После команды "Равняйсь!" выбежавшие из казармы уже зачисляются в опоздавшие. Они просят разрешения встать в строй. Среди них оказался наш третий "обмоточник" Стуколкин.
Построение 1-го батальона по боевой тревоге контролирует полковое начальство: командир полка майор Борейко, комиссар Яковлев и начштаба капитан Ласьков. Они что-то подсчитывают и записывают в блокноты. Им услужливо светят фонариками штабные лейтенанты.
Построил комполка а две шеренги первую роту. Выборочно спросил у нескольких бойцов номер винтовки и тут же проверил, так ли это на самом деле. Некоторые солдаты во время боевой тревоги хватают второпях чужое оружие, и тогда получается большая неразбериха. Именно такой случай выявился при проверке второй роты.
Очередь доходит до нас. Пока что все идет благополучно. Спросил у меня майор номер винтовки - я ответил безошибочно и уверенно. Мой мнемонический прием сработал безотказно. Не подвел роту и Пьянков. Подивился комполка, глядя снизу вверх на Авенира Двухэтажного. Спросил у него, хватает ли нынешнего, увеличенного, пайка. Тот ответил: хватает.
Поскольку вся рота, за исключением троих "обмоточников", пока что в своей гражданской одежде, начальство к нашей выправке особых претензий не предъявляет. Все идет гладко, комполка доволен. Похоже, что третья рота выйдет на первое место... И вдруг - позорнейший провал, катастрофа!
Наметанный глаз комполка уловил что-то неладное у Стуколкина. Майор подошел к нему поближе и пристально посмотрел на ноги. А надо сказать, что Стуколкин выглядел довольно курьезно. Ему выдали не полный комплект обмундирования, а только ботинки, обмотки и галифе. На нем остались длиннополый дедовский азям и облезлая заячья ушанка. Уже в таком виде Стуколкин представлял собой довольно забавный гибрид. Но, оказалось, дело не в этом.
- Товарищ боец, раздвиньте полы вашего... вашего балахона! - распорядился комполка. Дрожащими руками Стуколкин выполнил приказание и... предстал перед майором в исподнем. Обмотки были намотаны прямо на кальсоны... В строю послышались смешки, но грозный взгляд комполка сразу же погасил их.
- Смирно! Противно смотреть на такое безобразие! - И, перейдя с "вы" на "ты": - На фронте в атаку тоже без штанов будешь ходить?
- На фронте такого не должно случиться, товарищ майор. Там в штанах будем спать. А тут как снял, так и пропали. Шастал, шастал в потемках по нарам, и, хуть плачь, нетути!
- А где твои, гражданские? Почему их не надел?
- Так мои домашни штаны ужо крест-накрест веревочкой перевязаны и на самый низ в "сидор" покладены. Взялся б "сидор" потрошить, так все равно не успел ба...
- Вот как здорово получается! - язвительно сказал майор, обращаясь одновременно к строю и к своим спутникам. - У бойца две пары брюк, а он в строю, перед командиром полка, без штанов стоит. Кто командир роты?
Наш Ускоренный Сережа подбежал к майору и звонким, наполовину мальчишеским голосом доложил:
- Лейтенант Науменко, товарищ майор!
- Разберитесь, лейтенант, с этой бесштанной историей и виновных накажите своей властью.
На этом осмотр построенного по учебной тревоге 1-го батальона закончился. Полковое и наше батальонное начальство направилось к штабу 280-го. Мы успели услышать обрывок разговора:
- Не расстраивайтесь, старший лейтенант, - успокаивал майор нашего комбата. - Для начала вполне удовворительно. И один марокканец на целый батальон - тоже ничего страшного...
Возвращаемся в казарму, укладываемся досыпать. Философ не может удержаться от комментариев:
- Началася жизнь солдатская! Теперь так и пойдет: сабантуй за сабантуем. У нас на сплаве они тоже бывают. То при молевом сплаве на реке затор получится, вода горы бревен широм-пыром нагородит. То паводок запань прорвет. То на перекате быстрина плот разорвет...
