– Любовная история, – предположил Адамберг.
– Она служила в полиции, и я решил, что разумнее будет последовать за ней. Но она ушла от преследования, а я остался с полицией на руках.
– Досадно.
– Очень.
– Зачем вам этот пост? Хотите остаться в Париже?
– Нет.
– В уголовном розыске?
– Да. Я навел справки, меня это устраивает.
– Что же вы узнали?
– Много чего, самого разного.
– А вот я ничего не знаю. Даже вашего имени. Вас все еще зовут Новичком.
– Вейренк. Луи Вейренк.
– Вейренк, – сосредоточенно повторил Адамберг. – Откуда у вас такие рыжие волосы, Вейренк? Я страшно заинтригован.
– Я тоже, комиссар.
Новичок отвернулся, на мгновение прикрыв глаза. Досталось ему, догадался Адамберг. Вейренк выдохнул дым к потолку, пытаясь дать более распространенный ответ, но не решился. Когда он сидел так, замерев, его верхняя губа чуть приподнималась справа, словно ее тянули за ниточку, и этот изгиб придавал его лицу особую прелесть. И еще опущенные треугольником глаза с вздернутой запятой ресниц. Опасный дар комиссара Брезийона.
– Я не обязан вам отвечать, – сказал наконец Вейренк.
– Не обязаны.
Адамберг, явившись к своему новому сотруднику с одной лишь целью удалить его от Камиллы, почувствовал, что их беседа скрипит, как несмазанная телега, но объяснения этому не находил. Хотя оно, думал он, где‑то неподалеку и вполне постижимо. Адамберг спустился взглядом по перилам, по стене, потом пересчитал ступеньки, одну за другой, вниз, вверх.
Ему было знакомо это лицо.
– Как ваша фамилия, вы сказали?
– Вейренк.
– Вейренк де Бильк, – поправил Адамберг. – Луи Вейренк де Бильк, вот как звучит ваше имя полностью.
– Да, это записано в деле.
– Где вы родились?
– В Аррасе.
– В дороге, я полагаю. Вы не похожи на уроженца Севера.
– Все может быть.
– Не может быть. Вы гасконец, беарнец.
– Правильно.
– Конечно, правильно. Беарнец родом из долины Оссо.
Новичок снова моргнул, словно внезапно сдался.
– Откуда вы знаете?
– Когда фамилия совпадает с названием вина, легко попасться. Сорт винограда Вейренк де Бильк растет на склонах долины Оссо.
– Вас это смущает?
– Может быть. Гасконцы – ребята непростые. Печальные нелюдимы с нежной душой, но ироничные и упрямые. Неутомимые трудяги. Характер интересный, если только удается его вынести. Некоторые не выносят.
– Вы, например? У вас проблемы с беарнцами?
– Само собой. Подумайте сами, лейтенант.
Новичок чуть отступил, как зверь, пытающийся изучить противника.
– Вейренк де Бильк – малоизвестный сорт вина, – заметил он.
– Никому не известный.
– Разве что нескольким виноделам и жителям долины Оссо.
– И?
– И жителям соседней долины.
– А именно?
– Долины Гава.
– Видите, как все просто. Вы что, разучились узнавать пиренеица, столкнувшись с ним лицом к лицу?
– Тут темновато.
– Не переживайте.
– Не больно‑то и хотелось.
– Как вы думаете, что случится, если уроженец долины Оссо будет работать под одной крышей с уроженцем долины Гава?
Они задумались, разом уставившись в стену напротив.
– Иногда, – сказал Адамберг, – найти общий язык со своим соседом труднее, чем со своим чужаком.
– В свое время между долинами было не все гладко, – подтвердил Новичок, не сводя взгляда со стены.
– Да. За клочок земли готовы были глотку порвать.
– За травинку.
– Да.
Новичок встал и сделал круг по лестничной площадке, засунув руки в карманы. Тема закрыта, заключил про себя Адамберг. Вернемся к ней позже и по возможности иначе. Он тоже поднялся.
– Заприте чулан и отправляйтесь в Контору. Лейтенант Ретанкур ждет вас, чтобы ехать на Порт‑де‑Клиньянкур.
Адамберг махнул ему рукой на прощанье и спустился на пролет ниже в дурном расположении духа. Настолько дурном, что забыл блокнот с рисунками на верхней ступеньке, придется подниматься обратно. На площадке седьмого этажа он услышал прорывающийся сквозь сумерки изысканный голос Вейренка:
– Вернитесь, господин! Едва я сделал шаг.
Как тут же проклят был, и не могу понять я:
Мне ваша доброта сулила столько благ –
Чем вызвал мой приход подобные проклятья?
Пораженный Адамберг бесшумно преодолел последние ступеньки.
– В чем злодеяние? В том, чтобы встретить день.
В долине, подле вас? Неужто вам обидно,
Что нам на небесах одно и то же видно?
Вейренк стоял, прислонившись к косяку чулана, опустив голову, и рыжие слезы блестели у него в волосах.
– …Что дали боги мне, точь‑в‑точь как дали вам,
По тем же тропам пробираться и холмам?
Его новый помощник скрестил на груди руки и сам себе улыбнулся.
– Ясненько, – протянул комиссар.
Лейтенант удивленно поднял голову.
– Об этом тоже сказано в моем деле, – словно извиняясь, проговорил он.
– С чего это вдруг?
Вейренк, смутившись, запустил пальцы в свою шевелюру:
– В Бордо комиссар от этого на стенку лез. В Тарбе тоже. И в Невере.
– Вы что, не можете сдержаться?
– Увы, я не могу, и это – безусловно.
Кровь прародителя взывает: се – греховно.
– Как вам это удается? Наяву? Во сне? Под гипнозом?
– Это у нас семейное, – сказал Вейренк сухо. – Ничего не поделаешь.
– Ну, если семейное, тогда ладно.
Вейренк вздернул губу и беспомощно развел руками.
– Предлагаю вместе со мной поехать в Контору. Чулан вам не идет на пользу.
– И то правда, – согласился Вейренк, и в животе у него что‑то сжалось при мысли о Камилле.
– Вы знакомы с Ретанкур? Она отвечает за ваше обучение.
– Какие новости на Клиньянкуре?
– Новости будут, если мы найдем камешек, закатившийся под стол. Ретанкур вам наверняка все расскажет, она не в восторге от этого задания.
– Почему вы не хотите передать дело в Наркотдел? – зажав книжки под мышкой, спросил Вейренк, когда они спускались.
Адамберг опустил голову, не отвечая.
– Не хотите говорить? – настаивал лейтенант.
– Почему же. Просто не знаю, как.
Вейренк подождал, держась за перила. Он слишком много слышал об Адамберге, чтобы не считаться с его причудами.
– Это наши покойники, – произнес наконец комиссар. – Они попались в силки, в паутину, в ловушку. В тень, если хотите, и запутались в ее складках.
Беспокойный взгляд Адамберга уперся в какую‑то точку на стене, словно там он мог отыскать недостающие слова и облечь в них мысли. Потом он бросил эту затею, и они спустились. В подъезде Адамберг снова остановился.
– Прежде чем мы выйдем на улицу и станем коллегами, – сказал он, – скажите мне, откуда у вас такие волосы.
– Я не уверен, что моя история вас устроит.