсю звонить, а люди толпились на улицах, крича и размахивая шапками и шарфами. Все они улюлюкали в морду бедному дракону, и тот начал горько сожалеть о заключенной сделке. Для потомка древнего царского рода она оказалась унизительной. Когда прибыли в Хэм, все собаки презрительно на него залаяли. Все, кроме Гарма: он был слишком поглощен хозяином, обратив к Джайлсу и глаза, и уши, и нос. От радости он прямо голову потерял и ходил колесом по всей улице.
В Хэме, разумеется, встретили Джайлса бурной радостью, но приятнее всего ему было видеть, как безуспешно пытается усмехнуться мельник и как изменился в лице кузнец.
— Помяните мое слово, это еще не все! — буркнул кузнец и, не в силах придумать более мрачное пророчество, угрюмо повесил голову.
Фермер Джайлс со свитой, с драконом и с поклажей поднялись на пригорок. В дом пригласили только священника.
Скоро новость дошла до столицы; позабыв официальный траур и собственные дела, люди толпились на улицах. Было много шума и крика.
Король во дворце кусал ногти и выдирал себе бороду. Он так горевал и гневался, так оплакивал свои финансы, был так мрачен, что никто не осмеливался с ним заговорить. Наконец уличный шум достиг его ушей: непохоже было на траур и рыдания.
— Что за шум? — спросил он. — Велите народу отправляться по домам и соблюдать траур, как подобает. Шумят, будто гуси на ярмарке!
— Дракон вернулся, государь, — отвечали ему.
— Как? — изумился король. — Так соберите немедленно рыцарей — вернее, то, что от них осталось!
— В этом нет нужды, государь, — объяснили ему. — Ведь с ним едет мастер Эгидиус, и при нем дракон совсем ручной и послушный. По крайней мере, так говорят. Новость только что дошла до нас, слухи разные.
— Боже милостивый! — воскликнул король с явным облегчением. — Подумать только, что на послезавтра мы заказали торжественную мессу по случаю гибели этого человека! отменить ее! а что слышно о наших сокровищах?
— Говорят, их там целая гора, государь, — доложили ему.
— Когда же они прибудут? — заволновался король. — Ну и славный человек этот Эгидиус — проведите его прямо ко нам, как только явится!
Придворные в нерешительности ничего не отвечали. Наконец один из них набрался храбрости:
— Извините, государь, но мы слыхали, что фермер миновал столицу и направился к себе домой. Несомненно, при первой же возможности он должным образом переоденется и поспешит сюда.
— Несомненно, — согласился король. — Но к чему эти переодевания? какое право он имел пройти мимо не доложившись? мы очень недовольны.
Первая возможность давно представилась — и прошла, как и многие другие. Фермер Джайлс уже целую неделю жил дома, но так и не написал во дворец ни слова. На десятый день король совсем разъярился:
— Послать за негодяем!
И послали. До Хэма был целый день пути в один конец. Через два дня посыльный вернулся и, трепеща, доложил:
— Он не желает ехать, государь!
— Гром и молния! — рассердился король. — Так велите ему явиться в следующий вторник, не то его пожизненно заключат в тюрьму!
— Извините, государь, но он все равно не явится, — доложил несчастный посыльный, возвратившись во вторник.
— Десять тысяч молний! — воскликнул король. — Так отправить его в тюрьму! сейчас же пошлите людей заковать этого грубияна в цепи! — приказал он слугам, которые попались ему под руку.
— Сколько же людей послать? Там ведь дракон, да Хвостосек, да еще…
— Да еще палки от метелок, да смычки от скрипок! — передразнил король. Затем приказал подать ему белого коня, собрал рыцарей (вернее, то, что от них осталось) и оруженосцев и отправился в путь, кипя от ярости. Народ в удивлении высыпал из домов.
Но фермер теперь был не только героем округи, он уже стал любимцем страны. Народ и не думал приветствовать рыцарей и королевскую свиту на пути их следования, хотя перед самим королем еще снимали шляпы. Но чем ближе он подъезжал к Хэму, тем угрюмее на него глядели; в иных деревнях люди запирались в домах и не выглядывали из окон.
От кипящего гнева король перешел к холодной ярости. Когда он наконец подъехал к реке, за которой лежал Хэм и виднелся дом Джайлса, он совсем помрачнел. Ему захотелось даже сжечь деревню. Но на мосту восседал на своей серой кобыле сам фермер Джайлс и держал в руке Хвостосек. Кроме Гарма, разлегшегося на дороге, никого больше не было видно.
— Доброе утро, государь, — вежливо поздоровался Джайлс, не ожидая, когда к нему обратятся.
Король посмотрел на него холодно и сказал:
— Твои манеры в нашем присутствии оставляют желать лучшего, но это не освобождает тебя от обязанности явиться, когда за тобой посылают.
— И правда, государь, я об этом и не подумал, — ответил Джайлс. — У меня и своих дел по горло, а я на ваше поручение и так столько времени потратил.
— Десять тысяч молний! — закричал король, опять раскаляясь от гнева.
— Иди ты к дьяволу вместе со своей наглостью! Раз так, ничего ты не получишь, и благодари бога, если тебя не повесят! А надо бы тебя повесить, если ты не попросишь у нас прощения и не вернешь нам меч!
— Что такое? — переспросил Джайлс. — По-моему, я все уже получил. Нашел — храни, а хранишь — значит, имеешь, так уж у нас говорят. И я думаю, Хвостосеку у меня лучше, чем у ваших слуг. А для чего вам все эти рыцари и свита? если вы в гости, так добро пожаловать, но тогда хватило бы и поменьше людей. А если меня хотите взять, так вам бы побольше надо.
Король чуть не задохнулся от негодования, а рыцари покраснели и опустили головы. Некоторые оруженосцы заулыбались за спиной у короля.
— Отдавай мой меч! — громко потребовал король, позабыв величать себя во множественном числе.
— Отдайте нам вашу корону! — возразил Джайлс. Вот это было требование, такого еще никогда не слышали в среднем королевстве.
— Гром и молния! схватить его и связать! — король разъярился до последней степени. — Да что вы топчетесь? хватайте его — или убейте на месте!
Оруженосцы выступили вперед.
— Караул! караул! — залаял Гарм.
Именно в эту минуту дракон вылез из-под моста. Он прятался глубоко в реке, у дальнего берега. Он выдохнул могучую струю пара, потому что выпил немало воды. Образовался густой туман, в котором сверкали только красные глаза дракона.
— Домой, дурни! — загремел он. — Или я разорву вас всех в клочья. В горах уже лежат трупы рыцарей, скоро новые появятся, в реке. Вся королевская конница, вся королевская рать!
Он прыгнул и вонзил коготь в бок белого королевского коня, и тот помчался прочь, как десять тысяч молний, так часто поминаемые королем. Остальные лошади поскакали следом с той же скоростью: кое-кто из них встречался с драконом раньше, и воспоминания эти были не из приятных. Оруженосцы разбежались кто куда, подальше от Хэма.
Белый конь был только слегка поцарапан, но ему не удалось убежать далеко. Король заставил его вернуться: ведь для своей лошади он, по крайней мере, был еще господином, никто не посмел бы сказать, что он боится хоть одного человека или дракона на свете. Когда он вернулся, туман рассеялся, но рассеялись и рыцари с оруженосцами. Положение изменилось: король оказался один на один со здоровенным фермером, а ведь тот был господином Хвостосека и дракона! переговоры ни к чему не привели.