Он сердито откусил кусочек кекса. И не успел он его прожевать, как Китти решилась.
— Давайте я вам буду помогать, сэр!
Старый волшебник изумленно уставился на девушку.
— Ты?
— Да, сэр. Я буду вашей помощницей.
— Извини, дорогая, но мне казалось, что ты работаешь на Гирнека!
— Да, сэр, но это временная работа. Я как раз искала себе другое место. Я очень интересуюсь книгами и магией, сэр. Честное слово. Мне всегда хотелось узнать об этом побольше.
— Ах вот как… И что же, ты знаешь иврит?
— Нет, сэр.
— А чешский? А французский? А арабский?
— Нет, сэр, ни одного из этих языков я не знаю.
— Ах вот как…
На миг лицо мистера Баттона сделалось куда менее приветливым, куда менее любезным. Он прищурился и взглянул на неё искоса.
— И на самом деле, разумеется, ты всего лишь простолюдинка…
Китти весело кивнула.
— Да, сэр. Но я всегда думала, что настоящему таланту скромное происхождение — не помеха. Я энергичная, проворная, и ловкая к тому же. — Она указала на лабиринт запыленных книжек. — Я смогу приносить вам любую книгу, какая понадобится, в мгновение ока. Даже из самой дальней стопки!
Она улыбнулась и отхлебнула чаю. Старик потирал подбородок короткими, пухлыми пальчиками и бормотал:
— Девочка-простолюдинка… непроверенная… Так никто не делает… И вообще, это запрещено. Но, с другой стороны, в сущности — почему бы и нет? — Он хихикнул себе под нос. — Почему бы и нет, а? Они-то ведь не стеснялись пренебрегать мною все эти годы! А это был бы интересный эксперимент… И потом, откуда они об этом узнают, гори они синим пламенем!
Он снова взглянул на Китти сузившимися глазами.
— Но только я ничего не смогу тебе платить!
— Это не важно, сэр. Я… э-э… интересуюсь знанием ради самого знания. Я подыщу себе ещё какую-нибудь работу. Так, чтобы иметь возможность помогать вам, когда надо, в свободное время.
— Да? Ну, тогда хорошо, хорошо. — Мистер Баттон протянул ей маленькую розовую ручку. — Что ж, посмотрим, что у нас получится. Сама понимаешь, ни ты, ни я не имеем друг перед другом никаких юридических обязательств, так что мы можем прекратить сотрудничество в любой момент. Имей в виду: если ты станешь лениться или мошенничать, я вызову хорлу и она тебя испепелит… Но, право, как я неучтив! Я ведь так и не спросил, как твоё имя.
Китти поразмыслила, каким из имен лучше назваться.
— Лиззи Темпл, сэр.
— Ну что ж, Лиззи, очень приятно познакомиться. Надеюсь, мы неплохо уживемся вместе.
Они и впрямь неплохо ужились. Китти с самого начала сумела стать для мистера Баттона незаменимой. Поначалу в её обязанности входило всего лишь пробираться по тёмному, загроможденному дому, разыскивать в дальних стопках непонятные книжки и приносить их волшебнику в целости и сохранности. Это было проще сказать, чем сделать. Китти часто возвращалась в кабинет волшебника, отчаянно чихая и кашляя от пыли или потирая синяки от обрушившейся книжной пирамиды — только затем, чтобы услышать, что она принесла не ту книгу или не то издание, и снова отправиться на поиски. Но Китти держалась молодцом. Мало-помалу она научилась ловко отыскивать именно те тома, что были нужны мистеру Баттону; она научилась узнавать имена, обложки, методы переплетания книг, которые использовали типографии разных веков в разных городах и странах. Волшебник был ею чрезвычайно доволен: помощница избавляла его от множества хлопот. Так шёл месяц за месяцем.
Со временем Китти стала задавать вопросы насчёт отдельных трудов из тех, что помогала отыскивать. Иногда мистер Баттон давал сжатые, небрежные ответы; чаще предлагал найти решение самой. Если книга была на английском, Китти могла это сделать. Так что она позаимствовала у волшебника несколько книжек попроще, на общие темы, и унесла их домой, в свою квартирку. Она читала их по ночам, у неё возникали новые вопросы, она обращалась с ними к мистеру Баттону, и он отсылал её к другим текстам. Таким образом, повинуясь мудреным указаниям старого волшебника, Китти начала учиться.
