— Для меня, — ответил Джек. Он с удивлением воззрился на худощавую, но с полными, чувственными губами женщину. Джек был поражен ее горячностью.
— Что тогда говорить обо мне? — продолжала наступать Тереза. — Вы думаете, я испытываю удовольствие от приставаний вышедших на охоту мужчин?
— Секундочку! — возмутился начавший закипать Джек. — Не льстите себе — я не собирался выходить ни на какую охоту, а если бы вышел, то, смею вас уверить, мне бы и в голову не пришло приударить...
— Эй, Джек, — окликнул друга Чет, — остынь!
— И ты тоже, Тереза, — вмешалась Колин. — Расслабься, мы пришли сюда порадоваться жизни.
— Я не сказал этой леди ни слова, а она начала на меня наскакивать, — пустился в объяснения Джек.
— Не надо было ничего говорить, и так все ясно, — огрызнулась Тереза.
— Ребята, успокойтесь. — Чет встал между противниками, но смотрел только на Джека. — Мы выбрались в бар пообщаться с себе подобными человеческими существами.
— Общайтесь, а мне, кажется, пора домой, — заявила Тереза.
— Нет, ты останешься здесь, — отчеканила Колин. Она беспомощно, ища поддержки, повернулась к Чету: — Поймите, она натянута, как фортепьянная струна, и поэтому я уговорила ее пойти развлечься. Иначе она скоро сгорит на работе.
— То же самое я могу сказать о Джеке, — не остался в долгу Чет. — У него точно такие же антисоциальные тенденции.
Чет и Колин продолжали мило беседовать в том же духе, словно рядом не было ни Джека, ни Терезы, — но они стояли тут же, гордо отвернувшись друг от друга, одновременно чувствуя, что попали в глупейшее положение.
Выпив по глотку и отставив стаканы, Чет и Колин продолжали с жаром обсуждать чудачества своих друзей.
— Личная жизнь Джека сводится к проживанию черт знает в каких трущобах и игре в баскетбол с убийцами, — пожаловался на приятеля Чет.
— У него по крайней мере есть хоть какая-то личная жизнь, — посетовала Колин, — а бедняжка Тереза живет в обществе восьмидесятилетних стариков и пропадает на работе. Воскресную прогулку ей заменяет поход к мусорному контейнеру.
Чет и Колин от души рассмеялись и начали обсуждать последний виденный ими обоими бродвейский спектакль.
Сжимая в руках свои стаканы, словно это были эфесы шпаг, Тереза и Джек обменялись нерешительными быстрыми взглядами.
— Чет сказал, что вы доктор. Это действительно так? — спросила Тереза. Тон ее значительно смягчился.
Джек объяснил, кто такой судебно-медицинский патологоанатом. Услышав, что враги заговорили, Чет счел нужным вмешаться:
— Мы сейчас имеем честь и удовольствие пребывать в обществе самого лучшего и самого блестящего патологоанатома нашего управления. На днях, а именно сегодня утром, Джек прославился поставленным им диагнозом и стал героем дня. Несмотря на рогатки своих противников, он сумел поставить и отстоять диагноз чумы.
— Чумы? Здесь, в Нью-Йорке? — не на шутку встревожилась Колин.
— В Манхэттенском центральном госпитале, — ответил Чет.
— Боже мой! — воскликнула Тереза. — Однажды я лежала в этом госпитале. Чума — это ведь большая редкость, правда?
— Очень большая, — заговорил Джек. — В Соединенных Штатах каждый год регистрируется несколько случаев, но обычно они наблюдаются в какой-нибудь западной глухомани и летом.
— Она очень заразна? — спросила Колин.
— Чума может быть очень заразной, — ответил Джек.
— Чума может быть очень заразной, — ответил Джек. — Особенно легочная форма, а как раз она-то и была у моего больного.
— А вы не могли от него заразиться? — Обе женщины инстинктивно отпрянули от Джека.
— Нет, — ответил он. — Даже если бы мы заразились, то не представляли бы опасности для окружающих до развития воспаления легких. Так что можете от нас не шарахаться.
Несколько смутившись, Колин и Тереза вернулись к стойке бара.
— Каковы шансы, что в городе возникнет эпидемия? — спросила Тереза.
— Если бактериями чумы заражены популяции грызунов в Нью-Йорке, особенно крысы, и если этих грызунов много, то в городских гетто возможны проблемы, — начал объяснять Степлтон. — Но скорее всего очаг ограничен и не будет расширяться. Последняя настоящая вспышка чумы в Штатах произошла в тысяча девятьсот девятнадцатом году. Тогда было зарегистрировано двенадцать случаев. А ведь случилось это в доантибиотическую эру. Так что не думаю, что разразится настоящая эпидемия, тем более что Манхэттенский госпиталь очень серьезно отнесся к данному случаю.
— Я полагаю, вы сообщили в газеты о случае чумы? — серьезно проговорила Тереза.
— Только не я, — отозвался Джек. — Это не мое дело.
— Разве вам не кажется, что общественность должна быть подготовлена? — не отставала Тереза.
— Нет, мне так не кажется. Средства массовой информации раздуют из этого случая настоящую сенсацию, и все станет только хуже. Одно лишь слово «чума» способно вызвать панику, а что может быть страшнее и бесполезнее?
— Может быть, и так, — нехотя согласилась Тереза. — Но все же я убеждена, что люди будут лучше себя чувствовать, если смогут сознательно избежать контакта с чумой. Значит, их надо предупредить.
— Это чисто академический спор, — закончил дискуссию Джек. — Репортеры, будьте уверены, пронюхают обо всем. Держу пари, что уже в сегодняшних новостях...
— Давайте сменим пластинку, — перебил друга Чет. — Пусть лучше подруги расскажут о себе. Интересно, чем вы занимаетесь?
— Мы — художественные директора в одной довольно крупной рекламной компании, — ответила Колин. — Во всяком случае, я — художественный директор, а Тереза у нас теперь большая шишка — она руководитель творческой группы.
— Это впечатляет! — восхитился Чет.
— Может быть, прозвучит странно, но мы сейчас тоже косвенно связаны с медициной, — добавила Колин.
— Что вы имеете в виду под связью с медициной? — насторожился Джек.
— Один из наших крупнейших заказчиков — Национальный совет по здравоохранению, — вступила в разговор Тереза.
— Все это достойно сожаления, — произнес Джек. Замечание прозвучало довольно сухо.
— Вы недовольны, что мы работаем с советом?
— Возможно, — хмуро проронил Джек.
— Можно спросить почему?
— Я вообще против рекламы в медицине, — ответил Джек. — Особенно когда рекламируются такие монстры от здравоохранения.
— Почему? — удивилась Тереза.
— Во-первых, единственная функция рекламы — увеличение доходов за счет увеличения числа клиентов. Все рекламные ролики — это не что иное, как преувеличение, полуправда и раздувание поверхностных благоприятных качеств того или иного товара. Все это не имеет ни малейшего отношения к истинному качеству здравоохранения и не способствует его улучшению.