Господи! Да он предаст этот город очистительному огню, зальет его кровью по самые крыши! Шон еще горько пожалеет о том, что родился на свет! В самом начале пути Кавендиш поставил себе целью убить его и пришел в город только за этим.
Спазм перешел в легкую дрожь, и у Кавендиша даже закружилась голова. Он понял, что без помощи случая, который привел его в это заведение, он никогда бы не узнал правды о тех страшных условиях, в которых выжил его брат. Ведь он-то считал, что его младший брат мертв! Об этом ему сообщил такой же разведчик, как и он сам, не вдаваясь в детали и подробности. Правда всегда вещь сухая, и лишние слова ничего к ней не добавляют: они только смягчают обстоятельства или оправдывают какое-нибудь действие или решение. В их "корпорации молчунов" разглагольствования были не приняты. Слова, которые произносят разведчики, подобны сухому судебному приговору. Однажды жарким солнечным днем в маленькой деревне, состоявшей из нескольких хрупких хижин, Кавендиш узнан эту страшную новость. Он прибыл туда, пропахший потом, посеревший от пыли, грязный, жаждущий больше всего на свете выпить стакан вина и принять ванну. А другой разведчик, его старый знакомый, как раз покидал деревню, ведя с собой нескольких горемык, которые на свои скудные деньги решили предпринять длинное путешествие, надеясь, что в конце далекого пути их ожидают счастье и благополучие. Два добрых знакомых встретились под верандой обшарпанной гостиницы, пожали друг другу руки, и тогда Кавендиш узнал эту ужасную новость: Энди мертв, он покончил жизнь самоубийством, бросившись в костер Эдема. Он предпочел умереть, а не продолжать жить так, как жил до этого, получая деньги за то, что сам себе отрезал ноги. Друг Кавендиша ушел, оставив разведчика окаменевшим и совершенно уничтоженным.
– Как же долго мы не виделись с тобой, Энди, – прошептал разведчик, возвращаясь из своих воспоминаний в действительность. – А ведь раньше мы всегда были вместе. Помнишь, люди говорили, будто даже двери не закрываются за одним из нас, зная, что сейчас неизбежно придет другой. Но, к сожалению, это не могло продолжаться вечно, поскольку каждому из нас судьба уготовила свой путь. Однажды Эдем разлучил нас, но и это получилось не навсегда. Я вернулся, Энди. Теперь мы больше никогда не расстанемся, и двери опять не будут закрываться, когда мы будем проходить в них...
Закусив до крови губу, чтобы не разрыдаться, Кавендиш поднялся на ноги, дрожащей рукой отключил кислородный баллон и вырвал из тела оба зонда.
Тело, лежащее на кровати, несколько раз дернулось и замерло.
– Прощай, малыш, – удивительно спокойным голосом произнес Кавендиш.
Он нагнулся над останками своего брата, поцеловал его в губы и повторил:
– Прощай, малыш. Если бы я все это знал, я бы пришел раньше. Не знаю, как бы я проник под этот проклятый купол, но даю тебе слово, меня ничто не остановило бы. Ох и поплясали бы они у меня! Но успокойся, они еще попляшут!
Он отошел от кровати, поднял с пола седельные сумки и ружье, не тронув каску, которая больше была ему не нужна.
Подойдя к изголовью, Кавендиш нажал на красную кнопку, о которой говорил толстяк. Потом, приблизившись к двери, обернулся и сказал в последний раз:
– Мы никогда не расстанемся, Энди, и ты всегда будешь здесь. – С этими словами разведчик дотронулся пальцами до своего лба, а потом резко передернул подствольный затвор, дослав патрон в ствол ружья.
* * *
Энджел лежал на эмалированном белом столе, установленном посредине комнаты, залитой ослепительно ярким светом. Рядом с ним стоял карлик и держал в руках револьвер с длинным стволом, конец которого почти уперся в ребенка.
В комнате пахло лекарствами, дерьмом и мочой.
В пол и в стены были вделаны клетки различных размеров, а у одной из стен стояли шкафы, наполненные никелированными хирургическими инструментами и большими банками с желтой жидкостью, в которой плавали различные органы человеческого тела.
