И хотя, безусловно, большую часть публики составляли мужчины в военной форме, Лили удивилась, как много здесь женщин.
Калеб не отходил от нее ни на шаг и, как только небольшой полковой оркестрик заиграл вальс, схватил ее в объятия и закружил в танце.
На мгновение Лили растерялась. Она подумала, что так мало в жизни танцевала, что боялась теперь сбиться.
— Калеб, я…
Однако его сияющая улыбка моментально развеяла все ее страхи.
— Вы — самая красивая женщина в этом зале, — заверил он.
И вот они уже в вихре танца слились с общим кружением голубых мундиров и бальных платьев.
После нескольких неудачных па к Лили вскоре возвратилось утраченное было умение танцевать, и она не смогла сдержать довольной улыбки.
Глаза Калеба сияли, когда он смотрел на Лили, и в них не было насмешки. Ощущение какого-то тепла закралось в душу девушки, а сердце ее забилось в смутной тревоге. Но ей было так хорошо в этот момент, что она предпочла не копаться в этих чувствах.
А Калеб все кружился с нею в танце, один мотив сменялся другим, и, только когда он вывел Лили подышать свежим воздухом на крыльцо, та поняла, как душно и жарко было в зале.
На стоявших здесь столиках были расставлены прохладительные напитки. Калеб налил Лили пунш и тихонько произнес:
— Я никогда не забуду эту ночь.
Лили схватила стакан обеими руками и жадно сделала несколько больших глотков, прежде чем вспомнила о светских манерах. Тогда она взяла стакан одной рукой и пригубила то, что в нем еще осталось.
— Я тоже ее не забуду, — призналась Лили, наконец утолив жажду. Внезапно она помрачнела. — И я не хотела бы, чтобы эта ночь кончалась.
Калеб посмотрел на усыпанное яркими звездами небо, а потом прямо в глаза девушки.
— Ей вовсе не обязательно кончаться, Лили. Мы можем быть всегда вместе.
Она едва не выронила из рук стакан. Она поняла тайный смысл его слов, и волшебное очарование вечера оказалось отравленным.
— Мы почти не знаем друг друга, — ледяным тоном произнесла она.
Калеб приблизился к ней вплотную — так, как в танце, — и взял стакан у нее из рук. Поставив его на столик, майор приподнял лицо Лили за подбородок и сказал:
— Как бы ты ни была наивна, Лилия-цветок, ты не можешь не замечать, что между нами кое-чта произошло.
— Да, — затрепетав от его прикосновений, отвечала она, и его губы приблизились к ней.
Не в силах не отвечать на его поцелуй, она через какое-то время обнаружила, что прижалась к нему и гладит затянутую в мундир грудь.
— Идем со мною, — едва слышно сказал он, и Лили подчинилась ему.
Он повел ее на другую сторону улицы, к тому зданию, где находился кабинет полковника Тиббета. Внутри царила непроглядная темень, но, словно околдованная этим вечером, Лили совершенно не испугалась.
Они проникли в какую-то комнату, и Калеб оставил Лили на минуту, чтобы зажечь лампу. В мерцании медленно разгоравшегося фитиля Лили разглядела письменный стол, книжные полки и большой обитый кожей диван.
Калеб, стоя возле дивана, рукой поманил Лили к себе.
— Они заметят, что мы ушли, — слабо попыталась возражать Лили, теряя остатки благоразумия. Она понимала, что и во время танцев, и потом, гуляя с нею под звездами, Калеб старался подчинить ее своей воле, но не в силах была противостоять его чарам.
— Мы вернемся прежде, чем кто-то заметит наше отсутствие, — заверил он, покачав головой.
— Калеб…
— Тс-с-с, — прервал он ее, нежно целуя в лоб. Его руки опустились на ее обнаженные плечи и принялись ласкать их.
Лили почувствовала, как он прижался к ней всем своим сильным телом.
— Вы… вы хотите скомпрометировать меня, — пробормотала она, в то же время растворяясь в его объятиях.
— Хм-м-м, — промурлыкал Калеб, наклоняясь и покусывая ее шею, отчего Лили слегка застонала.
