Историк возвращает мне "ксиву".
- У меня, между прочим, Ге... Вадим Викторович, уже были сегодня господа из милиции. Выспрашивали, что да как... Устал от них... - говорит он, улыбаясь.
- Что с вами произошло?
Афанасий Сергеевич хмурится, пытаясь собраться с мыслями:
- Как только Руше показал мне те материалы, о которых я говорил вам недавно... ах да, вы же до сих пор не знаете, о чем, собственно, идет речь... Так вот, это дневники некоего офицера царской армии. Руше они достались от одной древней старушки, бывшей любовницы этого офицера. Как только Руше познакомил меня с их содержанием, мы немедленно вылетели в Штаты, где в Огайо живут внуки вышеупомянутого офицера. И вот, представьте, у них сохранилась недостающая часть дневников...
Рассказ Афанасия Сергеевича занимает не меньше полутора часов, но суть его сводится к следующему:
Два историка выменяли уже изученные ими тетради на ксерокопии неизвестных. Иначе наследники наотрез отказывались даже показать дневники. Сейчас ксерокопии имеются и у историка, и у его друга Руше...
Когда Афанасий Сергеевич вернулся в Россию, с ним стали происходить странные вещи. Несколько раз ему звонили домой и на работу, но когда он брал трубку, на том конце провода молчали. Затем кто-то побывал в его квартире, причем не таясь, и все перевернул вверх дном. А пару дней назад в дверь позвонил незнакомый мужчина, который представился посыльным от Руше, якобы только что прилетевшим из Франции.
Афанасий Сергеевич открыл ему, и в квартиру ворвались несколько Человек. Его чем-то ударили, и он пришел в себя, лишь когда налетчики уже уходили. Афанасий Сергеевич выбежал вслед за ними на лестницу, но один из них вдруг обернулся и выстрелил в него из пистолета. Пуля попала историку в бок и по касательной, порвав мягкие ткани, ушла в стену. От мощного удара девятимиллиметровой пули он потерял сознание и скатился по лестнице, - в результате сломана левая рука, легкое сотрясение мозга и множество ушибов. Огнестрельное ранение на этом фоне - пустяк.
Грабители тщательно перерыли всю квартиру, не оставив ничего не тронутым.
- Искали какие-то бумаги? - догадываюсь я.
Афанасий Сергеевич кивает:
- Искали и частично нашли. Но там было не совсем то, что им нужно... В тот день я забыл копии с продолжением на работе. ..
Мне трудно сдержать улыбку. Афанасий Сергеевич всегда страдал рассеянностью. На этот раз она ему помогла.
- У Руше есть копия? - интересуюсь я.
- Разумеется.
- Но что же такого важного может быть в дневниках старого эмигранта? Мне действительно интересно, ведь Афанасий Сергеевич еще перед отъездом в Париж намекал на какие-то тайны, связанные с его поездкой за бугор.
- Это уже отдельная история, Ге... Вадим Викторович, - снова напускает тумана историк.
Какой, к черту, туман, когда его чуть не убили из-за этих бумажек!
- Что вы сказали милиции? Историк пожимает плечами:
- Вчера приходил оперативник, сказал, что все попавшие в больницу с ранениями типа моего автоматически попадают под опеку милиции. Это так? Я киваю, подтверждая.
- Он заполнял какие-то бумаги с моих слов, - продолжает историк, потом сказал, что еще зайдет. А сегодня с утра объявились двое в штатском и выспрашивали уже все досконально, только ничего не записывали почему-то...
- И про бумаги? - прерываю Афанасия Сергеевича, догадываясь, что это были за полицейские.
- Особенно про бумаги, - подтверждает историк. - Когда они узнали, где я оставил продолжение дневников, то почти сразу ушли...
- Они предъявляли удостоверения?
- Да, прямо с порога. Но я не смог разглядеть, что там было написано. Один из них сказал, что они из Главного управления и занимаются бандитскими налетами.
- Вот именно... - бурчу я. - Налетами они точно занимаются.
- Понимаете, Ге... Вадим...
- начинает историк, но я снова прерываю его, выразительно приложив палец к губам.
