– Ш-ш, любимая, осторожнее…
Но ей не было дела до осторожности, до окружающего мира. Влажная от пота, словно в бреду, она высвободила руки из его крепкого объятия и наконец-то прошептала возле жесткой щеки:
– О, Перси…
Он тихонько усмехнулся и пообещал:
– Мы только начали с тобой, любимая, только-только начали.
Он продолжал наполнять ее собою, сладким, горячим огнем, который захлестнул и поглотил ее, снова и снова ввергая в трепетный восторг. Потом Катрина с удовольствием погладила его увлажненную потом волосатую грудь и приютилась в ласковых и надежных руках, а Перси поцеловал ее в лоб и убрал налипшие влажные прядки волос.
После этого она вспомнила, что лежит всего лишь на стоге сена, а не на брачном ложе с шелковыми простынями, и светит им трепещущее пламя масляной лампы, а не свечи в канделябрах с бронзовыми амурами. Она не собиралась отдаваться Перси, несмотря на то что, как сказал брат, ему безразлично, что она станет делать. Ей-то не было все равно, но она позволила раздеть себя вовсе не ради каких-то сведений. Она пришла к Перси не ради брата. Катрина отчетливо понимала, что влюбилась в него с первого взгляда, и тот взгляд решил ее дальнейшую судьбу.
Сейчас Катрине следовало стыдиться. Она «погибла», как сказали бы люди, низменно пала. Ее совесть должна была сгорать от позора и ужаса нынешнего ее положения, но Катрина не чувствовала ничего такого. Она прильнула к груди любимого, а он еще крепче обнял ее, шепча:
– Я люблю тебя.
– Перси… Я тебя тоже.
– Давай уедем вместе.
– Не могу. Мой брат непременно погонится за нами и наверняка повесит тебя.
– Да к черту твоего брата!
Катрина взволнованно посмотрела ему в глаза и прижала пальцы к его губам:
– Не говори так! У него власть. Ему ничего не стоит объявить тебя изменником.
– Дьявол! – Перси явно рассердился, а Катрина подумала, что даже эта мгновенная вспышка негодования украшает его, как отвага и страстная, беззаветная преданность своей цели. – Увидишь, не пройдет года, как самому Генри Сеймуру придется уносить ноги из Америки!
– Может, так будет, любимый, но сегодня подписываются ордера на арест таких людей, как Хэнкок и Адамс.
– Но это в Массачусетсе, а мы в Виргинии.
– Не сердись. Пожалуйста, будь осторожен! Неужели ты полагаешь, что монархистов остановят какие-то границы штатов? Они мигом объявят, что в Массачусетсе заговор. Прольется кровь…
– Да, – мягко прервал ее Перси. – Прольется. – Опершись на локоть, он погладил щеку Катрины. – Поверь мне, любимая, очень скоро ты увидишь, что и народ, и правда на нашей стороне.
Он взволнованно принялся рассказывать ей о своих секретных связях с выдающимися заговорщиками в Бостоне. «То есть с теми, по ком давно плачет петля», – подумала Катрина.
– Перси, не рассказывай мне этого…
Он рассмеялся и крепко обнял ее. Черные глаза оживились юным задором и решимостью:
– Любовь моя, я обязан рассказать тебе об этих вещах. Ты должна знать, на какой опасный путь встала, связавшись со мной.
Он был возбужден и не мог удержаться от счастливой улыбки. Вдруг в двери едва слышно постучали. Катрина тихо охнула и схватила те части одежды, которые оказались в пределах досягаемости.
– Перси? – Из-за двери вместе с новым, более отчетливым стуком послышался приглушенный шепот.
– Это всего лишь Джеймс, – успокоил подругу Перси.
– А кто такой Джеймс? – тревожно спросила она, сражаясь с корсетом, сорочкой и нижней юбкой.
Перси проникся тревогой Катрины и помог ей завязать все тесемки и шнурки, а потом торопливо натянул бриджи. Заталкивая подол широкой рубахи в штаны, он быстро зашагал к двери сарая.
