Хотя этот мужчина возил ее на пикник, хотя он даже целовал ее, Лили все равно чувствовала себя в его присутствии неловкой и неуклюжей.
— Ничего страшного, — отвечала она.
Рукой, затянутой в мягкую лайку, он взял ее руку и осторожно погладил ей ладонь.
— В субботу буду смотреть на дорогу, по которой прибудет ваша карета, — сказал, он.
Лили затаила дыхание, не сводя с него глаз. Еще ни один мужчина не говорил ей ничего подобного, она почувствовала, что Калеб приобретает странную власть над ней, и ее прежние мечты могут рассыпаться в прах, смениться новыми грезами. И это страшило ее.
— Лили?
Только тут она сообразила, что так ничего и не ответила.
— Я тоже буду думать о субботе, — сказала она, но это была лишь половина правды. На самом деле Лили будет со страхом ждать субботы, как грешник пришествия Судного дня.
На какое-то мгновение ей показалось, что майор хочет на прощание поцеловать ее прямо здесь, на глазах у всей улицы. Однако Холидей лишь улыбнулся, надел шляпу и направился к коновязи. Вскочив на жеребца, Калеб послал Лили долгий прощальный взгляд, а затем поскакал вдогонку за своим отрядом.
Лили чувствовала себя крайне подавленно и растерянно. Ей совершенно не нравится Калеб Холидей. Он наглый, самовлюбленный, невоспитанный солдафон. И ведет себя по отношению к Лили абсолютно не по-джентльменски.
И как только у нее хватило ума вообще согласиться продолжать с ним знакомство?
Лили вздохнула. Просто в ее жизни так не хватает чуда — ну хотя бы самого маленького. Ведь одна волшебная ночь на балу — не такая уж большая награда за ту полную тяжкого труда жизнь на ферме, которую Лили себе уготовила. Она распахнула двери столовой и вошла внутрь, едва не столкнувшись у входа с одним из посетителей.
Лили улыбнулась своим мыслям и проследовала на кухню. Зал был практически пуст, но минут через пятнадцать должен был прибыть дилижанс из Спокана. А это означало, что в столовую вот-вот ввалится толпа голодных пассажиров и рабочих с пилорамы. Поздоровавшись с Чарли, Лили извлекла из закутка за кухонной дверью свой передник и наколку и надела их.
— Все пироги сгорели! — вскричал Чарли, распахивая дверцу духовки.
В подтверждение его слов кухня в ту же секунду наполнилась клубами черного дыма. Задыхаясь и кашляя, Лили поскорее распахнула окно.
Чарли оглашал кухню градом ругательств, как будто Лили была виновата в том, что он позабыл вовремя вынуть пироги из духовки. Девушка набрала полный поднос вилок и ложек и поспешила в зал сервировать стол.
Она уже почти управилась с этим, когда напротив отеля остановился дилижанс, из которого против ожидания вышли всего два пассажира. Вначале показалась миловидная дама с роскошными темными волосами, одетая в светло-фиолетовый дорожный костюм. А следом за нею вышел сводный брат Лили, Руперт.
Девушка замерла на месте, завороженно глядя, как Руперт со своей обычной вежливостью распахнул перед дамой дверь отеля, и следом вошел сам. Его темно-синие глаза вспыхнули недобрым огоньком, как только он заметил Лили.
— Так вот ты где скрываешься, — запальчиво произнес Руперт.
В памяти Лили пронеслась картина ее поспешного бегства из маленького домика, который они снимали с Рупертом: она бежала налегке, все ее пожитки уместились в одном саквояже.
Руперт мог хотя бы поздороваться с нею для начала, но Лили понимала, что он имеет право злиться. Ей в глаза бросился его утомленный вид и поношенный учительский сюртук, весь в пыли после долгой дороги. Его темные вьющиеся волосы, обычно такие пышные, сейчас свалялись и свисали неровными прядями.
Приехавшая в одном дилижансе с Рупертом дама с любопытством взглянула на Лили, устроилась за одним из столиков и произнесла мелодичным голоском, напомнившим Лили звуки музыкальной шкатулки:
— Я бы хотела выпить чашечку кофе, если это вас не затруднит.
