Шагах в тридцати, на коленях, стоял его зять и яростно крестился. На морде лошади была написана готовность хоть сейчас принять христианство во всей его первозданной красоте. Ратибор плюнул и подошел к родственнику.
– Полно, Казимир, мозоли на коленях натрешь! – нас в слободе уже трапеза ждет.
– Нет, ты видал! – изумлению гостя не было предела.
– Пойдем, говорю! Если не успокоишься, придется тебя медом отпаивать! Железных коробок на колесах он не видел! Так тут их, как вшей на прокаженном! – Казимир поднялся с колен и нерешительно последовал за Ратибором. Они взошли на пригорок, с которого открывался вид на Бобровку.
– Долго, видать, пахали, – указал он на поле слева от слободы.
– Цельный день, – подтвердил Ратибор, – от рассвета и до заката.
Великолитовец остановился и посмотрел на него.
– Или моя голова плохо слышит, или твоя – ерунду говорит. Это поле десять дней пахать нужно на десяти волах.
– Твоя голова еще не привыкла, – философски заметил Ратибор, – придется тебе хлебнуть водки немалую чару.
Решив еще больше поразить гостя, он достал из кармана транк:
– Олег Палыч, ты где?
– В деревне, – донеслось из транка.
– Где – где?
– В слободе, мать твою! Чего надо?
– Там бабы шевелятся?
– Все готово.
– Хорошо, отбой.
Казимир смотрел на транк, как Кала на Тарзана.
– У тебя там вещун?
– Я не знаю, – честно ответил Ратибор, но говорил я с Олегом Палычем.
– А при чем здесь деревья?
– Кажется, не «деревья», а «деревня», вроде, как дома из дерева. Так они между собой нашу слободу называют.
– А что такое «водка»?
– Это, брат, все равно, что Змея Горыныча в губы поцеловать. Особенно поутру.
У ворот их встретил Мурашевич.
– Все уже здесь, а вы куда запропастились? Дуня, вот, волноваться начала.
– Володя, мы пехом пройтись решили – конь Казимира устал.
– Ладно, я – к Булдакову! – Володя побрел в сторону техники.
– Кто таков? – поинтересовался Казимир, когда сержант отошел.
– Жених Дунькин! – буркнул Ратибор. Ему было неудобно, что Мурашевич не оказал ему сыновнего почтения, даже перед Казимиром.
– Здоров детина! – присвистнул Казимир.
– Не свисти – зубов не будет, – пошутил отошедший слегка Ратибор, – ба! Видишь этого парня, возле которого моя Настена кружится?
– Вижу, – тоже ладный парень.
– Сын самого главного у них!
– Олега твоего Палыча?
– Да нет! Много выше майора. Олег у них, ну как воевода. Тот называется «полковник». Со временем все узнаешь. Если надо. У меня, скажу честно, зятек, до сих пор кругом голова. Братец ругает, что связался с безбожниками и чужеземцами, а я так думаю: черту отслужил, лишь бы люди целы остались!
– Эт точно! – кивнул зять, – а чего Анастасия рядом? Он что, тоже свататься надумал?
– Да нет. Это она, бесстыдница, стоит перед ним на лапках задних! У парня сын, да баба, которая, леший знает, где! А дочка-то моя, непутевая, вбила себе в голову, что этот – непременно должен быть ее! А парень-то хорош!
– Хорош! – согласился Казимир.
– Мне тоже люб. Жаль упускать такого зятя… Ну, вот, пришли, – Ратибор указал на шатровую палатку, где за распахнутыми пологами были видны накрытые столы. Возле них сновала Дуня и наводила последний лоск.
Под гостеприимный кров вместилось около сотни человек. Сидели вперемешку: солдаты Булдакова, местные жители и великолитовцы. Казалось невероятным, что послезавтра пирующим предстояла битва с варягами и свеями.
Выпившая полкружки хмельного меда, Анастасия встала из-за стола и, не обращая внимания на откровенные взгляды мужчин, пошла, слегка пошатываясь, в сторону дозоров.
– Стой, кто идет! – окликнули ее из темноты.
– Мне нужен Андрей! – заплетающимся языком выдала она.
– А ты кто?
– Настя я, Ратиборова!