– Джеймс? – спросил он и оглянулся. Катрина расправила платье. Перси улыбнулся. «Однако ей не мешало бы прийти в себя, – с нежностью подумал он. – Не то любой по ее виноватому лицу сразу догадается, чем мы занимались». – Да, это Джеймс, – подтвердил он, пытаясь подбодрить девушку улыбкой.
Дверь приоткрылась, пропуская красивого юношу. Он вежливо кивнул Катрине, давая понять, что узнает ее, и предупредил друга:
– Уже поздно. Говорят, Сеймур повсюду разыскивает сестру.
Горло Катрины перехватило от ужаса.
– Я… должна идти.
Перси в два прыжка преодолел пространство между ними и схватил ее за руки:
– Беги со мной. Наплюй на этих чертовых родственников-людоедов!
Катрина в ужасе оглянулась на Джеймса:
– Перси! Оставь, это глупо. Как ты можешь ради меня бросить своих друзей? Мой брат все равно поймает нас и непременно повесит тебя.
– Перси, – подойдя к ним и взяв друга за плечо, сказал Джеймс. – Ты что, спятил? Подумай, Катрина права. Брат – ее законный опекун, и потому ты ничего не добьешься, кроме одного: тебя повесят за похищение девушки.
– Перси! Мне надо идти!
Ей следовало поскорее убираться отсюда. Иначе Генри может захлопнуть дверцу мышеловки. Ей нужно сыграть перед братом роль шпионки до конца, как можно лучше. Но Перси держал ее за руки, а потом притянул ближе и нежно поцеловал.
Джеймс кашлянул и промолвил:
– Я проверю, нет ли кого на улице. – И он исчез за дверями.
Наконец-то Перси отпустил Катрину.
– Мы должны снова встретиться.
– Я скоро дам тебе знать, – произнесла она.
– Я люблю тебя.
– И я тебя.
Он пригладил ее волосы и помог надеть плащ.
– Все спокойно! – послышался из-за двери голос Джеймса.
Перси вновь обнял любимую и шепнул ей в губы:
– Надеюсь, скоро?
– Клянусь, – пообещала она, чувствуя, как он дышит ей в волосы и как бьется его сердце, а потом, сдерживая слезы, оторвалась от него и помчалась прочь.
Ей удалось проникнуть в дом, не потревожив Элизабет. Она была слишком возбуждена и хотела в одиночестве, не спеша насладиться воспоминаниями, пока Генри не измарал их расспросами. Катрина наспех умылась, переоделась в ночную рубашку, не зажигая свечу, улеглась в постель и крепко обхватила подушку. Она бережно воскрешала в памяти каждую секунду, проведенную с Перси, вновь удивлялась силе и глубине чувства к этому человеку.
Вдруг дверь распахнулась.
Высоко держа над головой свечу и не спросив позволения, Генри перешагнул порог спальни. Катрина закрыла глаза и взмолилась, чтобы брат поскорее убрался отсюда, но он не думал уходить.
– Поднимайся. Я знаю, что ты не спишь.
Голос его прозвучал уверенно, и Катрина испугалась, как бы он ее не поднял. Она села в постели, злобно всматриваясь в лицо Генри. Он поставил свечу на столик и присел на край кровати:
– Ты виделась с ним?
– Да, – ответила Катрина с тяжелым сердцем. «Да, братец, – мысленно добавила она, – я сыграла в твою гнусную игру, поставив на кон душу и совесть».
– Ну и?..
– Что «ну и»? – презрительно переспросила девушка.
– Я распустил по городу слух, что разыскиваю тебя, на случай если ты оказалась в затруднении. Надеюсь, я тебе помог?
Она грустно усмехнулась:
– В каком затруднении? Он настоящий джентльмен. Хотя тебе не до его манер. Ты хочешь лишь одного – повесить его вместе с друзьями.
Генри не обратил на ее слова никакого внимания:
– Он дикарь и грубиян. Что он сказал? Ты все узнала? Он тебе доверился?
Катрина вздохнула и опустила голову в надежде, что Генри не заметит румянца, покрывшего ее щеки.
