Добралась до площадки, но там было пусто. Шум раздавался из спальни Али. Что она там вытворяет? Мебель двигает?
Френки вошла в коридор и тут уголком глаза уловила какое‑то движение. Что такое?.. Что‑то напоминающее человечка‑марионетку карабкалось по чердачной лесенке.
В изумлении разинув рот, Френки дёрнулась вслед исчезающей фигурке. Кошка? Или енот? Зверёк забрался в дом, услышал, как я подхожу… Только это был не зверёк. Двигался неловко, а фигура человеческая, только маленькая. Будто обезьянку смастерили из палочек.
Она мгновенно развернулась, когда из комнаты Али раздался тяжёлый удар. «Ну посмотри, что натворил!» – сердито выкрикнул голос дочери.
«Я схожу с ума», – подумала Френки. Она резко шагнула вперёд, распахнула дверь спальни и оказалась лицом к лицу с огромным оленем.
Когда он увидел беззвучно выступающего из‑за деревьев оленя – зверь прошёл всего в полудюжине ярдов от него, – у Валенти пересохло во рту. Это было чудо. Кровь барабанчиками забилась в висках, когда огромный олень медленно прошествовал через лужайку. Туда, где стояла Али. Возможно, учуяв человека, животное метнётся в лес? Но может и напасть. Валенти начал подниматься на ноги, когда из ветвей над его головой прозвучал тихий голос:
– Не шевелись.
Он поднял голову. В луче света из окна спальни Али блеснули раскосые глаза. « Madonna mia!»– выдохнул Тони. Слова слетели с губ сухим шелестом.
Теперь он не сумел бы пошевелиться, даже если бы захотел. Что сделали с ним эти глаза? Парализовали, украли голос. Владелица глаз по‑кошачьи мягко приземлилась совсем рядом с ним. Курчавые волосы выбивались из‑под широких обвисших полей шляпы, обрамляя узкое лисье личико.
«Да это же девочка!» – удивился он. Обычная девчонка. Только глаза не детские. Старые глаза, вмещающие всю мудрость мира.
– Гляди, – сказала девочка. Уселась и обернулась к лужайке. Олень уже подходил к Али.
Олень склонил голову, качнул рогами и вдруг оглянулся на пятно света, падавшего из верхнего окна. Али не хотелось терять его из виду, но и она невольно покосилась на светлый квадрат.
Олень не двигался. С чердака слышались шорохи, словно там металась, цокая коготками по доскам, дюжина крыс или белок. Френки подняла взгляд и шагнула назад. Мелькнула мысль: «Я схожу с ума!»
Она помнила, что голос Али доносился из спальни.
Кого‑то она бранила. Оленя? «О господи, пусть это будет сон! Пусть я проснусь». Суетливая беготня на чердаке продолжалась, шажки звучали громче, будто крысы или белки… или человечки из палочек?, будто они пустились в пляс. Френки захлестнула безумная паника, перед которой все прежние страхи казались пустяками. Из груди вырвался отчаянный крик:
– Али‑и‑и‑и!
Крик матери вернул Али из оцепенения, она перевела взгляд от светлого пятна на траве обратно к оленю – но лужайка была пуста. Девочка осталась одна. Так что же?.. Мама снова вскрикнула, и Али бросилась в дом.
– Мама! – выкрикнула она и остановилась. – Мама?..
– Со мной все в порядке, – заверила Френки. – Приснилось…
– Не про…
– Не про тебя, – успокоила её Френки. – Иди сюда, обними маму.
Али плюхнулась на диван рядом с Френки и прижалась к ней.
– Ух, как жалко, что ты не видела! – начала она. – Там на лужайке такой оленище с такими рогами…
– Такой большой олень, – автоматически поправила мать.
– Ну, пусть. Но ты бы видела! Такой здоровущий.
–Я видела.
– Но ты же сказала…
Френки рассмеялась:
– Знаю. Я сказала, что видела сон. И мне приснилось, что ты прячешь у себя в комнате здоровущегооленя. Я открыла дверь, а он стоит и смотрит на меня.
– Ну и дела, – протянула Али.
– И не говори, детка. Да ещё одновременно.
– А музыку ты слышала?
– Музыку? Какую музыку?
– Вроде твоей записи Джорджа Земфира – помнишь, флейта Пана. Только без оркестра и не такая сложная. Более… первобытная.
Френки подняла бровь:
– Первобытная?
Али рассмеялась.
– Нет, правда. Я услышала из комнаты и вышла во двор выяснить, где играют, а тут олень, и я про все забыла. Нет, правда, это было что‑то!
– Ну, я‑то спала, – сказала Френки, крепче прижимая к себе дочь, – и если и слышала какую‑то музыку, это наверняка была тема из «Экзорциста» или что‑нибудь в том же роде. Очень уж страшный сон.
– Я тоже испугалась.