— Если дело закрыто, сержант, что плохого в том, что вы мне его покажете?
Уорден уперся в стол могучими руками.
— Уж не собираетесь ли продолжить поиски, профессор? Официально, с позиции закона, нам без разницы, что было до, во время или после самоубийства вашей жены, потому что она... покончила с собой, — каждое из последних слов сопровождалось ударом кулака по столу. — Официально. Но...
— А вот мне очень важно, что произошло до, во время и после, — отрезал Курт.
— Это ваше дело. Но позвольте сказать, что учреждение, в котором я работаю, призвано собирать информацию, а не делиться ею, и давайте не будем менять заведенного порядка, — он мерзко улыбнулся. — Разумеется, вы можете пожаловаться лейтенанту...
Курт обдумал это предложение. Едва ли он чего-то добьется от лейтенанта Дорси, более всего напоминающего пивную бочку. Курт встал, тяжело вздохнул. Но не удержался от вопроса:
— Надеюсь, я не нарушу закон, если продолжу расследование без вашей помощи?
— То есть наймете частного детектива? Это ваши деньги, друг мой, но не рассчитывайте на содействие полиции, — он тоже поднялся. — Знаете, профессор, я послал отпечатки ваших пальцев в Вашингтон и Сакраменто. Вы нигде не засветились. Ваших пальчиков нет даже в ФБР. Это означает, что вы не служили в армии...
— Вы не хотите помочь, потому что я не служил в армии?
Уорден и не пытался скрыть, что помогать такому, как Курт, желания у него нет.
— Дело в другом, профессор. Мне представляется, что вы решили стать героем, захотели сами найти этих подонков и воздать им по заслугам. Преподать им хороший урок, — он уперся пальцем в грудь Курта. — Но вы не служили в армии, следовательно, у вас нет необходимых навыков, чтобы в случае чего постоять за себя. Вы не найдете их, это ясно, но будете крутиться в тех местах, где собирается молодежь, пытаясь выйти на их след, и выясните, что эти бандиты с цепями в руках совсем не паиньки. Поверьте мне, далеко не паиньки.
— Благодарю за разъяснение, сержант.
* * *
Пятнадцать минут спустя он уже поднимался по лестнице в спортивный зал, кипя как самовар. Черт бы побрал этого Уордена! Впрочем, он дал хороший совет: обратиться к частному детективу.
На верхней площадке он столкнулся с четырьмя тяжелоатлетами, перегородившими проход. Они специализировались в олимпийском троеборье и пауэрлифтинге, но в городских одеждах ничем особо не выделялись и, только раздевшись, превращались в глыбы мышц.
— ...а грудь широкая, что твой стол.
— Да?
— Да. И руки толщиной с человеческое тело, со своими сердцем и легкими. Он...
— Позвольте мне пройти. Не затруднит ли вас... Послушайте, мне надо пройти. Я...
Черт бы их всех побрал! Сначала Уорден отказал ему в помощи, теперь эти горы мускулов ведут себя, как глухие...
И тут один из тяжелоатлетов сзади обхватил другого за пояс, поднял его — весом в двести пятьдесят фунтов, — словно десятифунтовый стул, и со смехом швырнул через площадку.
Аккурат в Курта.
— Эй! Какого черта...
Тот, кого швырнули, почему-то не рассмеялся. Но схватил попавшийся под руку предмет, чтобы кинуть его в первого тяжелоатлета-весельчака. Так уж получилось, что предметом этим оказался Курт.
Но едва громадные руки ухватились за лацканы его пиджака, тело Курта отреагировало мгновенно, точно так же, как реагировало тысячи раз на занятиях по рукопашной подготовке. Его сомкнутые руки нырнули меж рук противника, отрывая их от лацканов пиджака, чтобы затем обрушиться на его переносицу. Разумеется, координация движений Курта оставляла желать лучшего, поэтому он лишь разбил тяжелоатлету губы и угодил в подбородок. Но этого оказалось достаточно, чтобы мужчина согнулся и его лицо оказалось в пределах досягаемости колена Курта.