– Понятно! – часовой достал рацию, и набрал номер Волкова:
– Алло, говорит четвертый, тут бродит некто по имени Настя, и ищет тебя. Что мне делать?
– Сейчас буду!
Через минут пять подкатил УАЗик и из него выпрыгнул сержант. Он подбежал к девушке:
– Дуреха! Ты что, на пулю нарваться захотела?
– На тебя нарваться захотела! – почувствовав непонятный запах, Андрей склонился немного, чтобы лучше разобрать. Думая, что он хочет ее поцеловать, Настя обвила шею сержанта руками. Тот отскочил, как ошпаренный.
– Да вы пьяны, барышня!
– Ну и что, – снова прижалась к нему девушка, – камень ты черствый! И боярышник тут вовсе не при чем!
Тут Андрей заметил, что часовой с интересом прислушивается к их разговору.
– Поехали! – лаконично сказал он и уселся за руль. Настя села рядом.
– Держись! – он поддал газу, и машина запрыгала по полю.
Волков остановился недалеко о слободы и заглушил мотор.
– Таська! – почти умоляюще произнес он, – ну на что это похоже? Нахлебалась какой-то дряни, переполошила дозор, меня на посмешище выставила! Ты, вообще, меня слушаешь? – девушка глядела на него горящими глазами, от взгляда которых мог сдуреть и столетний дед, – черт, да не могу я сейчас быть с тобой.
Анастасия взяла его руку двумя своими, и приложила ее к высокой девичьей груди.
– Не прогоняй меня! – хрипло произнесла она и сняла с руки какую-то диковину, отдаленно напоминающую браслет.
– Возьми. Это – мой оберег. Мне его дал дедушка при рождении. Ты ведь тоже пойдешь в битву… – Андрей молча кивнул.
– Он защитит тебя от вражеских стрел и копий…
– Глупышка! Викинги не пользуются ни стрелами, ни копьями. К тому же, я больше доверяю бронежилету, – улыбнулся парень, но амулет взял и надел его на кисть левой руки.
– Его носят на правой, – сказала Настя.
– Не хватало, чтобы он за автомат цеплялся! – сержант достал транк, – товарищ майор, это Волков. Мне бы отлучиться на несколько часов по семейным обстоятельствам.
– Добро, Андрюха, – свободен до утра. Мурашевич тебя подменит, если что.
– Спасибо, товарищ майор! До утра!
– До утра, сержант. Осторожнее с «семейными обстоятельствами»!
Волков повел машину по уже хорошо укатанной дороге в городок, но его остановил капитан Селедцов.
– Домой? – осведомился он, открывая заднюю дверцу.
– Садитесь, товарищ капитан, подбросим.
– Подбрасывать не надо – просто подвези, – пошутил связист. Заметив антенну, торчащую из кармана сержанта, он поинтересовался:
– Ну, как транк, не подводит?
– Да пока грех жаловаться – штука надежная.
– Естественно. Здесь же идеальные условия для связи! Ни тебе помех от радаров, ни любителей – коротковолновиков, ни гостелерадио. Особенно последнего… Хочешь, кстати, узнать, почему я до сих пор капитан, а не, скажем, подполковник? По возрасту…
– Заинтригован.
– Расскажу. Никому еще не жаловался… Где-то, в году девяносто третьем, когда в России была, мягко говоря, напряженная обстановка, у нас проводились секретные учения. Непосредственно мне была поставлена задача обеспечить такую связь, чтобы ни одна сволочь не могла нас подслушать. Наша часть обслуживала Министерство обороны.
Есть такой прибор – шифратор называется. Он разбивает аналоговую составляющую сигнала на серию непонятных хрюкающих звуков. В приемнике стоит дешифратор, где эта свинская речь превращается тем же макаром, в человеческую.
В то время служил у меня прапорщик Чихнюк, который умудрился так присоединить и настроить приборы, что шифратор оказался вообще не включенным в схему, а передатчик настроен на частоту в семьдесят пять мегагерц – частота первый канала телевидения. И вот, представляешь, идет по ОРТ мультфильм «Карлсон вернулся». Карлсон раскрывает свою хлеборезку, а вместо «Привет, малыш!» слышится: «Последние известия из Москвы.