Провожаю его долгим взглядом.
После встречи с полицейским решаю прогуляться до метро. Погода прекрасная. Уже на подходе к станции заметна толкучка возле лотков и киосков. Как и все прочие граждане, глазею на выставленные за стеклами товары и не спеша, дымя сигаретой, пробираюсь в общей народной давке среди представителей развитого спекулятизма. До другого "изма" мы пока еще не докатились. Всегда катимся к какому-нибудь "изму", но почему-то постоянно оказывается, что избранный нами - самый хреновый из всех возможных. Не получается в России по-другому. Если в Китае, например; все самопальное стоит дешево, то у нас тот же китайский самопал продается по ценам хороших европейских магазинов. А свое придумать, как всегда, не умеем или не хотим, что скорее всего. Итальянские кустари-кооперативщики вон сколько обуви для нас настругали, и все это катит в России по ценам, от которых тот же итальянский обыватель просто обалдел бы...
Купив мороженое, подхожу к столику, за которым вдохновенно обдирает народ команда бывших наперсточников, переквалифицировавшихся в не менее подозрительных лотерейщиков.
Как раз возникает спор, кто из игроков, уже вложивших деньги, должен добавить, чтобы наконец-таки выиграть. В спор между тремя "ослами" включаются подставные лица, которые по отработанному сценарию должны задавить глупых клиентов деньгами. Вариант, как и в наперстках, - беспроигрышный. С интересом наблюдай, как накаляются страсти.
- Но вы же сказали, что по времени уже никто не может войти в игру?! подает голос одна из "жертв".
Мужик, похоже, догадался, что плакали его денежки.
- Я вам все объяснила, - натянуто улыбается ему блондинка, банкующая за столом. - По правилам нашей лотереи за истекающее время в игру имеют право вступить еще несколько желающих. Правила вот!.. - блондинка тычет пальцем в столик, где под пленкой распиханы бумажки с каким-то текстом. - За то время, что вам дается на обдумывание, может ведь никто и не подойти. К тому же вступающие должны вносить больше, чем вы, значит, и рискуют они сильнее!..
Мне смешно. "Лохи" нервно теребят в руках свои карточки. Интересный психологический феномен. Наш народ в течение восьмидесяти лет гипнотизировали, обещая земной рай до окончания веков... рая как не было, так и нет, но граждане по привычке отдают жуликам последние деньги, веря, что эти добрые дяди и тети помогут им в короткий срок стать богатыми и никогда больше не болеть.
- Когда же мы все-таки начнем розыгрыш?' - нервно интересуется еще одна "овца" на заклание.
- Сначала свое слово должны сказать те, кто вступил в игру после вас, непререкаемо заявляет блондинка.
Третий "баран" стоит рядом со мной и грустно глядит на карточки в своих руках. Похоже, деньги у него кончились, и он смирился с мыслью, что проиграл все.
Его лицо кажется мне знакомым.
- Как дела? - спрашиваю бедолагу. Мужчина, глядя куда-то в сторону, вздыхает:
- Опять обманули...
Блондинка реагирует мгновенно, как учили:
- Никто вас не обманывает! И не оскорбляйте тут!
Рядом с ней переминается с ноги на ногу хилого вида паренек в очках, разумеется, такой же подставной, как и женщины разного возраста, вступившие в игру позднее. А заведуют этим "предприятием" вон те шестеро, что крутятся неподалеку и зорко следят за всем, что происходит У стола.
- Да я уже вижу, что проиграл... - говорит мужчина, и вдруг я вспоминаю, кто это такой.
- Как вы можете видеть, если еще не открывали карточки? - лицемерно возмущается блондинка.
- Я чувствую, что до открытия карточек дело не дойдет; - обреченно говорит мужчина.
- Нет, вы все-таки не оскорбляйте, гражданин! - взвивается блондинка, она так вошла в образ, что уже и сама поверила в свою правоту.
- Ты занимайся своим делом, коза, и не верещи...
- неожиданно для себя встреваю в их перепалку. Не нравится мне, с какой наглостью эта тварь выманивает у людей деньги, вовлекая в якобы "честную" игру.
- А вы... - начинает она.