Через год такого обучения она стала выполнять поручения волшебника. Китти получила официальные пропуска и возможность посещать все столичные библиотеки. Время от времени она навещала травников и торговцев магическими товарами. У мистера Баттона не было в услужении никаких бесов — он вообще мало пользовался магией. Его больше интересовали древние культуры и история контактов с демонами. Время от времени он вызывал кого-нибудь из демонов послабее, чтобы расспросить его о некоем историческом моменте.
— Но делать это с одной ногой ужасно трудно! — пожаловался он Китти. — Это и на двух-то ногах делать непросто, но когда пытаешься начертить ровный круг, а палка скользит и ты всё время роняешь мел, это просто дьявольски сложно. Так что теперь я нечасто рискую вызывать демонов.
— Хотите, я вам буду помогать, сэр? — предложила Китти. — Только вам, конечно, придётся научить меня основам…
— Нет-нет, это невозможно! Слишком опасно для нас обоих.
Китти обнаружила, что в этом вопросе мистер Баттон тверд, как адамант, и у неё ушло несколько месяцев на то, чтобы уломать старика. В конце концов он, чисто чтобы избавиться от её докучливых уговоров, позволил ей наполнить чаши благовониями, подержать циркуль, пока он чертил круги, и зажечь свечи из свиного сала. Китти стояла за креслом волшебника, когда демон появился и стал отвечать на вопросы. Потом она помогла затушить задымившиеся после демона доски пола. То, как спокойно она ко всему этому отнеслась, произвело на мага большое впечатление, и вскоре девушка уже постоянно помогала ему в вызываниях. Здесь, как и в остальных делах, Китти схватывала все на лету. Она принялась заучивать наизусть некоторые, самые распространенные, латинские формулы, хотя латыни она по-прежнему не знала. Мистер Баттон, которому, при его здоровье, нелегко было лишний раз двигаться с места, начал перекладывать все большую и большую часть процедур на свою помощницу. Все так же небрежно, мимоходом, он помогал ей заполнять отдельные пробелы в знаниях, хотя обучать её как следует по-прежнему отказывался.
— Вызывание демонов, — говаривал он, — в сущности, штука весьма простая, но вся соль в деталях, а деталей тысячи. Так что будем придерживаться самой простой схемы действий: вызываем демона, принуждаем его повиноваться, отсылаем его обратно. У меня нет ни времени, ни желания обучать тебя всем тонкостям этого ремесла.
— Да, сэр, конечно, сэр, — отвечала Китти.
У неё и у самой не было ни времени, ни желания учиться всему этому. Самая элементарная технология вызывания — вот всё, что ей требовалось.
Шли годы. Война тянулась ни шатко ни валко. Книги мистера Баттона были аккуратно рассортированы, каталогизированы и расставлены по авторам. Эта помощница оказалась настоящим сокровищем. Теперь, под его руководством, она уже могла вызывать фолиотов и даже мелких джиннов, пока волшебник спокойно сидел в кресле и наблюдал. Это было чрезвычайно удобно.
И, невзирая на связанные с этим опасности, Китти это тоже вполне устраивало.
Когда чайник наконец закипел, Китти заварила чай и вернулась к волшебнику. Тот, как и прежде, сидел на кушетке, читая свою книгу. Когда девушка поставила перед ним чайник, мистер Баттон коротко поблагодарил её.
— Трисмегист указывает, — сказал он, — что суккубы вообще склонны вести себя дерзко и часто стремятся к самоуничтожению. Их можно успокоить, добавив в благовония цитрусы или же негромкой игрой на свирели. Хм, очевидно, они весьма чувственные твари…
Он рассеянно почесал сквозь брюки свою культю.
— Кстати, Лиззи, я нашёл и ещё кое-что. Как звали того демона, про которого ты давеча спрашивала?
— Бартимеус, сэр.
— Да-да, Бартимеус. Трисмегист упоминает его в одной из своих таблиц древних джиннов. Поищи в приложениях, это где-то там.
— В самом деле? Замечательно! Спасибо, сэр.
