Глава 7
— Могу я чем-нибудь вам помочь, сэр?
Увидев подъезжающую машину, коридорный выскочил из дверей, но остановился, взглянув на вылезшего из кабины Флетча. Босого, в мокрых шортах и тениске.
— Да. Передайте, пожалуйста, мисс Муни, что ее отец и шофер ждут внизу.
— Сию минуту, сэр.
Флетч привалился спиной к мокрому автомобилю. Из салона доносился храп Фредерика Муни.
Не прошло и пяти минут, как Мокси выпорхнула из отеля.
В простеньком коротком черном платье, с черной вуалью на голове.
Флетч открыл ей дверцу, захлопнул, как только она устроилась на переднем сидении, обошел машину, сел за руль.
Храп на заднем сидении стих.
— Мой Бог, — Мокси заломила руки. — Куда катится мир? Подумать только, такого человека, как Стив Питерман зарезали насмерть у меня на глазах.
— Правда?
— Что вы хотите этим сказать, молодой человек?
Флетч вновь вырулил на дорогу 41.
— Его закололи ножом у вас на глазах?
— Нет. Честно говоря, я ничего не видела. И не представляю себе, как такое могло случиться.
— Вы были близки?
— Как брат и сестра. Стив был рядом со мной много лет. Помогал мне. В огне и в воде. В хорошие времена и в плохие. При успехах и неудачах.
— При встречах и разлуках.
— Встречах и разлуках.
— Приездах и отъездах.
— Приездах и отъездах.
— Отлично, девочка, — раздался сзади голос Фредерика Муни.
Мокси сняла шляпку с вуалью и бросила на заднее сидение рядом с отцом. Заулыбалась.
— Я знала, что тебе понравится, О-би.
— Как я понимаю, дорогая дочь, если тебе не удастся удачно сыграть эту роль, следующую придется ждать очень долго, да еще и в каталажке.
— Он просидел несколько дней в тюрьме, чтобы войти в роль, — пояснила Мокси.
— Правда?
— Фильм назывался «Святой среди убийц».
— Понятно.
— Ты оборвала жизнь этому бедолаге, дочь?
— Честно признаюсь, нет.
— Судя по тому, что сказал мне Питерман, дело серьезное.
На переднем сидении Флетч и Мокси недоуменно переглянулись.
— Питерман? — переспросила Мокси, обернувшись к отцу.
В зеркале заднего обзора Флетч увидел, что Фредерик Муни показывает на него.
— Питерман.
— О-би, это Флетчер. А Питерман — фамилия убитого.
— Вроде бы он назвался Питерманом, — пробормотал Муни.
— Как он мил, мой О-би, — улыбнулась Мокси. — Всегда в курсе моих дел. Знает все о моей жизни. Друг всех моих друзей. И главное, любящий и заботливый отец.
— Так кого же закололи? — спросил Муни.
— Другого, — ответил Флетч.
— Тогда вы — Питерман, — заключил Муни.
— Нет, я — Флетчер. Я рассказал вам о Питермане.
— Это ничего не меняет, — Муни глотнул из бутылки.
— Дело очень серьезное.
Дабы не мешать Фредерику Муни общаться с бутылкой, Флетч обратился к Мокси.
— Ты зовешь отца О-би?
— Только когда обращаюсь к нему.
— Для меня это внове. Ты всегда называла его Фредди. — Поначалу он звался О-би-эн. Сокращение от «О, Блистательный Наш». Придумала это прозвище моя мама, когда они поженились и только начали сниматься. Она и сейчас его так зовет. В минуты просветления. В клинике. Бедная мама. С годами О-би-эн сократилось еще больше, до О-би.
— Они зовут меня О, Преисподняя, — объявил Муни с заднего сидения, голос его заполнил весь салон. — Или, сокращенно, О, Ад, — и он вновь поднес бутылку ко рту.
Мокси выглянула в окно. Они ехали на север по дороге 41.
— Куда держим путь?
— Пора пообедать.
— Что будем делать с суперзвездой на заднем сидении?
— Возьмем с собой.
— Ты никогда не видел зрелища «Фредди в ресторане»?
— Нет.
