Но их тела прижимались друг другу все ближе и ближе. Шкафу это казалось сущей пыткой, но он не возражал. Он был готов на что угодно, лишь бы Кизия избавилась от своих страхов.
— Я боялся, что ты не придешь сегодня, — пробормотал он, вдыхая чувственный запах ее темной кожи.
— Почему? — ее голос казался чуточку хрипловатым.
— Прошел целый час с начала вечеринки, а тебя все не было…
Кизия слегка отстранилась, подняла голову и взглянула на него. Выражение ее лица трудно было понять. Подозрительность, смешанная со множеством других чувств.
— Ты меня высматривал? — спросила она после недолгого молчания.
Шкаф подумал о том волнующем мгновении, когда, во время танца с Бернадиной, их взгляды встретились. Он несколько мгновений смотрел в глаза Кизии, желая вызвать в ее памяти этот момент. Судя по тому, как затрепетали ее тонкие ноздри, она вспомнила.
— А ты как думаешь, киска?
Подозрительность на лице Кизии сменилась нахальной усмешкой.
— По-моему, тебе некогда было смотреть на входную дверь и дожидаться моего появления, — возразила она, пренебрежительно фыркнув.
— Ты имеешь в виду Бернадину? — переспросил Шкаф через несколько секунд. Он сомневался, что между этими женщинами возможно соперничество. Но немного ревности поможет пролить свет на чувства Кизии…
— Это ее имя?
— Так она сказала. Мисс Бернадина Уоллес.
— Новенькая?
— Чья-то сестра.
— Сестра?
— Угу.
— Чья?
Шкаф пожал плечами.
— Не помню.
Кизия, моргнув, уставилась на него.
— Ну да, — произнесла она наконец крайне скептическим тоном. Затем повернула голову и прижалась щекой к его груди, что-то тихо пробормотав. Шкаф не разобрал ни единого слова. Это не имело значения. Смысл сказанного был очевиден. Кизия могла обозвать его предыдущую партнершу как угодно, но только не сестрой.
Секунд десять-пятнадцать они танцевали молча. Краем глаза Шкаф заметил Джексона Миллера и его дочурку. Кажется, они спорили. Судя по жестам Лорелеи, речь шла о них с Кизией.
— Почему ты опоздала? — спросил наконец Шкаф. Ему пришло в голову, что его влечение к Кизии Кэрью гораздо заметнее, чем он думал вначале. Джексон, естественно, догадался раньше всех. Мама тоже пару раз высказывалась на эту тему. Но остальные…
Нет, — сказал он себе. Если бы еще хоть одна живая душа узнала о его чувствах к Кизии, новость тут же разнеслась бы по всему департаменту. Парни со станции уже вовсю изводили бы его своими насмешками!
Кизия снова что-то произнесла. Но теперь Шкаф решил, что это был ответ на его вопрос.
— Что ты сказала? — переспросил он.
— У меня машина барахлит. — Кизия глубоко вздохнула, уткнувшись в его футболку.
Так он и думал. Можно было не спрашивать.
— Трансмиссия? — В прошлый раз проблема заключалась именно в ней.
— Может быть.
— А как свечи? — Это позапрошлая поломка.
Еще один вздох.
— Может, дело в них.
Как бы сильно ему ни нравилось чувствовать грудью ее теплое дыхание, Шкаф решил, что пора отодвинуться и взглянуть ей в глаза. Так он и поступил.
— Киска, — начал он, глядя на Кизию. — Я знаю, что лезу не в свое дело, но эта твоя машина — самая жуткая развалюга из всех, что я видел. Тебе давно пора купить новую.
— Можешь не говорить. Но если я не выиграю в лотерею, мне придется отложить покупку до осени. Я хочу заплатить за мебель, прежде чем влезать в новые долги.
Шкаф уже много лет возился с машинами. Судя по его опыту и по близкому знакомству с «тачкой» Кизии, вряд ли ей удастся дотянуть до осени. Но он не собирался высказывать свои сомнения. Если слух его не обманывает, песня, под которую они танцуют с Кизией, подходит к концу. И не стоит тратить время на споры о том, как долго останется на ходу ее старая консервная банка.
