Вот, к примеру, стали бы они в случае чего спасать друг друга с риском для жизни?
Дом Каспара Гарви не дотягивал до величественного, но зато и напыщенным он не был. Фасад, с невысокими дорическими колоннами, выглядел импозантным, но сразу было заметно, что дом не особенно велик и никто не пытался сделать вид, что он больше, чем на самом деле. Впрочем, в холле и гостиной, которые были разделены стеной с арками, как раз хватало места, чтобы разместить всех гостей. Более тридцати человек бродили по комнатам, пили горячий глинтвейн, ели горстями арахис и беседовали о золотой жиле Ньюмаркета — о лошадях.
Каспар Гарви, заметив Криса, пробрался ему навстречу сквозь толпу, высоко подняв бокал с вином. Подойдя поближе, он поздоровался и кивнул Крису.
— Я слышал, как вы пролетали над домом. Добро пожаловать и вам тоже, — кивнул он в мою сторону. — Мой тренер клянется, что вы дождь за месяц чуете. Он где-то тут. Выставлять ли мне кобылку в пятницу? Моя жена все со звездами совещается. Хотите вина?
Я принял бокал со сладким вином, благоухающим корицей, и, взглянув туда, куда указывал Гарви, увидел за спинами тренера, Оливера Квигли. Квигли явно чувствовал себя не в своей тарелке.
— Скажите ему, что до пятницы будет сухо! — потребовал Гарви. — Пусть выставляет мою лошадь.
Он явно наслаждался ролью гостеприимного хозяина. Я еще подумал — хотя это было дурно с моей стороны, — что эта роль значила для него куда больше, чем сами гости. Эта скороговорка и экспансивная жестикуляция преследовали ту же цель, что и дом: продемонстрировать богатство и процветание, но при этом так, чтобы это не выглядело показным.
Я сказал Гарви, что сфотографировал его дом с самолета, и пообещал прислать снимки. Польщенный хозяин предложил мне снимать гостей сколько угодно, если, конечно, они будут не против.
Его облик был так же внушителен, как его манеры: крепко сбитый, широкоплечий, импозантный господин с мощной шеей и аккуратно подстриженной седеющей бородкой. Каспар Гарви был дюйма на три ниже худощавого Криса — как и я сам, кстати, — но это было неважно. Он бросался бы в глаза при любом росте, ибо его окружала мощная, хотя и незримая аура, какую дает только успех. Я его сфотографировал. Он снова встал в позу и после вспышки милостиво кивнул.
Крис не пил ничего, кроме кока-колы, как и положено хорошему мальчику, которому предстоит вести машину, и держал свое буйство в рамках. У него явно выдался «положительный» день: он готов был острить и смеяться и явно пока не собирался бросаться под поезд.
Передо мной возникла неядовитая Белладонна, налила мне еще глинтвейна из дымящегося кувшина и напрямик спросила, зачем это такой на вид разумный человек, как я, связался с этим психом Айронсайдом.
— Он умный, — коротко ответил я.
— И что, этого достаточно?
— Отчего он вам так не нравится? — поинтересовался я.
— Не нравится? Я его когда-то любила, этого ублюдка.
Она одарила меня мимолетной улыбкой, передернула плечами и отправилась наливать вино другим гостям. Ну, а я, как полагается на подобных сборищах, через некоторое время присоединился к одной из беседующих кучек, в которой был и вечно озабоченный Оливер Квигли. Он желал знать, что сулит этот ветер.
— Холодно сегодня! — сказал Квигли.
Почему-то присутствие меня во плоти — особенно с фотоаппаратом — совершенно выбило его из колеи. Хотя ничего страшного во мне нет. Я привык к гневу и недоверию со стороны лошадников определенного сорта — тех, что, в точности как дети, почему-то полагали, будто это я сам нарочно устраиваю плохую погоду. Я привык играть роль неприятного посланца, который приносит вести о проигранных битвах. Не раз меня ругали за то, что я позволил себе улыбаться, рассказывая о грядущих метелях.
Не раз меня ругали за то, что я позволил себе улыбаться, рассказывая о грядущих метелях. Но вот бояться меня вроде бы никто не боялся…
Хотя, быть может, я просто ошибаюсь, подумал я. Тем более я знаю его только как чересчур нервного тренера, помешанного на погоде, — но ведь у него еще могут быть проблемы…
— Все зависит от Урала, — сказал я успокаивающе.
Квигли был озадачен.
— Что — все?
— Восточный ветер, — пояснил я. — Такие порывы холодного арктического воздуха с континента более характерны для зимы, но, если ветер продержится до пятницы, кобылке Каспара Гарви предстоит ясный и погожий день.
— А он продержится? — несколько агрессивно поинтересовалась импозантная дама лет пятидесяти, с седыми волосами и американским акцентом, которая только что присоединилась к нашей группке со своими тремя нитками жемчугов и виновато выглядящим мужем.
— Эвелин, дорогая… — терпеливо пробормотал муж.
Но Эвелин была настойчива:
— И что это за Урал такой?
Ее муж, невысокий кругленький мужчина в очках в тяжелой темной оправе, спокойно ответил ей:
— Эвелин, дорогая, Урал — это такие горы в России. Между Уралом и Лондоном нет никаких других гор, и ничто не мешает продвижению холодных воздушных масс с востока, из Сибири.
Он окинул меня пронзительным, но доброжелательным взглядом карих глаз, прячущихся за толстыми стеклами.
— Это не вы тот молодой человек, что прилетел с метеорологом?
Не успел я согласиться, что да, я и есть тот молодой человек, как вмешался Оливер Квигли и с жаром, энергично жестикулируя, сообщил, что я тоже предсказываю погоду и что телезрители знают меня, пожалуй, даже лучше, чем Криса.
— Робин с Эвелин — они американцы, — заверил меня Квигли, боясь быть неправильно понятым, — живут по большей части во Флориде и британского телевидения почти не смотрят.
— Дарси, — сказал невысокий мужчина и, чтобы завершить обряд знакомства, аккуратно переложил свой бокал в левую руку, а правую протянул мне. — Робин Дарси.
Его светская речь была отмечена легким бостонским акцентом.
— Вы собираетесь ехать в отпуск вместе с Крисом?
Насколько мне известно, нет.
— Нет, вряд ли, — ответил я. И подумал про себя, что Робин таким образом деликатно осведомился о моей сексуальной ориентации. Интересно, а сам-то он кто? Эвелин, почтенная матрона в черном, на несколько лет старше своего мужа, отнюдь не похожа на женщину чьей-либо мечты…
— Будете в наших краях — заезжайте в гости, — сказала она машинально, совершенно неискренне.
— С удовольствием, — ответил я с деланной радостью, как положено в подобных случаях.
Ее супруг незаметно покачивался с каблука на носок, сложив руки на животе. Его первоначальный интерес к моей персоне быстро увял, и он удалился вместе со своей Эвелин на поиски более восприимчивых умов.
Снова появилась Белладонна со своим кувшином. Она проводила взглядом супругов Дарси и заметила:
— Если вы любите умников, этот Дарси должен прийтись вам по вкусу.
— А в чем именно проявляется его ум?
Бледные веки Белл вспорхнули и снова опустились.
— Во всем. Это как красота. Он такой уродился.
Со стороны Дарси не производил впечатления человека заметного и значительного. Все, что было слышно, — это голос его общительной супруги.
— Не давайте себя обмануть, — сказала Белл.
— Ладно, не дам.
— Крис говорил, что вы пару раз спасли ему жизнь…
Помолчав, я ответил:
— Ему нравилось играть с поездами.