ДЛИНЬ! – коротко звякнула о край затворного окна дымящаяся стреляная гильза, кувыркаясь куда-то в сторону. Кланц! – возвращающийся в исходное положение затвор загнал в казенник следующий патрон. Осела поднятая выстрелом многовековая пыль… ОСВ-96, единственная верная боевая подруга Монгола в этой операции, была вновь готова выполнить любое пожелание своего хозяина…
– А хрен тебе… бегает он… – бормотал Мелов, отслеживая перемещения «цели номер три». – Ну куда тебя несет? – добавил он, увидев, как «объект» скрылся за корпусом небольшого вездехода. И хотя теперь он не видел своей цели, ситуации это не меняло – кузов вездеходика защищал противника не больше, чем песочного цвета комбинезон. Вычислив точное расположение невидимой цели, Монгол выдохнул и, задержав дыхание («Как же больно-то, мать их!!!»), плавно выжал спуск. Пуля, преодолев разделяющее площадь и огневую позицию расстояние, пробила оба сиденья и боковую дверцу и, не потеряв при этом и четверти своей кинетической энергии, прошла навылет через грудную клетку спрятавшегося секретчика, отбросив его тело на открытое место и зарывшись на излете глубоко в стену одного из окружающих площадь зданий. – Третий… – удовлетворенно подтвердил Монгол: – А где же мой четвертенький?..
«Четвертенький», проживший уже на тридцать секунд больше своих отправившихся в мир иной товарищей, в этот момент как раз заползал в кузов все того же пресловутого грузовика, упоминания о котором в этой книге становятся уже слегка навязчивыми (потерпи, читатель, уже скоро). Выстрелить Монгол не успел – затянутая в пустынный комбез фигурка скрылась в кузове – однако главным было то, что цель не исчезла не замеченной. Проблема была только в том, что Монгол не знал, где именно в кузове затаился противник. Попусту тратить патроны на прошивание брезента он не мог, а инфракрасного детектора у него не было (да в такой жаре он все равно был абсолютно бесполезен).
Решив, что противник достаточно умен, дабы не стоять во весь рост, а залечь (причем в стороне от центра кузова – в этом случае, учитывая, что огонь велся с верхних этажей, защитой были бы не только борта, но и идущие вдоль них лавки), Мелов навел винтовку в точку, где, по его расчетам, должен был находиться противник, и выстрелил в четвертый раз… Прежде чем экстрактированная обратным ходом затвора гильза зазвенела об каменный пол, грузовик исчез… По крайней мере, так ему показалось, – перечеркнутый прицельной сеткой объектив неожиданно заволокло белесым туманом, и спустя мгновение какая-то исполинская сила, вырвав из рук винтовку, швырнула Монгола к противоположной от окна стене…
* * *
Сказать, что грузовик взорвался, – значит не сказать вообще ничего… Чудовищный взрыв был столь мощным, что оказавшаяся в его эпицентре автомашина просто исчезла, а ударной волне, с легкостью расшвырявшей стоявшие рядом полупустой бензовоз и второй грузовик, еще достало сил развернуть и юзом протащить несколько метров зельцевский танк (что, собственно, и спасло самого капитана и его солдат)… Заключительным аккордом этой симфонии смерти прозвучал грохот обрушившейся стены ближайшего пятиэтажного здания, похоронившей под своими обломками бренные останки грузовика, смятые и разорванные взрывом контейнеры, о содержимом которых так никто и не узнал, второй штабной вездеход и… все экспедиционное начальство, коему в сей роковой момент не посчастливилось оказаться в любом ином месте… Отброшенный ударом взрывной волны приснопамятный «хорьх» с простреленной дверцей преодолел по воздуху метров тридцать и, снеся фонтан в центре затянутой дымом и пылью площади, со скрежетом рухнул неподалеку… Сумасшедшее эхо растворилось где-то в глубине городских кварталов, и неожиданно наступила полнейшая, просто первозданная тишина…
Абсолютную
Решив, что противник достаточно умен, дабы не стоять во весь рост, а залечь (причем в стороне от центра кузова – в этом случае, учитывая, что огонь велся с верхних этажей, защитой были бы не только борта, но и идущие вдоль них лавки), Мелов навел винтовку в точку, где, по его расчетам, должен был находиться противник, и выстрелил в четвертый раз… Прежде чем экстрактированная обратным ходом затвора гильза зазвенела об каменный пол, грузовик исчез… По крайней мере, так ему показалось, – перечеркнутый прицельной сеткой объектив неожиданно заволокло белесым туманом, и спустя мгновение какая-то исполинская сила, вырвав из рук винтовку, швырнула Монгола к противоположной от окна стене…
* * *
Сказать, что грузовик взорвался, – значит не сказать вообще ничего… Чудовищный взрыв был столь мощным, что оказавшаяся в его эпицентре автомашина просто исчезла, а ударной волне, с легкостью расшвырявшей стоявшие рядом полупустой бензовоз и второй грузовик, еще достало сил развернуть и юзом протащить несколько метров зельцевский танк (что, собственно, и спасло самого капитана и его солдат)… Заключительным аккордом этой симфонии смерти прозвучал грохот обрушившейся стены ближайшего пятиэтажного здания, похоронившей под своими обломками бренные останки грузовика, смятые и разорванные взрывом контейнеры, о содержимом которых так никто и не узнал, второй штабной вездеход и… все экспедиционное начальство, коему в сей роковой момент не посчастливилось оказаться в любом ином месте… Отброшенный ударом взрывной волны приснопамятный «хорьх» с простреленной дверцей преодолел по воздуху метров тридцать и, снеся фонтан в центре затянутой дымом и пылью площади, со скрежетом рухнул неподалеку… Сумасшедшее эхо растворилось где-то в глубине городских кварталов, и неожиданно наступила полнейшая, просто первозданная тишина…
Абсолютную фантасмагоричность и нереальность открывшейся взору картины дополнил заработавший вдруг фонтан, окруженные мелкими брызгами струи которого, поднявшись почти на десяток метров, заискрились всеми цветами потрясающе красивой радуги…
* * *
– Ни фига себе струя… – громко сообщил Московенко, зная, что его все равно никто не слышит – в ушах, словно заткнутых ватными тампонами, царила звенящая блаженная тишина.