— Я буду п-потеряна для приличных мужчин…
— Вам не будут нужны никакие другие мужчины, — возразил Калеб, не прекращая своих возбуждающих ласк, — так стоит ли об этом беспокоиться?
Лили лишь молча вздрогнула всем телом.
— Я хочу видеть вас, Лили, — промолвил Калеб, заходя сзади и принимаясь расстегивать ей платье. — Если я не увижу вас сию секунду, я сойду с ума.
Ни одному мужчине в мире Лили не позволила бы столь вольного обращения с собою, но перед Калебом она устоять не могла. Верхняя половина платья соскользнула с ее плеч, и взорам майора предстала ее грудь — во всей своей горделивой красоте.
До этого самого момента Лили искренне полагала, что природа наделила женщин грудью только для того, чтобы вскармливать младенцев. Но в нынешний вечер ее познания в этой области весьма расширились.
Калеб принялся ласкать ее грудь легкими прикосновениями пальцев, он нежно гладил розовую кожу вокруг соска, отчего тот заалел, как розовый бутон, и напрягся, а все тело Лили пронзило острое чувство наслаждения.
Она с трудом отдавала себе отчет в том, что позволяет этому человеку слишком интимные ласки.
— Калеб, — шепнула она, прикрыв глаза.
Почувствовав, что он оставил ее, она снова взглянула на него и увидала, что он поспешно сбрасывает с себя мундир.
В каком-то уголке сознания Лили все еще бился сигнал тревоги, и она невольно попыталась снова надеть платье. Однако Калеб нежно, но решительно перехватил ее руки, а потом заключил ее в объятия и поцеловал ее сосок.
Лили едва не задохнулась и бессознательно обхватила его за шею, чтобы он прижался к ней еще теснее.
Он засмеялся и прикрутил фитиль лампы. И хотя в наступившей тьме его фигура казалась лишь неясной тенью, Лили была прекрасно видна ему благодаря мягкому сиянию в лунном свете ее белоснежной кожи.
— Ты слишком одета, — прошептал Калеб, подхватив ее за талию и приподнимая в воздухе. Ее платье окончательно соскользнуло на пол, но почему-то ее это почти не беспокоило.
Ощутив голой спиной холодную кожу кушетки, она поняла, что он положил ее навзничь, и стала жадно гладить его лицо, пока он снимал с нее нижнее белье и туфли, которые ей одолжила на этот вечер Сандра.
— Ну зачем же, Калеб? — прошептала она.
Он нащупал в темноте мягкие завитки в том месте, где сходились ее бедра, и вот уже его пальцы принялись их нежно перебирать.
— У меня нет иного способа доказать тебе, что ты можешь принадлежать лишь мне, — отвечал он низким, хриплым голосом. — Раздвинь для меня ноги, Лили.
Ее колени разъединились словно сами собой, а ласки Калеба зажгли в этом месте настоящее пламя.
— Это не совсем хорошо: то, что ты можешь прикасаться ко мне, а я… о-о-о-о… я не могу прикасаться к тебе, — пожаловалась Лили, в то время как ее бедра потихоньку начали исполнять па того танца, которому учил ее Калеб.
— Я боялся, что это может напугать тебя, — тихонько засмеявшись, отвечал он и опять замолк, поскольку его губы занялись ее соском.
Лили едва не подскочила на кушетке: наслаждение стало, столь сильным, что едва не причиняло ей боль. Желание все возрастало и возрастало, оно бурлило у нее в жилах, подобно лаве в проснувшемся вулкане.
— О… Калеб… со мною что-то происходит… я…
— Конечно, с тобою что-то происходит, так и должно быть, — отвечал он, на минуту оторвавшись от ее груди. — Но все это абсолютно естественно, Лили. Перестань тревожиться и позволь мне показать тебе до конца, что значит быть женщиной.
Она лишь вся выгнулась от очередного всплеска желания, разбуженного его руками.
— Калеб, — беспомощно прошептала она. — Калеб.
— Все прекрасно, Лили. Твое тело само знает, что ему нужно.
— О… мой… Бог…
Внезапно его пальцы прекратили свои ласки и раздвинули нежные, покрытые завитками волос складки кожи.