- Заткнись, - говорю ей тихо и, повернувшись к мужчине, протягиваю ему руку: - Афанасий Сергеевич, здравствуйте! .
Он меня узнает и расплывается в улыбке, забыв о постигшей его неудаче.
- Какая встреча! - радуется мой бывший сосед по дому, бросая свои карточки на стол. - Олег, сколько же времени мы с вами не виделись?! Бог мой, как летят годы...
С Афанасием Сергеевичем мы когда-то были соседями по лестничной площадке, он в то время уже занимал должность доцента исторического факультета и часто рассказывал мне о своей работе в архивах, в которой и видел единственный смысл своего существования.
- Афанасий Сергеевич, не называйте меня Олегом, - говорю ему вполголоса. - Я - Герасим. Так надо. Потом я все объясню.
Афанасий Сергеевич понимающе кивает.
- Молодой человек! - кто-то дергает меня за рукав пиджака.
Оборачиваюсь. Передо мной стриженый крепыш с мордой дегенерата, нос у него смотрит на четыре часа.
- Тебе чего, дедушка? - спрашиваю благодушно, выбрасывая обертку от мороженого в урну.
Крепыш подступает вплотную, от него разит дешевым пивом.
- Шел бы ты отсюда, - шипит он, не отпуская мой рукав.
- Освободи материю, беспризорник, - советую ему как бы между прочим.
- Не связывайтесь вы с ним! Давайте лучше уйдем отсюда... -говорит мне Афанасий Сергеевич.
- Ну, ты побазарь еще!...- продолжает шипеть крепыш.
Я сам уже завелся, но внешне спокоен и даже улыбаюсь:
- Ладно, считай, что у тебя сегодня черный день. Давай зови своих доходяг. Погуляем вместе.
Крепыш недобро щерится и наконец отпускает мой рукав.
- Счас погуляем... - Он, обернувшись, многозначительно кивает дружкам.
- Ол... Герасим, - начинает Афанасий Сергеевич, но я его перебиваю:
- Вы пока идите к метро, подождите меня в вестибюле. Я быстро.
- А может...
Я не даю ему договорить:
- Послушайте меня. Так будет лучше.
Историк смотрит с недоумением. Я иду вслед за крепышом, провожаемый ехидными улыбочками блондинки и очкарика. Не прошли мы и двадцати метров, как меня окружают все шестеро. Обращаюсь к ним с улыбкой;
- Ну что, мозговые-импотенты, заскучали без развлечений?
Вижу, парни готовы разорвать меня на куски.
- Идем... - бросает кто-то из них и топает вперед.
Через минуту оказываемся на заднем дворе какого-то магазинчика, огороженного высоким забором. Вдоль стены понаставлены пустые ящики и поддоны, но посредине свободного места достаточно, чтобы порезвиться.
Парни снова берут меня в кольцо.
- Ты че такой борзый?! - интересуется один, не спеша начинать махалово.
Вероятно, опасается конфликта с чужой бригадой, от которой я могу быть представителем, и поэтому зондирует почву.
- Уж такой уродился, - ухмыляюсь я.
- Ты с кем работаешь? - спрашивает он.
- Я - Герасим. Запомни это. И вы, вислоухие, запомните... - обращаюсь к остальным.
Договариваюсь я с ними меньше чем за полторы минуты. Ребятки лежат на земле в причудливых позах, и ни один не шевелится.
В себя они придут не скоро, и процесс этот будет для них весьма болезненным, а двое, вероятнее всего, обратятся к хирургу.
Возвращаюсь к столику лотерейной барышни. "Баранов" уже "раздели". Блондинка испуганно озирается, ища глазами своих охранников.
- Будут жить... - сообщаю ей, мило улыбаясь. - Но полечиться придется.
Блондинка смотрит на меня с ужасом. У очкарика отвисает челюсть. Не исключено, что он уже наложил в штаны.
- Закрой пасть, придурок, живот простудишь, - советую ему. - А теперь, сучка, гони лавэ, что забрала у народа...
Блондинка дрожащими руками вытаскивает откуда-то из-под стола коробочку с деньгами. Забираю весь ее выигрыш и иду к метро.