Сузив глаза, чтобы лучше видеть, Элизабет вглядывалась в незнакомцев, однако те находились еще слишком далеко. На несколько секунд все замерли в молчании, и девственную тишину леса нарушал лишь тяжелый топот копыт. И в тот момент, когда начальник ее охраны приказал своим людям приготовиться к стрельбе, Элизабет различила длинные черные волосы, которые трепал ветер, узнала могучую фигуру всадника, что скакал первым, цвет его костюма и истерически закричала:
— Не стрелять!
Редмонд резко повернулся к своей госпоже.
— Это Равенсби, — задыхаясь, сказала она, ошеломленная драматическим появлением Джонни. — Не стреляйте в него!
— Поглядим, что ему нужно, — буркнул Редмонд и, обращаясь к своим людям, скомандовал: — Не спускать с него глаз!
— Он не опасен, Редмонд.
— Да, миледи, — откликнулся командир ее охраны, но оружия никто из его людей не опустил.
— Они могут пристрелить тебя даже раньше, чем ты подъедешь достаточно близко, прежде чем ты успеешь хоть что-нибудь сказать, — предостерег кузена Монро, когда они чуть осадили лошадей и те пошли легким галопом. Он не спускал глаз с направленного на них оружия.
— Нет риска — нет и удовольствия, — миролюбиво откликнулся Джонни, осаживая своего взмыленного коня и заставляя его перейти на рысь. — Ты только, пожалуйста, не делай никаких резких движений, — весело попросил он Монро, после чего дружелюбно улыбнулся и широко развел в стороны руки, показывая охранявшим Элизабет мужчинам, что невооружен.
— Остановитесь и сообщите, что вам нужно! — выкрикнул начальник охраны. Несмотря на то что Элизабет узнала подъехавших, он все еще был настороже.
— Я хотел бы перемолвиться словом с леди Грэм, — спокойно ответил Джонни, натягивая поводья и останавливая коня.
«Нет!» — было первой мыслью, промелькнувшей в лихорадочно возбужденном мозгу Элизабет. «Боже, спаси меня!» — было второй. Однако поток возбуждения, захлестнувший ее тело, не погасил голос рассудка. И все же в следующую секунду она напомнила себе, что она уже давно не шестнадцатилетняя девочка, не способная к самостоятельным действиям, а взрослая женщина, умеющая не пасовать перед жизненными трудностями, увлечениями, соблазнами и душевными порывами. В самом деле, не сорвется ж она с привязи, если поговорит пару минут с Джонни Кэрром. Ведь она успешно противостояла его атакам в течение двух дней в Хоувике.
Однако, что бы ни нашептывал ей здравый смысл, положив ладонь на ручку дверцы, Элизабет ощутила, как от волнения у нее замирает дыхание и она ничего не может с этим сделать.
В ту же самую секунду, когда открылась дверца кареты, Джонни, не замечая нацеленных на него мушкетов, легко соскользнул с лошади и оказался на земле даже раньше, чем ее коснулась нога Элизабет. И по-прежнему не обращая ни малейшего внимания на вооруженных всадников, с подозрением, исподлобья глядевших на него, он направился к ней.
— Как рано вы уехали, миледи, — произнес он, поравнявшись с Элизабет и отвесив ей галантный поклон. Его взгляд ощупывал ее стройную фигуру, обтянутую хлопчатобумажным платьем, и лицо в обрамлении кашемировой шали, аккуратно завязанной под подбородком. — Вы устали от празднеств Грэмов?
В такой изысканной манере, подумалось Элизабет, он мог бы приветствовать ее где-нибудь при выходе из церкви, но только не здесь — взмокший от скачки, с растрепанными ветром волосами и в повседневной одежде, стоя на проселочной дороге на расстоянии многих миль от дома.
Менее склонная к великосветской учтивости, Элизабет проговорила:
— Вы не должны были преследовать меня.
— А вы не должны были уезжать, не попрощавшись, — парировал Джонни, глядя на нее ангельским взглядом своих голубых глаз.