Через приоткрытую дверь была видна другая комната, где виднелись полированные железные столы, снабженные фиксирующими ремнями шириной в ладонь.
По покрытому кафелем полу текла вода, а рядом со стеной с клетками проходил длинный гибкий шланг водопровода.
Джаг настороженно остановился на пороге комнаты.
– Баш на баш, – сказал карлик. – Меняем Азелию на твоего мальчишку.
Предложение было настолько нелепым, что Джаг лишь расхохотался в ответ.
– И ты позволишь мне спокойно уйти? – с улыбкой спросил он, прижимая Азелию к себе. Согласен?
Карлик ухмыльнулся, показав серые зубы.
– Я могу разрешить тебе уйти, но ты все равно не сможешь выйти из города. Шон вернулся, и мосты снова подняты. К тому же, сегодня праздник Орла, город принадлежит Бессмертным, и ты не выйдешь из Эдема до наступления Красного Часа.
Так зачем терять время и бегать за тобой по улицам, тебя ведь все равно найдут мертвым в каком-нибудь укромном месте.
Ответ карлика поколебал уверенность Джага: ведь он действительно ничего не знал об этом городе, о его нравах и обычаях. Кавендиш должен был обо всем этом рассказать, ибо это из-за него Джаг попал в такую ситуацию. Только вот неизвестно, где сейчас сам Кавендиш. Его никогда нет там, где он нужен.
– Ну так как же? – продолжал настаивать карлик.
Джаг отрицательно покачал головой.
– Не пойдет. Я возьму ребенка, вы опустите мосты, и я выйду отсюда вместе с Азелией, – резко произнес он.
Карлик щелкнул языком.
– Это невозможно, потому что Азелия – одна из Бессмертных. Она не может выйти из-под купола. Вывести ее наружу – то же самое, что выстрелить ей в голову сейчас. Боюсь, что Шон не позволит сделать тебе что-нибудь подобное. К тому же, вся охрана северного квартала давно уже окружила ангар, и тебе отсюда не выйти.
– В таком случае, Азелия умрет со мной, – решительно ответил Джаг.
Наступило молчание. Казалось, что из создавшейся ситуации нет выхода. То хрупкое равновесие, в котором пребывали переговаривающиеся стороны, могло вот-вот нарушиться, и Джаг опасался самого худшего. Ведь каждая минута отнимала у него шансы на победу. На маленьком столике стоял крохотный купол, подобные которому можно было видеть во всех общественных местах и домах жителей. Цвет этого купола постепенно менялся: Голубой Час переходил в Белый Час, после этого должен был наступить желтый и, наконец, Красный...
Вокруг все было спокойно: никто не двигался, потому что к угрозе Джага отнеслись серьезно. Но такое положение не могло продолжаться вечно – нужно было что-то предпринимать. Джаг, не задумываясь, убил бы Азелию, ведь в его памяти еще было свежо воспоминание о том, что он увидел в камере. Да, он без колебаний убил бы ее, но это ничего бы не решило.
– Возможно, что есть все-таки один выход, – вдруг сказала Азелия.
– Говори, – буркнул Джаг, моментально насторожившись.
– В Желтый Час начнется праздник Орла, – объяснила она. Шон не сможет ни в чем отказать людям, которым удастся пересечь бассейн. Этот обычай записан в городских книгах Эдема, и если он нарушит это правило, его прогонят из города. Значит, если ты сумеешь пересечь бассейн, то он позволит уйти тебе и ребенку.
Карлик, стоявший в другом конце комнаты, открыл рот от удивления.
– Ну и что ты об этом думаешь, чужак?
– Где же здесь ловушка? – опасаясь подвоха, спросил Джаг.
Азелия рассмеялась.
– У тебя все прекрасно получается с женщинами, а вот в бассейне будут два Белых Гиганта. Заметь, если тебе повезет, то, возможно, они оба будут самками.
Карлик расплылся в улыбке: решение, предложенное Азелией, вполне его устраивало.