– Сивый-то Сивый, а тебя я знать не знаю.
– Мы с тобой свои имена, старик, ещё до Войны забыли, зови Полком, меня под этим прозвищем весь Путь знает.
"Ну, точно, бандюги, на Пути нормальных всех давно вырезали, - перешепнулись мужики на насыпи, - эти добром не уйдут"
– Ну пойдем в тепло, Полк, ты своих предупредил, чтоб не нервничали?
– Час подождут.
– А потом?
– Не бойся, хозяин, раньше управимся.
Сивый пожал плечами, распорядился глаз с чужаков не спускать и повел гостя в избу. Там они уединились в тесной каморке, являющейся личными апартаментами старейшины, прикрыли поплотнее дверь и около получаса беседовали о чем-то. Когда вожаки вышли, мрачновато-задумчивый Сивый буркнул Славу, чтобы тот отворял ворота, бабам собирать на стол, одному из охотников - помочь управиться с лошадьми. Невозмутимый Полк взметнулся в седло и выехал встречать своих.
– Чего он хотел, отец? - наклонил пониже голову Слав.
Сивый лишь махнул рукой, мол, глупость, внимания не стоящая.
Гости на самом деле оказались компанией веселой и шумной, потрапезничали от души, угостили хозяев медом, те в долгу не остались, достали из кладовой брагу, вечер затянулся допоздна. Сидели, болтали о всякой всячине, хвастались охотничьими трофеями, не задирались. Большинство приезжих оказались парнями молодыми и незлобливыми, беспрекословно подчиняющимися каждому жесту Полка. Вместе с тем по внешнему виду, по снаряжению было видно, что все бойцы серьёзные подобранные и подготовленные с умом. Глубоко за полночь, когда сморенные люди начали укладываться - хозяева по своим закуткам, гости в центральной избе кто на лавах, кто так на полу, внимание Полка привлекли стоны раненного за ширмой в углу.
– Путника подобрали десяти дней как, - пояснил расслабленный, захмелевший Слав, - Стая подрала, ноги переломал, обмерз весь - доходит.
– Не уходят из под Стаи, - повторил, когда-то уже сказанное самим Славом, Полк.
– И этот не уйдет, - пьяно подтвердил Слав, - задержался он на этом свете, крепкий мужик, но Старуха свое возьмет - не жилец.
– У меня Лекарь есть, толковый, моих с того края вытаскивал, скажу чтобы завтра глянул, - пообещал вождь.
– Ну, пусть глянет, если денег не возьмет, - зевнул охотник.
– Когда ты их последний раз видел, деньги-то?
– И то правда…
Рано утром отряд засуетился в путь. Полк вновь перешептывался с Сивым, а к Славу подошел высокий плечистый боец. Слав, охотник бывалый, обратил внимание и на почти кошачью грацию, не вяжущуюся с массивной фигурой, и на отрешенно-бесноватый хищный взгляд гостя. С кем, с кем, а с этим один на один, да пожалуй и вдвоем с напарником, не отважился бы выйти не обделенный силой Ваньков брат. Было в госте что-то зловещее и в то же время печальное, словно волка на цепь посадили, из блюдца жрать заставляют, а мимо овцы ходят. Рядом совсем, но не достать, он и не дергается, да и сытый вроде, только натура да инстинкты спокойно жить не дают. Еще больше удивился Слав, когда этот волчара представился Лекарем и попросил к больному проводить, такими руками шеи сворачивать, чтоб не мучились, а он, видишь, кости правит.
Они зашли в отгороженный угол, потеснили Ванька, дежурившего у раненного. Лекарь спокойными отточенными жестами осмотрел тело.
– Ну, портные, вам бабы кожухи лучше штопают, - мрачно вздохнул он, вытирая руки о тряпицу.
Спасенный, по своему обыкновению, вроде как бодрствовал - взахлеб расставлял толи охотников по номерам, толи бойцов в засаде, то скороговоркой, то растягивая, глотая слова отдавал команды.
– Ну, Сивый, не неволю, подумай, на ярмарке соберетесь все, тоже обсудите. Мы там будем, поговорим, я слов на ветер не бросаю.