Тут уж всей артелью вкалываем, как говорил мой покойный дед, до треску пуповного. И все-таки до сих пор не могу привыкнуть к сабантуям. Характер такой: не сразу со сна прочухиваюсь. До того как глаза открыть и штаны схватить, мне надобно малость посоображать: где я и куды комлем лежу?
- Рр-раз-го-вор-чики! О-от-бой!
Фактически мой первый сабантуй я пережил еще в Могилеве, где несколько раз попадал под бомбежки. Но слово это впервые услышал в 280-м в конце октября сорок первого года. О классификации Василия Теркина узнал значительно позже, в сорок четвертом. Услышал эту главку из знаменитой поэмы Твардовского в исполнении декламатора фронтовой художественной самодеятельности. Это было под Псковом.
У меня несколько иная очередность. Главный сабантуй - бомбежка, средний минометный обстрел, малый - танковая атака. Танки на последнем месте, видимо, потому, что от них мне не особенно доставалось. Для старшины Борули главный сабантуй - массированный минометный обстрел.
Заканчивая эту главку, я не хочу остаться в долгу перед читателями, должен разгадать две загадки.
Загадка первая: куда девались казенные штаны Стуколкина?
Дело было так. Неряшливый, неаккуратный Стуколкин никак не мог приучиться складывать свою одежду в определенном порядке, стопкой. Набрасывал ее возле себя как попало. Ночью то ли сам спихнул свои брюки с верхних нар на пол, то ли это сделал его сосед. Во время сабантуя солдаты затолкали брюки сапогами под нижние нары.
Загадка вторая: почему комполка назвал Стуколкина марокканцем?
Это мне, Фунину и Федорову удалось выяснить через политрука Гилева. Как известно, в Испании на стороне генерала Франко воевали североафриканские колониальные войска, марокканцы. У них было экзотическое обмундирование, в том числе красные фески, белые тюрбаны и белые шаровары. В каких-то частях революционной армии это послужило поводом для такой шутки: тех нерадивых или суматошных солдат, которые во время боевой тревоги не успевали как следует одеться, прозывали "марокканцами". Обычно такие горе-вояки встречались среди разболтанных анархистов. Борейке рассказали об этом его друзья, воевавшие в интербригаде. И комполка иногда пользуется этим удачным сравнением в своей практике.
Конец чалдонбата
25 октября одна из рот 4-го батальона разгружала на ближней станции прибывшие для полка грузы. Солдаты на ощупь определили: в обшитых рогожей и дерюгой тюках - валенки, сапоги, шинели и прочее обмундирование. Одновременно прибыло много тяжелых дощатых ящиков. Сквозь щели удалось разглядеть каски.
Через неделю началась экипировка 1-го батальона. Мы даже не смели мечтать о таком богатстве. Посудите сами. Сапоги и валенки... Да, да, каждому одновременно то и другое! Портянки простые и теплые, носки простые и шерстяные. Шапка-ушанка, вязаный шерстяной подшлемник, окрашенная в зеленый цвет каска. Матерчатые или вязаные рукавицы - для стрельбы и меховые варежки-мохнашки - кроличьи, заячьи или овчинные - для тепла. Белье бязевое, белье теплое, гимнастерка и свитер, шинель и ватник. Вещмешок и котелок, противогаз и саперная лопатка. И наконец - белый маскхалат. Одетые для пробы полностью по-фронтовому, мы похожи на белых медведей.
С большим трудом обмундировали Авенира Двухэтажного. Одно нашли у себя, другое подобрали в соседнем, 40-м полку, третье сшили по специальному заказу.
Конец чалдонбату! Теперь совсем другое дело: как прошлись впервые по поселку в новом обмундировании, так жители от мала до велика на улицу высыпали.
Слово о солдатском котелке
Для солдата вещный мир человека суживается до предела.