Афанасий Сергеевич удивленно замолкает. Быстро осматриваю его кровать, кляня себя за то, что не удосужился это сделать сразу. Проверяю также тумбочку и кровать у противоположной стены. Чисто.
- Меня сегодня днем переложили на другую кровать, а ту увезли, говорит историк.
Выхожу в коридор и спрашиваю у дежурной медсестры, где сейчас кровать из палаты историка. Сестра уже, очевидно, поняла, из какого ведомства я прибыл, и без лишних слов ведет меня в конец коридора. Осматриваю две стоящие там кровати.
- У этой вот не работал подъемник спинки. Ее и заменили, - объясняет дежурная.
Вытаскиваю из-под нижнего уголка продольной перекладины кровати небольшой прямоугольный футлярчик на липучке. Медсестра удивленно рассматривает мою находку и уже собирается о чем-то спросить, но я делаю ей знак молчать. Оторвав антеннку-паутинку, извлекаю из футлярчика крошечную батарейку. Все, "клоп" обесточен.
- Никому не рассказывайте... - предупреждаю девушку. - За разглашение особо секретных сведений... - делаю многозначительную паузу.
Молоденькая медсестра часто кивает головой, боясь проронить хоть слово. Погрозив ей пальцем, возвращаюсь к историку. Девушка семенит рядом.
- Прямо как в кино про шпионов... - пытается она заглянуть мне в лицо.
Резко останавливаюсь, сестричка пролетает чуть вперед, но тут же тормозит.
- Они не шпионы, они гораздо хуже, - говорю ей с нарочито серьезным видом, а сам еле сдерживаю смех.
Девушка ойкает и прикрывает рот ладонью.
- Поэтому для вас же будет безопасней забыть обо всем, что вы сейчас видели... - поясняю ей.
Она, округлив глаза, снова кивает. Иду дальше, оставив ее в замешательстве.
- Я завтра же уволюсь... - слышу ее тихий испуганный голос.
- Даже не думайте! - оборачиваюсь к ней. - Это будет крайне подозрительно!..
Не хватало мне только, чтобы из-за меня сократилось число наших медицинских работников,
- Я п-по-няла, - бормочет медсестра, в изнеможении падая на свой стул.
Возвращаюсь в палату Афанасия Сергеевича.
- Оказывается, есть люди, которым интересно слышать каждое ваше слово, - говорю историку и, присев рядом с ним на стул, показываю миниатюрное подслушивающее устройство.
По глазам историка вижу: он не понимает, что я имею в виду. Вкратце объясняю ситуацию. Представившиеся ему сотрудниками Главного управления МВД совсем не те, за кого себя выдавали.
- Так все-таки, Афанасий Сергеевич, почему ваша поездка доставляет вам задним числом столько неприятностей? Что особенного было в тех дневниках, из-за которых вы чуть не лишились жизни?
. Историк наконец решается быть со мной полностью откровенным:
- Знаете, Ге... Вадим... Кажется, мы с Руше напали на след пропавшей царской казны... Вернее, частице.
- Вы в этом уверены?
Историк смотрит на меня задумчиво:
- Более чем. Я даже знаю теперь, где ее искать. В бумагах указано место. Разумеется, все было зашифровано, но я провел за компьютером тридцать семь часов без перерыва, и теперь мне точно известно местонахождение сокровищ.
- Но бумаги... - начинаю я. Историк перебивает меня:
- Не существенно. Даже если кто-нибудь завладеет материалами, которыми я располагаю, он не скоро в них разберется.
- Но если удалось вам, то удастся и другим, - возражаю я. Мне ли не знать, какие есть специалисты по дешифровке любых сложных кодов.
Историк хитро усмехается:
- Есть один нюанс. Ни у кого нет последней тетради...
Вот теперь я понимаю, почему он так спокоен.
- И у Руше?
Афанасий Сергеевич кивает:
- И у Руше.
Ладно. Не клещами же вытягивать из него каждое слово. Захочет, сам расскажет.
- Я сейчас... - говорю ему и выхожу в коридор.
Сделав звонок, возвращаюсь к Афанасию Сергеевичу.