— Он там приводит немного истории его вызываний. Вкратце. Ничего особо интересного там нет.
— Да, конечно, сэр. Что там может быть интересного… — Она протянула руку за книгой. — Можно взглянуть?
Часть 2
Пролог
Александрия, 126 г. до н. э.
Жарким утром середины лета священный бык вырвался из своего загона у реки. Он носился по полям, отмахиваясь от мух и грозя рогами всему, что движется. Трое людей, которые пытались его поймать, были серьёзно покалечены. Бык проломился сквозь тростники и выбежал на дорожку, где играли дети. Когда дети завизжали и бросились врассыпную, бык застыл, словно в недоумении. Но слепящее солнце, играющее на волнах, и белые одежды детей разъярили его. Он наклонил голову, ринулся на ближайшую девочку и наверняка забодал бы её или затоптал насмерть, не проходи мимо мы с Птолемеем.
Принц поднял руку. Я повиновался. Бык застыл на середине броска, словно наткнулся на стену. Он замотал головой, глаза у него разъехались в разные стороны, и он рухнул в пыль, где и остался лежать до тех пор, пока подошедшие прислужники не связали его верёвками и не увели обратно в загон.
Птолемей дождался, пока его свита успокоила детей, потом продолжил прогулку. Об этом инциденте больше разговору не было. И тем не менее к тому времени, как мы возвратились во дворец, стая слухов вспорхнула, разлетелась и теперь кружила над его головой. К вечеру весь город, от последнего бродяги до самого надменного жреца Ра, уже слышал об этом событии — хотя не обязательно правду.
Я, как обычно, допоздна блуждал по вечерним рынкам, внимая ритмам большого города, приливам и отливам новостей, несомых людским морем. Мой хозяин сидел, скрестив ноги, на крыше своих покоев и то принимался царапать тростниковым стилом по полоске папируса, то поднимал голову и смотрел на темнеющее море. Я приземлился на карниз в обличье чибиса и уставился на него глазом-бусинкой.
— На базарах только об этом и разговору, — сказал я. — Про тебя и про быка.
Он окунул тростинку в чернила.
— Ну и что?
— Может, и ничего, а может, это и важно. Но люди шепчутся.
— И что же они шепчут?
— Что ты колдун и водишься с демонами.
Он расхохотался и аккуратно вывел цифру.
— Ну что ж, фактически они правы!
Чибис забарабанил когтями по камню.
— Протестую! Термин «демон» неверен и крайне оскорбителен!
Птолемей положил стило.
— Дорогой мой Рехит, напрасно ты так беспокоишься из-за имен и титулов. Они всегда грубы и приблизительны и используются лишь для удобства. Люди говорят так исключительно из невежества. Вот если они постигнут твою природу и по-прежнему будут относиться к тебе враждебно и презрительно, тогда действительно стоит тревожиться.
Он улыбнулся, искоса глядя на меня.
— А такое тоже возможно — будем смотреть правде в глаза.
Я слегка приподнял крылья, и морской бриз взъерошил мои перышки.
— Пока что тебе удаётся поддерживать хорошее мнение о себе. Но помяни моё слово: скоро станут говорить, что это ты выпустил быка на волю!
Он вздохнул.
— Честно говоря, моя репутация — добрая или дурная — не особо меня заботит.
— Тебя она, может, и не заботит, — мрачно сказал я, — но во дворце есть те, для кого это вопрос жизни и смерти.
— Только те, кто бултыхается в гуще политики, — сказал он. — А я для них ничто.
— Хорошо бы, коли так! — мрачно ответил я. — Хорошо бы… Что ты там пишешь?
— Твоё описание стен стихий на границах мира. Так что прекрати морщить клюв и расскажи об этом поподробнее.
Ну и пришлось оставить все как есть. Спорить с Птолемеем было бесполезно.
Он с самого начала был исполнен любопытства и восторга. Накопление богатств, жены и дорогие безделушки — эти освященные временем предметы вожделения большинства египетских магов — его не интересовали. Он стремился к знанию, но к знанию особого рода — отнюдь не к тем знаниям, что позволяют обращать в пыль стены городов и повергать ниц врагов. Он был немножко не от мира сего.