Джуд попросила ничего не говорить Шерон, поскольку она, естественно, считает, что фэн-шуй – это полная ерунда. В конце концов мне все же удалось свести разговор к Марку Дарси.
– Конечно же, он тебя не интересует, Бридж, я такой мысли даже допустить не могу, – подтвердила Джуд.
Она сказала, что выход из положения очевиден: мне нужно устроить у себя обед для друзей и пригласить его.
– Это прекрасный способ, – уверяла Джуд. – Ты же не на свидание его приглашаешь, так что исчезает всякая напряженность. И, кроме того, у тебя есть возможность покрасоваться, а все твои друзья будут специально делать вид, что считают тебя просто чудесным человеком.
– Джуд, – я была глубоко оскорблена, – ты, кажется, сказала «делать вид»?
– Что?
– Мой нос.
– А что с ним?
– Что с ним? Ха! Да ты посмотри на него!
Выяснилось, что там была очень, очень маленькая шишечка. Когда Тому было семнадцать, кто-то двинул ему в лицо стаканом.
– Теперь понимаешь?
Как я уже объяснила, по моему мнению, эту шишечку трудно было винить в том, что Джоан из Арка вырвала титул у Тома прямо из рук, разве что жюри пользовалось телескопом. Но тут Том начал жаловаться, что он слишком толстый и ему надо садиться на диету.
– Сколько калорий ты должна потреблять, когда ты на диете? – пытал он меня.
– Около тысячи. Ну, то есть обычно я стремлюсь к тысяче, а реально останавливаюсь примерно на полутора, – объяснила я, понимая при этом, что последняя фраза была не совсем правдой.
– Тысяча? – изумился Том. – А я думал, что только для выживания необходимо две тысячи!
Я была в замешательстве. Вдруг осознала – я столько лет провела на диете, что взгляд на калории как на необходимое условие для выживания совершенно стерся из моего сознания. Я достигла точки, в которой возникает уверенность, что идеал правильного питания – это совсем ничего не есть и что люди едят только из-за собственной жадности, поскольку не могут заставить себя прекратить обжираться и пренебрегать диетой.
– Сколько калорий в вареном яйце? – спросил Том.
– Семьдесят пять.
– В банане?
– Большом или маленьком?
– Маленьком.
– Очищенном?
– Да.
– Восемьдесят, – не задумываясь ответила я.
– В оливке?
– Черной или зеленой?
– Черной.
– Девять.
– В шоколадном печенье?
– Сто двадцать одна.
– В наборе молочного шоколада?
– Десять тысяч восемьсот девяносто шесть.
– Откуда ты все это знаешь?
– Просто знаю, как любой знает алфавит или таблицу умножения.
– О'кей. Девятью восемь, – предложил Том.
– Шестьдесят четыре. Нет, пятьдесят шесть. Семьдесят два.
– Какая буква идет перед J? Быстро.
– Р. То есть L.
Том говорит, что я больная, но я всерьез беспокоюсь за Тома. Думаю, приняв участие в конкурсе красоты, он подвергся таким жестоким стрессам, которые мы, женщины, испытываем давным-давно. Теперь Том беззащитен, его гнетут мысли о собственной внешности и фигуре.
В заключение вечера Том, чтобы приободриться, выпустил с крыши несколько ракет в сад своих соседей снизу, которые, по его словам, были человеконенавистниками.
Марк рассмеялся и посоветовал:
– Не готовь сложных блюд. Помни, что все придут повидаться с тобой, а не кушать парфе в сахарных стаканчиках.
Даниел никогда бы не сказал такой приятной вещи. Мне оч. хочется, чтобы поскорее настал день обеда.
* * *
11 ноября, суббота
124 фунта, порций алкоголя – 4, сигарет – 35 (кризис), калорий – 456 (еда кончилась).
Том пропал. Я начала беспокоиться ещё утром, когда позвонила Шерон и сообщила, что хотя и не поклянется здоровьем своей мамочки, но все же ей кажется, что в четверг ночью она видела Тома из окна такси. Он бродил по Лэд-броук-гроув, закрывая лицо рукой и вроде бы с синяком под глазом. Пока Шерон упрашивала таксиста подать назад, Том исчез. Вчера она два раза звонила ему на автоответчик, спрашивая все ли в порядке, но он не ответил.
После её слов я вдруг вспомнила, что сама в среду оставляла Тому на автоответчике сообщение – спрашивала, что он будет делать на выходных, – и он не ответил, а это на него совсем не похоже.