Он вовремя заметил разъезд пограничников и резко повернул на юг, к Алтын– Мазару, а потом на восток, в неизведанные, дикие горы Памира. По дороге к Алтын-Мазару он бросил лошадей и захватил двух яков. Хозяин яков проследил путь басмачей до реки Мук-Су и сообщил о них в Дараут-Курган.
Упустив басмачей, Юрий, ведя в поводу заиндевевшую, шатающуюся от усталости лошадь, на которой сидел Гафиз, еле пробрался в Дараут-Курган. Весь в снегу, он ввалился в кибитку председателя сельсовета. Следом за ним местные жители внесли раненого Гафиза.
– Чего сидите? – крикнул Юрий председателю, пожилому киргизу. – Басмачи рядом!
– Ты чаю выпей, – спокойно сказал ему председатель. – Я говорю: басмачей догнать надо! – волновался Ивашко. Председатель, прищурив глаза, посмотрел на него и спокойно сказал:
– Зачем кричишь? Я сам был начальником добровольческого отряда. Мы сами всё знаем. Садись, пей чай.
От него Ивашко узнал о том, что по приказу Максимова ещё несколько отрядов послано наперерез басмачам. Председатель сельсовета рассказал, что, по слухам, Тагай пересек Заалайский хребет в направлении Алтын-Мазара и углубился в места, куда не ходят даже охотники.
– Где это? – недоверчиво спросил Ивашко.
Председатель взял с книжной полки листок бумаги и показал его Ивашко. Это был схематический набросок местности, сделанный неумелой рукой.
– Это здесь! – сказал председатель. – Но там снег и лед, голые скалы. Топлива нет. Проникнуть туда невозможно. Ивашко сердито спросил его:
– Да вы сами-то пробовали?
– Да, – ответил председатель. – Я пытался много раз, но это не удавалось. Вряд ли там есть население. Я ни разу не слышал, чтобы хоть один человек пришел оттуда, да и туда тоже никто не добирался. Говорят, там находится узел гор Гармо. И если басмачи уйдут туда, они наверняка погибнут.
Юрий Ивашко задумался.
– А если басмачи прорвутся в Китай?
– Не прорвутся. Они все равно пропадут, – невозмутимо заявил председатель.
– А если не пропадут? – рассердился было Ивашко, но, помолчав, сказал: – Видно, страшное это место. Все ж если я взялся за дело, то доведу до конца. Я читал книги людей, побывавших возле «белого пятна». О пути венецианского путешественника Марко Поло, проехавшего через Памир и встретившего огнепоклонников, вряд ли стоит говорить. Это было очень давно. А вот в книге Касименко «По тропам, скалам и ледникам Алая, Памира и Дарваза», который путешествовал ещё до революции, есть очень интересное указание. Я помню его наизусть. Касименко писал так: «Только в ста десяти верстах от Алтын-Мазара, в урочище Кокджар, этой большой горной котловине, мы встретили людей и первую киргизскую летовку». А вы, товарищ председатель, говорите: «Там снег и лед, голые скалы. Проникнуть туда невозможно». А там даже людей встречали. Значит, вы сами толком не знаете и меня путаете.
– Зачем опять кричишь? Я не глухой. Что знаю, то говорю. Слыхал о Кокджаре. Может, Касименко и видел там киргизов на джейлау, по-вашему – на летовке. Так это было давно и летом. Зимой нет туда пути.
– Нет, есть! – упрямо сказал Юрий Ивашко.
Он сослался на книгу русского путешественника Поггенполя «К истокам Мук-Су через горные перевалы Памира». Поггенполь писал о Зулумбартском перевале, служившем для сообщения с малоисследованными местами, лежащими в истоках и по течению Мук-Су.
Молодой геолог на память процитировал следующие строки из книги:
– «Южный Каинды впадает в Биллянд-Киик из столь узкой теснины, что проникнуть в неё нет возможности…» – Тут Юрий запнулся и затем продолжал: – «…Путь вступает в дикое ущелье, заваленное обломками… Единственно возможный путь – русло бешено мчащегося потока».
Значит, – сделал Юрий вывод, – путь, хотя и по руслу, все же есть?