Однако прежде чем он смог ударить, чья-то мощная рука обхватила его шею сзади. Опять же Курт отреагировал мгновенно, попытавшись схватить нападавшего за правое плечо и резким движением тела перебросить через себя.
Но каким-то чудом нападавший не перелетел через голову Курта, а оказался перед ним, стоя на ногах.
— Холстид! — проорал он. — Немедленно прекрати!
Тут Курт понял, что перед ним Престон, и отступил назад.
— Извини, Флойд. Я... Господи, на минуту я...
Громадный мужчина с курчавыми волосами и в испачканной кровью футболке стоял у стены, прижав руки ко рту. Когда их взгляды встретились, Курт увидел в его глазах не злость, а уважение.
— Эй, парень, ты меня почти сделал.
Престон хохотнул.
— Вануччи, тебе бы лучше умыться, а не то ты зальешь кровью весь пол. А я только вчера натирал его. — Он обнял Курта за плечи. — Пошли, тигр, тебе надо расслабиться.
В кабинете, посмотрев на диван, заставленный коробками с банками белкового порошка, которые распаковывал Престон, Курт вновь начал извиняться.
Престон отмахнулся:
— Курт, ты был великолепен. Где ты всему этому научился?
Курт потер лицо руками. От резких движений у него разболелась голова.
— Я... во время второй мировой войны. Я служил в частях коммандос. Совсем мальчишка. Я думал, что все забылось, но некоторые ситуации пробуждают рефлексы... А ты, Флойд? Контрприемам броска через голову не учат в тяжелоатлетических залах.
Престон широко улыбнулся:
— Меня обучали там же. В армии. Я же говорил тебе, что служил в Леонардо-Вуд. Там меня отметили и, вместо того чтобы послать в Корею, назначили инструктором, сначала по общефизической подготовке, потом по рукопашному бою. Я тренировал новобранцев более двух лет.
— Слушай... — тут Курта осенило, — а меня бы ты не мог немного потренировать после обычных занятий? Может, в женском зале — благо, днем там никого нет, а на полу маты...
Престон глубоко задумался. Потом посмотрел на Курта.
— Значит, ты решил их найти, — в голосе не слышалось вопроса.
— В общем-то... — начал было Курт, пожав плечами, — да.
— А ты уверен, что тебе этого хочется, Курт?
— О, я знаю, что эти банды опасны, — Курту вспомнилось предупреждение Уордена о цепях. — Если же у меня восстановится реакция, разумеется, только для самозащиты, думаю, мои шансы возрастут.
— Твои-то да, а вот... — Престон недоговорил. — Хорошо, Курт, сегодня и начнем.
Курт уже выходил из кабинета, когда ему в голову пришла еще одна дельная мысль.
— Чуть не забыл, Флойд. А нет ли у тебя знакомого частного детектива?
— Есть. Эндрю Мэтьюз. Он занимается в этом зале. И детектив он неплохой. От клиентов отбою нет, а берет он по пятьдесят баксов в день. Так что если хочешь...
— Скажи ему, что у меня есть для него работа.
Дебби
Пятница, 4 июля — понедельник, 25 августа
Глава 15
Четвертого июля, когда Рики вез ее домой в Сан-Леандро, Дебби осознала, что влюбилась. Не на лето, а навсегда. Во второй половине дня он заехал к ней в общежитие: они собирались в Сан-Франциско посмотреть фейерверк [8] . По этому случаю она надела новые розовые брючки, облегающие ее как вторая кожа, белую блузку и сандалии.
— Мы встретимся с парнями у Толстяка, а потом...
— С парнями? — Какие-то нотки в голосе Дебби заставили его повернуться к ней. — Не нравятся они мне. Каждый из них.
— Слушай, они мои друзья, Деб. И никто не должен учить меня, кого брать в друзья.
— Я и не говорю, что ты мне что-то должен, Рики...
Рик снял напряжение широкой улыбкой:
— И пожалуйста, не зови меня Рики перед парнями, хорошо?
Да, думала она, хороший выдался день, яркий, солнечный, даже после того, как они приехали к Толстяку и пересели из «триумфа» в старый «шеви». Толстяк, она и Рик расположились на переднем сиденье, Хулио и Чемп — на заднем.