— Я попрошу маму, чтобы она помянула твою машину в своих молитвах, — пообещал Шкаф, крепче прижав к себе партнершу.
Кизия рассмеялась.
— Если честно, — сказала она, позволив ему обнять себя, — я надеюсь, что она попросит преподобного Диксона провести с моей машиной сеанс гипноза. Кажется, она умеет на него надавить.
— Мама может надавить на кого угодно, — с усмешкой ответил Шкаф. Он имел в виду не только ее влияние в афроамериканской общине Атланты. Хелена Роза Рэндалл была очень внушительной женщиной. Судя по ее старым фотографиям, она не только не сохранила свою девичью фигуру, а удвоила ее… если не утроила. — Я не сомневаюсь, что она с радостью поговорит с преподобным Диксоном.
Затем они замолчали, танцуя под последний куплет. Шкаф наслаждался близостью Кизии. Такое приятное чувство. Такое… правильное.
Пожалуйста, Господи, — подумал он. — Пусть это продлится подольше.
Песня закончилась. Но они не сразу отошли друг от друга. В действительности Кизии тоже не хотелось расставаться. Но затем она все же разомкнула объятия и шагнула назад. Вопреки своим инстинктам Шкаф не воспрепятствовал этому. Он просто позволил ей отступить.
Некоторое время она смотрела на него, в глубине ее необычных, прекрасных глаз вспыхивали искры. Шкаф видел бьющуюся жилку у основания ее длинной, гордой шеи. Ее вздымающиеся груди привлекли его внимание на несколько томительных секунд, но затем он снова заставил себя взглянуть ей в лицо.
— Спасибо, — сказала она.
— Мне было приятно, — честно ответил он.
Наступила тишина. Кизия взглянула на часы
— Ну… — начала она.
— Я провожу тебя, — торопливо предложил Шкаф. У него было несколько причин не отпускать ее одну. И среди них то, что этот район города был не из самых безопасных.
Она покачала головой.
— Это не обязательно.
— Знаю, — ответил Шкаф, подавив раздражение, вызванное ее высокомерным отказом. Он ценил независимость Кизии Кэрью. И все же ждал дня, когда она поймет, что принятое предложение помощи не обязательно влечет за собой удар в лицо. — Но я хочу этого.
Шкаф обнимал Кизию за плечи, когда они вместе подошли к ее дому полтора часа спустя. В его жесте не было назойливости, ничего такого, что могло бы смутить Кизию. Но все же в глубине души она опасалась, что испытываемое ею чувство защищенности может оказаться ловушкой. Может пошатнуть ее уверенность в себе. Сделать уязвимой. Опасно полагаться на мужчин. Женщина должна рассчитывать только на себя.
— Я очень благодарна, что ты отвез меня домой, Шкаф, — тихо сказала она.
— Мне было приятно. — Тот же ответ, то же признание, что и после танца.
Кизия глубоко вздохнула, наслаждаясь мягкими, сладковатыми запахами, плывущими в ночном воздухе. Весна в Атланте выдалась на редкость ранней. В начале февраля зацвели анютины глазки, в середине марта деревья покрылись листвой. Сейчас шла вторая неделя мая, и все вокруг цвело и пахло. Но даже эта красота имеет свою цену. Кизия знала, что в «скорую помощь» звонят десятки людей с жалобами на сердечный приступ, хотя на самом деле у них аллергия на цветочную пыльцу.
— И еще спасибо, что позвонил в гараж своему другу, — добавила она через секунду, искоса взглянув на Шкафа. У него впечатляющая внешность, доставшаяся в наследство от африканских предков. Его с легкостью можно представить в красочном одеянии племенного вождя, добившего власти благодаря своей духовной и физической силе.
Ты можешь ему довериться, — внезапно прошептал ее внутренний голос.
Кизия хотела бы поверить. Она стремилась к этому душой и сердцем. И ее тело тоже не прочь попытать судьбу. Тем более после такого танца. Она до сих пор чувствует жар страсти, растекающийся по жилам. Не много усилий потребуется, чтобы превратить его в бушующее пламя.