— Вот уж не предполагала, что не имею права уехать, не простившись с вами, — резко ответила Элизабет.
Голос ее был ледяным. Она отчаянно пыталась и дальше оставаться холодной, но этому мешало то, что она видела перед собой? — влажная от пота льняная рубашка, облепившая широкие плечи Джонни, запах сандалового дерева, исходивший от его разгоряченного тела, спутавшиеся от ветра черные локоны, струившиеся по кроваво-красной накидке, наброшенной на одно плечо.
— Я очень скучал по вас, — просто сказал он, как если бы она только что не попыталась поставить его на место своим жестким до грубости ответом, как если бы она не была окружена плотным кольцом вооруженных мужчин, как если бы он пускался в погоню за женщинами каждый день на протяжении всей своей жизни, хотя на самом деле такое случилось с ним впервые.
— Мне очень жаль, — проговорила Элизабет голосом, похожим теперь на едва слышный приглушенный шепот, и, подняв голову, встретилась с ним взглядом. Нет, видимо, она никогда не научится высокому искусству флирта и неотъемлемому от него умению обманывать. Неудивительно, что, заглянув в ее глаза, Джонни увидел в них неприкрытую страсть.
— Давайте поговорим, — низким глухим голосом попросил Джонни. — Только отойдем подальше от всех этих людей.
— Я не должна.
— Я тоже не должен быть здесь, и тем не менее я перед вами, — возразил он требовательно и даже с ноткой возмущения в голосе. — Отзовите своих охранников, и отойдем в сторонку. — Бросив быстрый взгляд в сторону своего кузена, все еще сидевшего на лошади, он продолжил: — Пусть не волнуются. В качестве заложника у них останется Монро.
Здравому смыслу здесь больше нечего было делать, беспомощно умолк и голос разума. Элизабет уже была не властна над собой. Поколебавшись несколько секунд, она велела телохранителям убрать оружие, спешиться и отдыхать.
— Никакая опасность мне не грозит, — закончила она, думая одновременно, как далеки от истины эти слова. Ей сейчас грозила самая большая опасность — опасность того, что ее сердце окончательно сдастся в плен.
13
Бок о бок они шли по лесной дороге до тех пор, пока не потеряли из виду карету и окружавших ее людей. Шли, разговаривая о свадебном празднике Грэмов, погоде и других пустяках, боясь заговорить наконец о том, почему оказались в этот час на пустынной деревенской дороге за много миль от собственных домов. Вскоре Джонни легко махнул рукой в сторону едва заметной тропки.
— Если спуститься по этой оленьей тропе, то попадешь на маленькую полянку, — сказал он. — Мы с Монро приехали с этой стороны, — пояснил Джонни, словно в этот момент были необходимы какие-то объяснения и словно какие-то слова хоть что-то значили. — Там нам никто не помешает.
Короткая фраза, но сколько в ней таилось!
Он предлагал ей выбор.
— Это далеко? — спросила Элизабет, выбрав самый невинный из тысячи вопросов, теснившихся в ее голове.
— Нет, совсем не далеко, — с легкой улыбкой ответил Джонни. — Если вы позовете на помощь, охранники непременно услышат.
— А вы собираетесь вести себя так, что мне придется звать на помощь? — с улыбкой уколола его Элизабет.
— Ни в коем случае!
— Значит, мне ничто не грозит, — бросила она и первой ступила на поросшую травой тропинку.
«Вполне подходящее выражение, учитывая мои намерения», — подумал Джонни, но не стал ничего говорить вслух, так как полагал, что Элизабет не готова к разговору на эту тему. Да и у него голова была занята совершенно другим.
Наконец они вышли на тихую зеленую полянку, окруженную зарослями кружевных папоротников. Трава в одном месте была примята — здесь, видимо, устроил себе ночлег олень. Сосны темными башнями возвышались над их головами, лучи утреннего солнца уже начинали пригревать землю.