Он приподнялся, с удивлением оглядел снесенный взрывом балконный парапет и резко обернулся, ища взглядом генерала. Волновался он зря – Юрий Сергеевич, целый и невредимый, сидел, привалившись спиной к стене, и ошарашено тряс головой – ничего подобного он уже давно не испытывал. Не пострадали и остальные спецназовцы – хотя, как говорится, «могло быть и лучше» – трудно получить удовольствие от удара об отделанную мрамором стену… Хотя, конечно, по сравнению с тем, каково пришлось людям на площади… Да уж…
Получив возможность наконец хоть что-либо слышать, майор, без особой, впрочем, надежды, вызвал поочередно обе снайперские пары и группу Окуня. К его несказанному удивлению, ответили все, более того – слышимость была как никогда. Первым отозвался Окунь:
– Первый, я Рыба. Потерь нет. У противника – три «двухсотых», три «трехсотых» [37] , то есть полудохлых. Командир, вам там что – делать нечего? Или у вас гранаты не той системы? [38]
– Отбой, – буркнул майор. – Поднимайся сюда. Сам. – И продолжил: – Монгол, Скала, что у вас?
– У меня в квартире газ и сосед мой… Гондурас! – раздался в наушниках вымученно-бодрый голос Мелова. – Пуля в заднице у меня, вот что. Самое героическое ранение в мире спецназа. Короче, пешком постою, командир…
– Скала?
– Да цел я. Даже пострелять не успел – Монгол весь кайф обломал. Абыдна, да?! Ты чем стрелял, коллега?
– Пулей… – исключив из разговора майора, отозвался тот. – Чур, я ни при чем! Может, у них баллон газовый рванул? Пошел мой фриц себе чайку вскипятить, открыл кран – а он кэ-эк…
– Хватит… – вклинился Московенко. – Потом потреплетесь. Монгол с Башкой – ко мне. Скала, держи площадь, если что – мочи всех подряд. Остальные, – он обернулся к своим бойцам, – займите позиции на этажах. Нос, Глаз, блокируйте улицу. Окунь ушел?
– Окунь пришел… – раздалось за спиной. – Рыба Окунь отличается умом и сообразительностью, умом и сообразитель…
– Заткнись, Андрей! – Майор окончательно плюнул на конспирацию, назвав подчиненного настоящим именем. – Что делать будем?
Окунев пожал плечами:
– А что делать? Надо брать фрица, пока он – спасибо нашему супердальнобойщику – вялый и контуженный. Гитлер капут, хэндэ-хох, чистое здоровье. Или как?
Московенко помолчал несколько секунд и, приняв решение, согласно кивнул…
* * *
Конечно, Монгол, стреляя в кузов грузового «мерседеса», не мог знать, что, помимо уже выгруженных контейнеров, там находились еще и четыре ящика с взрывчаткой – два с аммоналом и два с тринитротолуолом [39] , захваченные предусмотрительными организаторами секретной экспедиции на случай непредвиденных взрывных работ.
И хотя сами по себе ни тротил, ни аммонал от удара пули взорваться не могли, в дело вмешалась добрая старая немецкая педантичность – под крышкой каждого из стокилограммовых ящиков находился контейнер с ртутными детонаторами. Будь на месте организаторов экспедиции наш человек – все это добро было бы надежно упрятано в противогазной сумке какого-нибудь прапорщика… Неудобно, конечно, – переданное под ответственность легендарных «хомутов» [40] имущество нередко исчезало бесследно – зато абсолютно безопасно…
Однако немцам не повезло – прапорщиков в вермахте, увы, не было (правда, были фельдфебели).