– Нет, – решительно возразил председатель. – Зимой там не может быть пути. Я не слыхал, чтобы хоть один человек побывал в среднем течении реки Мук-Су. Там лед и снег, понимаешь! Там нет корма для скота и нет топлива. А если этого нет, то ни человек, ни животное там долго не проживут. Кто идет туда – умрет. – Если басмачи не хотят сдаться в плен – значит, они на что-то рассчитывают, отправляясь в горы. И потом, я дал слово Козубаю, что привезу Тагая живым или мертвым, понимаете? Я не могу вернуться назад ни с чем. И я поеду… хотя бы затем, чтобы убедиться в гибели басмачей.
– Так… – сказал председатель.
Ивашко испытующе смотрел на него.
– У меня есть один такой, как ты, – задумчиво промолвил председатель.
– Что он за человек? – заинтересовался Ивашко. – Муса. Джигит из добротряда, комсомолец, залечивал у нас раны после одной операции. На днях собирается ехать в свой отряд. Ничего не боится, смерти не боится…
Не прошло и десяти минут, как в комнату, плечом вперед, как будто раздвигая толпу, вошел рослый молодой киргиз, одетый в желтый костюм из кожи яка. Небольшие черные усики придавали ему молодцеватый вид. В правой руке он сжимал нагайку с узорной деревянной ручкой; с ней он никогда не расставался. Председатель рассказал, зачем он позвал его. – Хоп, поеду! Я буду начальником, – быстро согласился Муса, всем своим видом показывая полное равнодушие к тому, что скажет его собеседник.
– Максимов поручил мне, и начальником буду я, – нахмурился Ивашко.
Муса даже бровью не повел.
– Слышишь, мое слово будет последним…
Но, не дождавшись ответа, Ивашко снова спросил: – Или ты боишься?
Муса опять ничего не ответил и окинул Юрия оценивающим взглядом.
– Ну что ж, – сказал Ивашко, – тогда я пойду один. Муса не любил лишних слов.
– Хоп, я поеду с тобой, – быстро сказал он. – Пусть никто из нас не будет начальником.
– Хорошо, – ответил Ивашко, и они крепко пожали друг другу руки.
– Эй, председатель! – подумав, сказал Муса. – На лошадях и до Заалайского хребта не доедешь, дай нам яков. Я знаю здесь двух подходящих: один – черный бык с надломленным рогом, другой бык рябой, с рваными ноздрями.
– Не могу, самому нужны, – ответил председатель. – Это лучшие быки во всей долине. Их недавно прислали нам на племя из далекого Мургаба. Быки наверняка пропадут, и я буду в ответе. – Ты что же, заранее нас хоронишь? – насмешливо спросил Ивашко.
– Председатель шутит, – заметил Муса, – председатель даст. Он захочет спокойно дожить свои годы. Председатель знает, что другие яки не пройдут там, где пройдут эти.
– Хоп, – со вздохом сожаления ответил председатель. – Я прикажу накормить их хорошенько и приспособить к ним кавалерийские седла. Ложитесь спать, потому что это последняя ночь, которую вы можете спать спокойно. А за товарища не беспокойтесь – мы его вылечим.
Юрий Ивашко чуть было не забыл о своем долге – уплатить деньги за барана. Посоветовавшись с председателем, он передал ему деньги для хозяина барана. И едва прилег на кошму, как заснул. На другое утро чуть свет комсомольцы Юрий и Муса выехали в погоню за басмачами. За плечами у них висели винтовки. Председатель дал им меховые халаты, валенки и варежки. Юрий надел зеленые очки, оказавшиеся в нагрудном кармане, Мусе же председатель дал свои черные. Без очков многодневная езда по сверкающим и слепящим снегам привели бы к воспалению глаз и слепоте. К седлу каждого яка председатель прикрепил по курджуму. В одной половине курджума, висевшего справа, были: смена белья, бинты, вареное мясо, баурсаки – галушки, варенные в масле, чтобы не замерзли, сухари, сахар и чай; в другой половине, слева, был насыпан ячмень для яков. Обе половины курджума были уравновешены и не перетягивали одна другую.