— Я должна работать, — бросила Лили Руперту, торопливо удаляясь в сторону кухни.
— Ты могла хотя бы написать мне и сообщить, что жива, — гневно прошептал ей Руперт, схватив ее за руку и силой повернув к себе лицом.
Лили задрала нос, но не стала делать попыток вырваться. Хотя Руперт и был всего лишь школьным учителем, сил у него хватало.
— И тогда ты бы немедленно примчался сюда и утащил меня обратно домой.
— Именно так, — уже громче ответил он.
— Лили! — раздался с кухни громовой бас Чарли.
— Садись же, Руперт, — шепнула Лили, — пока меня не вышвырнули с работы!
Ошеломленный Руперт повиновался. Плохо соображая, что делает, он направился к ближайшему столику и уселся за него, уставившись в окно.
— Там их всего двое, — сказала Лили, вбегая на кухню.
— Какого черта, мне все равно, двое их или двадцать, — пробурчал Чарли, вынимая из брючного кармана мелочь и протягивая ее Лили. — У нас обязательно должен быть готовый пирог. Сбегай-ка к миссис Халлиган да глянь — может, у нее что найдется.
Со вздохом Лили опустила монетки в карман передника и выскользнула на улицу через заднюю дверь, заботливо прикрыв ее за собою, чтобы на кухню не налетели назойливые мухи.
Руперт рано или поздно узнал бы, куда она скрылась, вздыхая, подумала Лили, приподнимая юбки, чтобы не испачкать их. И что прикажете ей теперь делать? Она не может просто взять да и сбежать от него во второй раз: слишком многое ей придется бросить — ну, хотя бы ее драгоценную долину.
И Калеба.
И не важно, увидит Лили его когда-нибудь или нет.
Вдова Халлиган, которая пекли пироги на продажу, чтобы иметь небольшую добавку к маленькой пенсии, смогла предложить Лили два сладких картофельных пирога, и девушка купила их оба. Она как раз перебиралась через дорогу, держа на каждой ладони по увесистому пирогу, когда из-за угла отеля навстречу ей выскочил Руперт.
— Подумал, что я опять удрала? — ехидно улыбнулась Лили.
— Когда дело касается тебя, я вообще никогда не знаю, что думать, — отвечал он, преградив ей путь на кухню и грозно скрестив на груди руки. — Давай-ка собирай свои манатки, Лили, так как ты сейчас же вернешься со мною в Спокан.
— Ну уж нет, ни за что, — возразила Лили. Она уже устала балансировать этими пирогами, тогда как боевой пыл Руперта явно возрастал с каждой минутой. — У меня здесь есть работа, и у меня есть собственная земля. Больше того, в субботу я поеду в форт Деверо танцевать на балу в офицерском собрании.
Глаза Руперта округлились, а Лили хорошо знала, что это значит: он вот-вот выйдет из себя. Невольно она отступила на шаг назад.
— Твоя собственная земля? — разъяренно переспросил он. — Это что еще за чертовщина?
— Я подала заявку на земельный участок, — прошептала Лили, косясь в сторону кухонного окна. Если из-за вмешательства Руперта в ее дела она потеряет свою землю, она ему этого никогда не простит. — Теперь ты соизволишь уступить мне дорогу?
Но как только она попыталась обойти брата, он снова загородил ей дорогу. По упрямо выпяченному подбородку брата Лили поняла, что никакие слова ее на него не подействуют.
Лили не оставалось ничего иного, как залепить пирогом, который она держала в правой руке, в физиономию Руперта.
Пока он, ошеломленный, разлеплял глаза и счищал с лица комки сладкого картофеля, Лили гордо прошествовала мимо него на кухню и водрузила на полку второй пирог.
— И это все, что у нее было? — сердито спросил Чарли.
Лили набрала в грудь побольше воздуха, на мгновение задержала дыхание и как можно спокойнее сказала:
— На самом деле их было два. Второй теперь носит на себе мой брат.