– Он поверил мне. – Она подняла глаза, в которых теперь светилось синее пламя. – Но твои старания напрасны, Генри. Он не сказал ничего такого, что не знали бы все вокруг, включая тебя.
– А насчет тайных сходок представителей колоний?
Она покачала головой:
– Все, что мне удалось услышать, известно любой уличной собаке.
Генри недобро прищурил глаза:
– Ничего. Ты узнаешь больше.
Катрина теребила в пальцах складку простыни.
– Генри, но он приехал и уехал…
– А когда он приедет вновь, то непременно направится к тебе.
– Я ничего не узнала!
– Да. Как в прошлый раз, на балу. Придется быть с ним полюбезнее. Увидишь, со временем он окончательно тебе доверится.
– У него нечего узнавать! – настаивала Катрина. – Генри, сейчас не осталось человека, который не верил бы в грядущую войну…
– Да, – согласился брат с ледяной ухмылкой. – Война непременно начнется. А ты будешь моими глазами и ушами там и тогда, где и когда я не смогу быть. Ты сделаешь это, иначе я выдам тебя замуж за Палмера. Или за кого похуже. – Он осклабился. – Я твой опекун, и обещаю, Катрина, что подыщу для тебя самого мерзкого мужа. А твоего дружка Перси повесят по первому же придуманному мною навету.
– Ты изрядная гадость, Генри.
– Спасибо, сестричка дорогая. За услуги. Уверен, что скоро они станут более ценными.
Довольно улыбнувшись, он ушел. Дверь закрылась. Катрина не сумела вернуть сладких воспоминаний. Она тихонько вздохнула. Если вспоминать, то было о чем – об утраченной сегодня девственности.
Глава 11
– Видишь эту башню?
Гейли запрокинула голову, прикрыла глаза от солнца и, посмотрев на высоченное здание отеля «Билтмор», кивнула.
– Там наш номер.
Она улыбнулась ясной улыбкой. Номер – это слабо сказано. Они заняли настоящие апартаменты, одни из самых роскошных, которые ей доводилось видеть. «Апартаменты Эверглейдс», как их тут называли, представляли собой уютное и красивое жилище, расположенное на тринадцатом этаже центрального корпуса, окруженное со всех сторон балконами. В центре находилась большая гостиная с высокими потолками, которые были расписаны изображениями пальм и фламинго в нарисованных овальных рамах. В ней размещался большой камин с каминной полкой из красного камня. По периметру были устроены антресоли, над ними располагались две спальни. С них можно было спуститься по изящной витой лестнице прямо в гостиную. Еще в номере имелась кухня. Для двоих она казалась великовата, но была настолько хороша, что Гейли влюбилась в нее.
– Здесь, – зловеще произнес Брент, – это и случилось.
– Что случилось?
– Здесь застрелили одного парня.
– Правда, что ли? – недоверчиво переспросила Гейли.
– Правда, – подтвердил Брент. – Зачем мне врать? – Он перевернулся на живот. Они с Гейли лежали посередине бассейна на огромном плоту, сделанном в виде тела дракона. Стоял чудесный солнечный денек. Температура была где-то около восьмидесяти по Фаренгейту, небо сияло кристальной синевой. Молодожены собирались провести здесь еще одну ночь, потому что завтра утром отбывали на специально нанятой яхте на Багамы. Гейли очень хотелось увидеть Нассау и Парадиз-Айленд, а Брента больше привлекала уединенность океанских островов. Но оба с готовностью согласились осуществить и тот, и другой план. Они были мужем и женой целых двадцать четыре часа, а около часу назад пришли в бассейн, о котором в путеводителе говорилось, что это – самый большой гостиничный бассейн мира. Здесь было прекрасно. Лежа на плоту-драконе, Гейли лениво разглядывала высокое здание отеля, устремленное вверх.
– Аль Капоне, – вдруг произнесла она. – Мне показалось, когда нас регистрировали, наш номер назвали апартаментами Аль Капоне.
– Н-да. Он в нем останавливался. Эта знаменитость повсюду возила с собой собственного повара. Помнишь наши антресоли?
– Да…
– Там он расставил телохранителей. Они ходили по ним, как часовые, и смотрели вниз.