— Люди ахают и падают со стульев. Посылают бутылки на наш столик. Выстраиваются в очередь, чтобы пожать ему руку и перемолвиться с ним несколькими словами. До них, похоже, не доходит, что он и так пьян. Я называю это Общественным движением за убийство Фредерика Муни.
— Он все еще жив.
— Как меня это раздражало, когда я была маленькой. Публичная похвала пьянству. Где ты его нашел?
— На веранде какого-то бара. Декламировал один из монологов короля Лира. В реве дождя и сверкании молний. Незабываемое впечатление.
— Декламировать он любит, — Мокси снова повернулась к отцу, похлопала его по колену. — Ладно, О-би, едем обедать.
Муни согласно кивнул.
— Чертовски серьезное дело. Я говорил Флетчеру.
Мокси покачала головой и отвернулась от отца как раз перед тем, как они проехали щит с надписью «Дорога 41».
— Ox уж эта дорога 41! — воскликнула Мокси. — Только и делаю, что езжу по ней. Иногда мне кажется, что вся моя жизнь прошла на дороге 41. Вперед-назад, туда-обратно. Из Вандербилт-Бич в Бонита-Бич. Из Бонита-Бич в Вандербилт-Бич. Нелегко дается хлеб насущный работающей девушке.
— А что это за автокатасрофа? — спросил Флетч.
— Ты знаешь об этом?
— Слышал, как какой-то репортер спросил тебя о ней.
— Не думаю, что она как-то связана с этим. Я хочу сказать, имеет отношение к смерти Стива. В нее попала жена Джеффри Маккензи.
— Знакомое имя. Джеффри Маккензи?
— Австралийский режиссер, — Мокси зевнула. — Очень хороший австралийский режиссер. Возможно, лучший в мире режиссер. Снял три фильма. Не думаю, чтобы их широко показывали где-либо за пределами Австралии. Я видела все три. Великолепные фильмы. Он умеет раскрыть героя, его характер. Чувственность. Знаешь ли, главное тут — чувство времени, дать герою открыться на мгновение, долю секунды, может, даже сделать что-то противоестественное… ты понимаешь, что я хочу сказать?
— Нет.
— Неужели? Ну, да ладно. Короче, я надеялась, что он будет режиссером «Безумия летней ночи». Я думала, что так оно и будет. Он приехал в Америку, чтобы поставить этот фильм.
— Но режиссер не он.
— Нет. Сай Коллер. Хороший человек, профессионал.
— То есть этот Маккензи прилетел из Австралии в полной уверенности, что у него есть работа, а ему показали фигу?
— Вместе с женой.
— Как такое могло случится?
— В кино это обычное дело. Есть у нас магическое слово — «кассовый».
— То есть достойный того, чтобы в него вкладывали деньги?
— Именно. В киноиндустрии решение принимают люди нетворческие, и заботит их не талант и богатое воображение, а прибыль. Одно имя может заинтересовать инвесторов и банкиров, другое — нет. И когда дело доходит до денег, «кассовость» решает все.
— А этого Маккензи объявили «некассовым»?
— Джеффри Маккензи? Да.
— После того, как он приехал сюда?
— После того, как выяснилось, что освободился Сай Коллер. Съемки фильма, над которым он работал, сорвались.
— Сай Коллер — режиссер «кассовый»?
— Пять последних фильмов Сая Коллера провалились. И у критиков, и у зрителей. Не принесли ни денег, ни славы.
— И потому он стал «кассовым»?
— Именно. Стив чувствовал, что следующий фильм Сай сделает «на отлично».
— А бедному осси [8] , который поставил три хороших фильма и пролетел полмира, чтобы получить работу, дали отлуп?
— Совершенно верно. Потому что имя не на слуху. Пока. Никто не видел его фильмов. Коллера же знают все.
— Но его знают, как режиссера, снимающего плохие фильмы. Извини, Мокси, но в это не верю.
— Это невероятно. Потому-то такому человеку, как я, приходится нанимать таких, как Стив Питерман. Кто может это понять? Кому охота с этим разбираться?
— Разве у этого Маккензи нет никаких прав?
— Есть. Он может подать в суд. Возможно, он это уже сделал. Но со времен «Рождения нации» ни один фильм не обходился без судебных исков. В нашем деле люди просто обязаны судиться. А десять дней тому назад жена Джеффри Маккензи угодила под машину. На дороге 41.