- раздался совсем рядом голос Полка, - Ну что тут у них?
Полог распахнулся и в угол протиснулись командир гостей и старейшина.
– Сдохнет, - вяло ответил Лекарь, - надо руки резать, эту по локоть, а эту всю, к чертовой матери… и ногу. Хотя, нога потерпит, сразу все отхватить - сердце не выдержит. Обратно будем идти - посмотрю, может и оставлю. А руки сейчас сделаем, много времени не надо, зашью хоть по-людски.
– Может ты ему и морду перешьешь? - поинтересовался Сивый, - Кому он нужен без рук-ног, да ещё с такой рожей? - кивнул он на изуродованное распухшее лицо, - Крепкий мужик, оклемается, если божья воля будет, а нет, так похороним, как человека, нечего обрубком смерти ждать.
– Так давай я сразу зарежу, и вам спокойнее и ему страдать меньше.
– Как были все лекари, только кромсать могли, так и остались, пусть так пока, совсем худо будет - резать дело нехитрое, сами управимся.
– Ну смотри, я предложил, - ухмыльнулся Лекарь.
Ванко встревожено переводил взгляд с одного спорящего на другого. Резать своего подопечного он не позволил бы никому. Раненный замолчал и лежал смирно, только глаза его, как обычно, то замирали в какой-то точке, то начинали метаться с неуловимой быстротой. На этот раз они остановились на Лекаре.
– Док?!, - растянуто и хрипло, но разборчиво процедил он.
Все замерли в затянувшейся паузе.
– Док, мать твою! - взвился, выгнулся дугой в постели спасенный, - Да штопай же ему брюхо - сейчас кишки вывалятся!
Раненный вновь провалился в пропасть давно прошедшего боя, упомянул Дока ещё несколько раз, обозвал сукой и вновь затих. Лекарь внимательно, как-то странно, с болью всмотрелся в лицо лежавшего перед ним человека.
– Знаешь его? - поинтересовался Полк
– Кто его разберет - половины лица, считай, нет, - пожал плечами Лекарь, - может и встречались где, а может просто бредит…
– Ладно, поехали, нам сегодня в поле ночевать, до встречи на торгу, Сивый, добей бедолагу, все знают - труп, никто не осудит.
– Езжай с богом, сами разберемся, - буркнул в ответ старейшина
ГЛАВА 2
Попроси слепца описать полет бабочки. Как дрожат ажурные усики и трепещут лепестки крыльев, переливаясь яркими красками в лучах восходящего солнца. Заставь глупца разъяснять таинства мироздания, секрет зарождения Жизни и бесконечность Вселенной. Лжецу не составит труда рассуждать о прекрасных местах, куда не разу не ступала его нога. Хочешь побольше узнать о Богах и Героях? Рассказать? Так слушай, но помни: все мы слепы, неразумны и лживы.
Куда приходят люди, чтобы отрешиться от забот прожитого дня, забыть ужасы и боль постигших утрат? На обочине Дороги разместился трактир. Трактир, каких много существовало до войны и немало осталось после, теперь это не только приют для уставших путников, это и торговый центр, и центр развлечений, и центр новостей. Трактир - сосредоточение Жизни. Что делают люди, когда, вкусив утех, предлагаемых Трактиром, осознают, что не в состоянии рассчитаться, либо просто их неугомонный нрав рвется наружу, сметая преграды? Они ломают мебель, бьют посуду, избивают бармена, портят отдых другим постояльцам. Трактир берет себе вышибалу. Наш вышибала высок и неплохо сложен, словом, выглядит почти как настоящий вышибала. Почти, за исключением одного "но" - он мертвецки пьян. Точнее, все время, когда он не спит - он мертвецки пьян. Интересующиеся подсчитывали - за день он выпивает больше любого посетителя. Однако его состояние не мешает работе, когда приходит время, вышибала действует точно и холодно, словно голем. Единственное, он не всегда умеет остановиться и часто убивает противников, но это служит только на руку репутации трактира - гости стараются вести себя достойно в любой ситуации. Хозяева довольны вышибалой, он непритязателен: пища, выпивка да кров, и беспрекословен, похоже, хозяева имеют власть над ним.